Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни

2

По тесным улицам Ланувия стояло оживление, когда Милон въехал в город со всей своей свитой. Теснота улиц и наплыв народа сейчас же сказались тут: пришлось оставить громоздкие экипажи и пересесть в поджидавшие у ворот носилки, высланные предусмотрительным управляющим для встречи господина с госпожой. Большинство свиты отправилось по более малолюдным улицам. Вскоре к носилкам присоединились некоторые из клиентов, проходившие в это время по дороге. Но, хотя они и расталкивали усердно встречных, носилки подвигались медленно среди множества всякого рода людей. Все почти население сосредоточилось на улице. Редко встречается тут человек, одетый в тогу – костюм римского гражданина; даже и граждане здесь предпочитают одеваться попроще, в более дешевую одежду. Около лавочек, которые попадаются на каждом шагу, особенно толпится народ. Вот лавочка сапожника. Это открытое помещение, наружная сторона которого заставлена прилавком. На нем красуется всевозможный товар; им наполнен и огромный шкап в глубине. Сам содержатель, пожилой человек, расхваливает свой товар нескольким посетительницам, которые сидят перед прилавком. Один из приказчиков примеривает им обувь, а другой зазывает посетителей. Вот мясная лавка, а вот продавец горячих напитков. В сосуде на ножках кипятится какая-то жидкость, которую он черпает для своих покупателей маленьким ведерцем. Со всех сторон несется громкий говор; тут и спорят, и бранятся. А то вдруг кто-нибудь затянет удалую песенку.

Дорога идет мимо форума. В глубине виднеются храмы богов, многочисленностью которых славился Ланувий. Перед храмом Геркулеса на алтаре совершается жертвоприношение. Множество всевозможных яств на особых блюдах возложено на алтарь. Жрецы с венками из листьев тополя на головах заняты священнодействием; хор поет песнопение о чудесных подвигах Геркулеса, и далеко слышатся слова молитвы: «Радуйся, порождение Юпитера, красующийся в сонме богов, приди благодатной стопой к нам и к твоим жертвам!» Под портиками, которые тянутся по сторонам, прохаживается праздный люд. В одной стороне столпилась кучка народу и идет оживленный разговор о событиях последнего времени – о восстании против Рима италийских союзников. Один из собеседников, пожилой уроженец Апулии, с жаром рассказывает о притеснениях, которым подвергаются его соотечественники от римской знати: «Несколько лет тому назад один молодой человек, даже не занимавший в тот год никакой из высших должностей, проезжал через нашу сторону, возвращаясь из Азии. Его несли в носилках. А тут повстречался с ним один пастушок, плебей из Венусии, да в шутку, не зная, кого это несли, и спросил: уж не покойника ли они несут? Тот, едва услышал это, велел остановить носилки и ремнями, на которых они были привязаны, велел стегать его, пока он не испустил дух».

Многие из собеседников явно сочувствовали восставшим, хотя, может быть, и далеки были от мысли самим поднимать оружие против Рима. Один купец из Кампании рассказал тут еще случай, бывший в его стороне: «Как-то к нам в Теан Сидицинский приехал консул. Супруга его сказала, что хочет мыться в мужских банях. Тогда нашему квестору Марку Марию и дано было распоряжение удалить из бань всех, кто там мылся. После она говорит мужу, что бани были приготовлены ей недостаточно быстро и были не очень чисты. И вот на форуме водрузили столб и привели к нему нашего квестора Марка Мария, человека знатнейшего во всем государстве, скинули одежды и били прутьями. И подобные вещи были не только у нас, но и в других городах».

Еще кто-то рассказал, как в одном из италийских городов римский магистрат под предлогом устройства колонии стал раздавать землю каким-то актерам, прогоняя с нее местных жителей. «А все почему это происходит? Потому, что мы не граждане, а только союзники. Попробуй кто-нибудь обидеть гражданина, он найдет себе управу в Риме. А с нами как хотят, так и поступают. Во время последних войн сколько было случаев, что воинов-союзников почти без суда, по приговору только военного совета казнили по одному подозрению, а римские граждане остались целы, потому что у них есть право обращаться в таком случае к суду народа! А между тем с нас требуют солдат в войска, и мы поставляем их больше, чем сами граждане. Они затевают эти войны, а мы за них сражаемся. Если достается от врагов добыча, они не делят ее поровну, а берут себе большую часть. Где же тут справедливость? Они называют нас союзниками, а превратили в подданных, почти в рабов».

