Пираты московских морей

НА АБОРДАЖ!

К теплоходу яхта причалила с выключенным мотором. Один за другим выпрыгивали налетчики на крошечную платформу и сразу же, стараясь не стучать ботинками, стремительно взбегали по трапу вверх. Красный свет фонаря, падая на вязаные черные шапочки с прорезями для глаз, придавал браткам Макаркина нереальный облик выходцев из ада. В какое-то мгновение у Стаха мелькнула мысль: как бы этот чертов трап не оборвался под нашей кодлой! Но он тут же забыл об этом, выскочив на палубу.

…С трех точек уже велась съемка танцующей массовки, и теплоход был залит светом юпитеров.

«Иллюминация, как на зоне во время тревоги, — подумал Макаркин и поднял ствол калаша, увидев направленный на него объектив бетамакса. — Развлекаются, суки!»

Во время налетов Макаркин никогда не «брал публику на горло», не палил во все стороны. Говорил просто и доходчиво: «Всем лечь на пол». И его тихий, с хрипотцой голос, пробирал до самых печенок. Все ложились.

Но попробуй сказать доходчивые слова, если оркестр играет модную попсу? И на палубе никакой паники, как будто братки с автоматами всего лишь приглашенные на светскую тусовку певцы группы «Хор Турецкого», вырядившиеся в черные шапочки с прорезями для глаз.

Оркестр наконец смолк. Массовка, словно завороженная, с изумлением смотрела на Макаркина, все еще надеясь, что этот человек сорвет с лица шапочку — как было предусмотрено сценарием — и окажется всего-навсего Владиком Гарденским.

— Всем лечь, — произнес свою коронную фразу Стах. — Драгоценности, деньги, кредитки положить рядом. И мобильники. Кто попытается позвонить, будет убит.

Он внимательно огляделся, стараясь определить, куда подевались охранники «хозяев жизни». Их не было. Кого-кого, а охранников Стах чуял за версту. И то, что их на теплоходе нет, заставило его насторожиться. Тоскливо заныло под ложечкой, и спина взмокла. Но Макаркин постарался заглушить сомнения.

После его команды «лечь» по теплоходу, словно ветерок пробежал: каждый старался побыстрее вжаться в палубу. Даже пожилой мужик с густой седой гривой на голове, слез со старого облезлого кресла и, кряхтя, улегся рядом со всеми.

Режиссер Забирухин раньше всех понял, что этот парень в маске, хотя и смахивает по комплекции на Гарденского, но вовсе не Владик. А настоящий бандит.

«Вот как надо играть предводителя пиратов, — думал Семен Семенович. — А не орать дурным голосом: “Замри! Яйца отстрелю!”»

Ради справедливости, следовало бы сказать, что эти слова про яйца сам Семен Семенович и написал в сценарии.

«А ведь это я Владика натаскивал: ты же бандит, у тебя дело козырное — ненавистных московских олигархов грабишь! Сделай им страшно! — запоздало пожурил себя Забирухин. — Дурака ты свалял, Семен. Тебе вот такого парня на главную роль надо было искать. Правильно мне Володька Фризе советовал!»

Горестные раздумья режиссера прервал спокойный голос, так завороживший Забирухина. Но от этого голоса у Семена Семеновича по телу поползли мурашки.

— А ты, дедушка, чего тут жмуриком притворяешься? Почему не приготовил свое золотишко и баксы? Поторопись! И перстенек снимай, и обручальное!

От волнения у режиссера стали трястись руки. А он-то, всегда гордился: «Болезнь Альцгеймера мне не грозит! Из полной рюмки никогда ни капли не пролью!»

Перстень с шестью крохотными бриллиантиками снялся без всяких усилий, а вот обручальное кольцо не желало покидать распухший палец.

Забирухин подумал: ну, не будет бандит мелочиться! Колечко-то аховое, потеряло за сорок лет супружества половину своего «золотого запаса». Но бандит и не думал отступаться — ткнул режиссера острым носком ботинка в ребра:

— А ну, шевелись, сука! И про баксы не забудь! И про золотой портсигар, блин!

«Господи, откуда он знает про портсигар?» — ужаснулся Забирухин. Обручальное кольцо, словно от испуга, моментально соскочило с пальца. Режиссер достал из внутреннего кармана куртки толстую пачку долларов. Он взял их специально, чтобы утром расплатиться с массовкой.

Макаркин небрежно опустил деньги в карман, в тот же самый, в который спрятал перстень и обручальное кольцо. Забирухин обратил внимание на то, что пальцы у него длинные и тонкие. Музыкальные пальцы.

Про золотой портсигар бандит и не вспомнил. Забирухин понял, что его просто попытались взять «на понт». Как же, седой представительный бобер! У такого вполне может оказаться и золотой портсигар. А он и действительно лежал у Семена Семеновича в левом кармане куртки, поближе к сердцу.

Все остальные участники съемки тоже безропотно отдали бандитам свои поддельные драгоценности — у кого они имелись. Только Ксения Неквас царапалась и вопила, как зарезанная, когда с нее снимали кольцо с бриллиантом и связку жемчуга. У нее-то они, как и у Семена Семеновича, были подлинные.

— А эту профурсетку мы сейчас на хор поставим! — шипел молодой отморозок Засолов, по кличке де Жорж, срывая с Ксении бюстгальтер и стренги. Щеки у де Жоржа прочертили кровавые полосы от Ксениных ногтей, как будто он только что вышел из гримерки.

«Что же они творят! — режиссер почувствовал, как дыхание у него перехватило от гнева. — Распоряжаются, как хозяева. А хозяин на съемочной площадке — режиссер! Я хозяин!»

— Оставь девочку, урод! — крикнул он. Ему показалось, что голос его перекрыл весь этот гвалт на палубе. Но на самом деле его хриплый вскрик услышал только Стах.

Семен Семенович, с трудом поднявшись с палубы, сделал шаг к борющейся с насильником женщине. Но тут же получил мощный удар в челюсть и отключился. Один из осветителей, тоже попытавшийся прийти на помощь Ксении, споткнулся о подставленную ногу Макаркина и, пролетев метра три, ударился головой о бимс.

Стах, убедившись, что парень застыл без движения, отвел от него взгляд и увидел, как по трапу из капитанской рубки спускается Жемердей. Он должен был блокировать капитана и радиста. Не дать им связаться с берегом. Лицо у Жемердея было озабоченным. Стах понял, что не все там прошло гладко.

Окинув быстрым взглядом голую девицу, уже прекратившую сопротивление, Макаркин показал Жемердею на брошенные операторами два бетакама:

— Эти хреновы аппараты за борт! — И посоветовал озверевшему от боли и похоти Засолову: — Отлепись от сучки, братан! Вручи девахе визитку. Она тебе завтра обязательно позвонит. — И негромко скомандовал остальным подельникам:

— По коням!