Пираты московских морей

КАК ПРОВОЖАЮТ ПАРОХОДЫ…

Фризе и Рамодин всегда строго следовали правилу: встречаясь неожиданно, при обстоятельствах, которые не были заранее оговорены, не подавать виду, что знакомы. Они не удостаивали друг друга ни кивка, ни улыбки. Даже легкого движения век посторонний бы не заметил.

А на тот случай, если одному из них требовалась помощь или информация, ради чего приятель оказался в том месте и в тот момент, когда другой ведет здесь расследование, у них была разработана особая система информации. Секретной информации, о которой не знала ни одна живая душа. Кстати, и мертвая, тоже. Что в нашем случае имеет некоторый смысл.

Когда, распрощавшись с Неквасом, Фризе слонялся по предпортовой территории, он заметил своего бывшего друга полковника Рамодина. Евгений вышел из подъезда «Столичной Судоходной компании» и направлялся к серой «Волге», стоявшей в тени.

У Фризе было, как минимум, две причины не подать виду, что он знаком с этим крупным мужчиной в легком светлом костюме и дорогих ярко-желтых штиблетах. Фризе ненавидел ярко-желтые штиблеты, но давно уже потерял всякую надежду влиять на вкусы полковника. А с некоторых пор ему было наплевать на то, во что одет Евгений. Пускай напялит на себя даже бордовый пиджак с позументами, как у Киркорова.

Не рассчитывая на результат, скорее по привычке, сыщик все же подал Рамодину условный знак: сунул правую руку в карман. Это означало, что через два часа неплохо бы встретиться в Университетском саду на Ленинских горах.

Полковник прошел мимо Фризе, как мимо осветительного столба. Он его просто не заметил. Столбов на территории ОАО имелось предостаточно, а полковник, по всей видимости, спешил. Владимир поплелся дальше, к причалу, где намытые, сверкающие белизной, возвышались готовые уйти в рейсы-банкетоходы».

«Вот и гадай теперь, — размышлял сыщик, — этот оболтус так гордо прошел мимо меня по причине своей глубокой обиженности или в “штатном режиме”. Так хотелось бы узнать, каким ветром занесло его на территорию моих интересов».

Времени, чтобы добраться до традиционного места встреч, у него было в обрез. Расстояние немалое, да и пробки в этот час нешуточные. Но так уж получилось, что сегодня все как сговорились помешать его желанию «потоптаться» в речном порту.

В том месте, где они обычно встречались с Рамодиным, когда-то стояло несколько простых, некрашеных лавок. Редкие посетители парка заглядывали в этот глухой уголок. А сейчас там расположились по периметру зеленой лужайки добротные и удобные скамейки со спинками. Все они были заняты мамами и бабушками, держащими под прицелом пеструю ораву разнокалиберных детишек.

«Тут не посекретничаешь, — подумал Фризе. — даже если бы господин полковник соблаговолил явиться на рандеву». Он развернулся, чтобы пройтись по главной аллее, и столкнулся нос к носу с Рамодиным. Повинуясь внезапному порыву, они неловко, но крепко обнялись, чего не делали никогда раньше. И хором выпалили:

— Привет, старик!

Несколько минут они шагали молча по аллее, бросая друг на друга быстрые, пытливые взгляды и пытаясь угадать, чем закончится эта встреча: парой холодных деловых реплик или…

Они опять «выступили» одновременно:

— Какого черта…

И расхохотались так громко, что заслужили пару укоризненных взглядов, отдыхающих на скамейках стариков.

Все-таки долгие годы общения не проходят бесследно: у близких людей реакция на одни и те же события становится предсказуемой.

— Чего ты там высматривал, у «пиратов» больших и малых рек? — спросил Рамодин, закончив смеяться.

— Хотел убедиться, не проржавел ли у них флагманский «банкетоход».

— Неужели поддался на рекламу? — удивился Евгений. — Хочешь пообедать на речных просторах?