Мясная лавка (Macellum)

Действительно, об этих несправедливостях говорили уже давно в разных концах Италии. Находилось и в Риме немало людей, хлопотавших о том, чтобы улучшить положение союзников. Наконец, марсы, самниты и многие другие из италийских племен взялись за оружие и попробовали основать свое собственное государство со своим сенатом и должностными лицами. Несколько лет продолжалась эта война, во время которой не раз и римские войска терпели поражения, и только тогда постепенно стало наступать успокоение, когда объявлено было о даровании прав гражданства всякому из италийских союзников, кто положит оружие и в течение 60 дней заявит свое имя римскому претору.

Вот кучка народу собралась около одной лавочки. Читают на стене большое, крупными буквами написанное объявление: «Пропала медная урна в этой лавке; кто ее доставит, получит 60 сестерциев (около 5 рублей на наши деньги); кто приведет вора, получит еще столько же». Рядом читают и другую публикацию: «Гладиаторы эдила Авла Светтия Церта будут биться в канун июньских календ, будет травля зверей». Затем были перечислены имена гладиаторов, которые будут выступать и с каким оружием. Надо сказать, что театральные представления и бои гладиаторов устраивались даже в самых захолустных городах, где не было и театров; зрители располагались там прямо на траве.

Вдруг из лавки, где продается масло, раздалась громкая брань и звон разбиваемой посуды. Туда только что вошел в сопровождении нескольких слуг местный эдил. Дошли до него слухи, что в этой лавочке торговля ведется не по совести. Вот он и вздумал заглянуть туда и проверить, по каким меркам отпускается товар. Следить за этим было обязанностью эдила. А для возможности проверки употребляемых торговцами мер на форуме хранились казенные меры, выставленные там по особому постановлению декурионов.

Но вот из лавочки с победоносным видом показалось и само суровое начальство во всем блеске своего достоинства. Ауфидий Луск, исполнявший обязанности эдила, прежде жил в Риме и был там простым писцом, но предпочел переселиться в родной город, чтобы тут изображать из себя начальство. И сколько важности было в его фигуре со всеми знаками достоинства – с пурпурной каймой на тоге и пурпурной полосой на тунике, в предшествии слуг с особой восковой свечей и кадильницей! Милон не мог удержаться от улыбки, глядя на эту процессию: другие люди и в более важных должностях держат себя гораздо скромнее.

Ауфидий не заметил Милона и направился в другую сторону, к храму Юноны, где делались приготовления к празднику этой богини. Еще ему предстояло много хлопот с устройством сценических игр на этом празднике. Тут требовались и довольно значительные расходы, которые высшие чиновники обязаны были покрывать из своих средств. Да, кроме того, один гражданин не в порядке содержит улицу против своего дома, и эдилам нужно привести ее в порядок, а расходы взыскать с виновного.

Торговая вывеска из Помпей

Вот, наконец, наши путешественники миновали форум и снова вступили в тесную улицу. Один дом невольно привлекает тут внимание прохожих. Высоко на стене красуется изображение слона, вокруг которого вьется змея (это талисман, предохраняющий от несчастия), а около сторожит маленький карлик. Большими красными буквами на белом фоне сделана надпись: «Гостиница; сдается столовая с тремя кушетками (на них возлежали во время обеда) и со всеми удобствами». Другими словами, тут, в трактире «Слон», посетители могут обедать не только в общем зале, который в маленьком городке естественно наполняется серой публикой, но и в более изящном и удобно обставленном отдельном номере.

Через открытый широкий вход можно видеть все помещение. Вот в одной стороне около круглого столика сидят четверо в дорожных костюмах. Прямо почти над их головами висят всякие съестные припасы – сыр, колбасы, лук и т. п. Обыкновенно римляне за столом возлежали, здесь же они сидят, так как собрались только наскоро закусить. С улицы приходит еще компания. Нетрудно уже по костюму узнать в них более зажиточных посетителей. Хозяин, как водится, рассыпается перед ними в любезностях и обещает угостить новоприбывших кушаньем из дроздов. Он тотчас же начинает жарить их, а тем временем двое местных шутов развлекают гостей, состязаясь между собой во взаимных насмешках. Все присутствующие покатываются от смеху, глядя на них: один так мал ростом, что не похож на взрослого человека, другой же перед ним прямо великан. Вдруг от очага вспыхнули заготовленные на полу дрова. Поднялся переполох; казалось, что сейчас вспыхнет все помещение. И смешно было видеть, как гости, не зная, за что приняться, то бросались тушить огонь, то спешили доедать свои кушанья. Впрочем, вскоре огонь был потушен, и все кончилось дружным смехом посетителей.

…Наконец, Милон перед большим и изящным домом, где его ожидает управляющий со всем штатом прислуги.