Фризе понял, что полковник все еще не забыл про их стычку «на финансовой основе», и лучше бы увести разговор подальше от больной темы. Но тогда от былой доверительности не останется и следа. И, поболтав о том о сем, они разойдутся с этой встречи чужими людьми.

— Я взялся помочь одному режиссеру снять боевик всех времен и народов. Как говорит он сам, крутее не бывает.

Действие почти всего фильма происходит на воде. На большом круизном теплоходе. На нем большой праздник: боссы крупной компании устраивают для верхушки фирмы корпоративное веселье…

— Интересно, — в большой задумчивости произнес полковник. Фризе хорошо различал интонации, с которыми приятель комментировал его сообщения. Оттенок глубокой задумчивости появлялся в тои случае, если Рамодин обнаруживал в услышанном неожиданный для себя поворот событий, в деле, которым сейчас занимался.

— Интересно! — теперь уже весело, а не задумчиво повторил он. — Москва все-таки маленький город, если мы с тобой встретились у «пахарей мелководья» в один и тот же час по одному и тому же делу!

— Теперь поконкретнее и без пафоса, — потребовал Фризе.

— Ты бы еще сказал: под протокол!

Владимир почувствовал, что прежняя доверительность возвращается в их отношения. Первым признаком стала дружеская пикировка, которая всегда присутствовала в их общении.

— Давай, давай, не рассусоливай. Карты на стол!

— Несколько дней назад к нам в Управление пришло письмо с наводкой. Якобы один крупный банкир арендует «банкетоход» — ничего словечко, Длинный, а? — для грандиозной корпоративной пирушки. Как твой киношник. Ты, кстати, даже не назвал его фамилию?

— Зовут его Семен Семенович Забирухин, — сообщил Фризе. — Но я не один отстегнул ему на фильм миллионы. Другой спонсор — «крупный банкир» Петр Неквас. Тоже спонсирует его будущий шедевр. По-крупному. Но у него свои интересы: супруга собирается играть в фильме.

— Во как! — изумился полковник с некоторым оттенком глумливости. — Может быть, речь идет об одном и том же «банкетоходе» — пароходы-то большие. На корме кино снимают, на носу — фокстрот отплясывают. Или что там нынче бацают? Два шампуня в одном флаконе? Один пирует, другой снимает? Как тебе нравится такой расклад, Длинный?

— Исключено. — Фризе не стал вдаваться в подробности. Но слова полковника его озадачили.

— Ты, мент, не сказал мне самого главного. Что там было еще в твоей наводке? Проводить корпоративы на «банкетоходах» под статьи уголовного кодекса ведь не подпадает? Даже в кризисный год.

— А я тебе разве не сказал? — дурашливо изумился Рамодин. — Что-то с памятью моей стало? В этой маляве написано, что пароход, арендованный для корпоративной гульбы, взорвут. Вместе со всеми старшими и младшими менеджерами, работниками бухгалтерии, секретаршами и приглашенными гостями. Я думаю, что малых глубин Московского моря хватит на то, чтобы «банкетоход» ушел под воду вместе с капитанским мостиком.

— Ни фига себе! — пробормотал Фризе. — Может, ты и прав по поводу двух шампуней в одном флаконе?

— Я всегда прав, — самодовольно ответил Рамодин.

— Не пирушку хотят пустить на дно, а фильм, который я финансирую…

— И банкир Неквас.

— Да. И банкир Неквас, — эхом отозвался Владимир. Он был озадачен и не обратил внимания на интонацию, с которой Евгений произнес слова «банкир Неквас».

— Вот и не верь после этого в судьбу, — сказал с ехидцей полковник, — которая свела нас с тобой под флагом «Столичной Судоходной компании».

А Владимир подумал не о судьбе, а о госте, который время от времени появляется на экране его телевизора и дает трудновыполнимые советы.

— Ты уже предупредил банкира?

— Неа!

— Почему? По-моему, он не болтун.

— Не болтун, — согласился Рамодин. Но больше ничего не добавил.

Не дойдя метров пятидесяти до шумного Мичуринского проспекта, они повернули назад, туда, где старые яблони, сохранившие вопреки времени свою жизненную силу, все еще плодоносили и укрывали от палящего солнца редких посетителей сада плотной листвой.

Владимир молча обдумывал преподнесенную полковником новость, пытаясь понять, как можно использовать ее в своих интересах? Но ничего полезного придумать не мог. Сыщик никак не мог представить себе Петра Некваса кровожадным убийцей. «Да он же слюнтяй! — вынес он приговор Ксениному супругу. — А пустить на дно такой большой коллектив — это поступок.

А Рамодин наслаждался тем, какое впечатление сумел произвести на приятеля. Редко приходилось ему видеть Фризе настолько озадаченным. Потом ему надоело молчать, и он поинтересовался:

— Круто? Как говорят англичане: heat news? Горячая новость. Я не переврал? — Рамодин начал ходить на курсы английского и очень этим гордился. Изучал он английский с дальним прицелом: хотел перейти на службу в Интерпол.

— Да уж горячей не бывает. — согласился сыщик. — И в аглицком ты делаешь успехи. А что же дальше, Женя? Есть у тебя, что-нибудь кроме этой наводки?

— Идеи у меня есть! Всего две, но как всегда, гениальные.

— Может, поделишься?

— Прежде всего не торопиться. Банкет «с водными процедурами» назначен на двадцать второе июля…

— В этот день у Забирухина первый съемочный день «на водах»!

— Вот видишь?! — веско сказал полковник. Свою мысль он развивать не стал, и Фризе осталось только гадать, что же он должен увидеть? — За оставшееся до пирушки время следует выяснить…

— …Какое они придумают меню. Эти ребята — настоящие гурманы. Без дураков!

— Когда ты, Длинный, обзаведешься семьей? — с укором сказал Евгений. — У людей семейных все эти хихоньки-хаханьки сами собой отмирают. Им надо о другом думать. О хлебе насущном.

— Поделись опытом?

— Например, не забыть купить в министерском буфете пару кусков вырезки.

— Ты уже купил сегодня?

— Забыл, — уныло покаялся полковник.

— Знаешь, Евгений, а от меня все любовницы сбежали, — неожиданно для себя бухнул Владимир. Как будто с разбегу в холодную реку прыгнул. — Не с кем теперь семью строить.

— Все? Не может быть! — Рамодин тут же забыл про вырезку. — И Берта?

Фризе кивнул.

— А Светка?

— Да все-все! — свистящим шепотом выдавил сыщик, оглянувшись на проходившую мимо них молодую веселую пару. — Все повыходили замуж.

— А Дюймовочка?

— Ты что, тупой? Говорю — все. — Он тут же поправился: — Про эту дуру не знаю. Остальные, как по сигналу, повалили в загсы. С другими мужиками. Словно, кто-то надоумил.

— Ну и правильно. Ты же никого из них не позвал «в даль светлую». Так бы они и остались старыми девами.

Про Лизавету Фризе умолчал. Не хотел рассказывать Евгению про свои встречи с ней в Германии. Этот секрет принадлежал им обоим.

— Ну, вот, с невестами разобрались, — философски заключил полковник. — Упустили они свое счастье и миллиард в придачу. Теперь мы перейдем к террористам. Я на чем остановился?

— На пирушке.

— Ах, да! Ключевое слово — «пирушка». За оставшееся до корпоратива время мы должны прошерстить всю команду и тех, кто обслуживает корабль на берегу. Я не думаю, что сами гости принесут тротил в своих ридикюлях. А теперь еще и забирухинские съемки. Кто тут главная мишень — твой фильм или пирушка?

— Не мой фильм, не мой. Блокбастер Забирухина!

— Да хоть Говорухина! Денежки-то твои.

— И Петра Некваса.

— Угу.

— Все вы должны прошерстить, — назидательно сказал Фризе. — Только меня в свой «экипаж» не записывай. И, кстати, моряки говорят «пароход», а не «корабль».