Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Чересчур сообразительная особа, но, к сожалению, других кандидатур у меня не было.

— Почему бы и нет? — как можно легкомысленнее ответил я. — В конце концов, вам тоже спокойнее будет с кавалером.

— Вы, что, решили, что мне не из кого выбрать?! — глаза госпожи Сазеренн гневно заблестели. Потом она взяла себя в руки и с гордым видом развернулась в сторону оставленной нами группы, где почти на всех лицах легко читалась досада и даже неприязнь.

— Я, в отличие от них, ни на что не претендую, — ответил я совершеннейшую, между прочим, правду. Видимо, я все-таки задел ее чувствительную точку, так как загоревшее лицо госпожи орденской посланницы омрачила легкая тень.

— Хорошо, — наконец, ответила она. — Но только при условии, что вы мне все рассказываете!

— Рассказываю что? — совсем искренне удивился я.

— Не считайте меня глупышкой, подобной Сесси! — внезапно, чуть ли не прильнув ко мне, неожиданно жестко проговорила она. Я лишь мог предположить, как мы смотрелись для зрителей. — Вы здесь не просто так! Какое-то расследование? Так вот, уговор — я с вами, — но я лишь покачал головой в ответ на такой ультиматум, — а если нет….. То немедленно познакомлю вас с Сесси!

Я снова ответил отрицательно, надеясь, что с одной глуповатой девицей как-нибудь справлюсь.

— И с Китти! — угрожающе заявила инквизиторша. Я отвернулся.

— И с Лиззи! Вот она как раз вам улыбается….

Улыбку эту, вернее, оскал, я заметить успел, как и вздрогнуть.

— Договорились, — процедил я, разворачиваясь к довольной своим шантажом не монашке. — С условием, что вы будете держать язык за зубами, а этих девиц подальше от меня.

Госпожа Сазеренн радостно кивнула, и я на краткий миг заподозрил, что она и есть тот самый перевозчик — ведь пол преступника коллегами по цеху никак не оговаривался. Впрочем, тут же припомнил о предполагаемой татуировке на груди. Образ был настолько яркий, что я тут же поспешил выкинуть его из головы вместе со всеми подозрениями в адрес не монашки.

Несмотря на мой первоначальный скепсис, решение привлечь орденскую посланницу к делу принесло свою, хоть и небольшую, пользу. Список пассажиров первого класса был нами поделен на три категории: вероятных подозреваемых, маловероятных подозреваемых и остальных. К последней категории были приписаны почтенные и пожилые отцы и матери семейств, а также известные личности вроде суконного магната, которым было совсем не с руки заниматься таким порочащим репутацию делом как контрабанда.

Орденская посланница — удивительно, но о своих собственных делах, приведших ее на борт «Бригильды», она отмалчивалась как и не реагировала на все мои попытки упомянуть Орден — предложила собрать сведения, то есть по сути сплетни, о пассажирах, используя как источник информации собравшихся на борту дам. Хотя я и сомневался, что таким образом удастся узнать что-нибудь путное, противоречить не стал, в свою очередь намереваясь выяснить, кто из пассажиров первого класса и в каком количестве имеет сопровождающих, то есть сообщников, путешествующих в качестве камердинеров, горничных или секретарей вторым классом (пассажиры третьего класса не имели доступа на верхнюю палубу). Со мной таким образом, например, ехал Ганс, который мне заявил, что морской воздух заставит его помолодеть лет на десять. Что он сказал Варгису, я так и не узнал, но каким-то образом пронырливый старик умудрился заставить мое начальство купить и ему билет. Вполне было также возможно, что реальным преступником являлся якобы сопровождающий, а пассажир первого класса — подсадной уткой, единственная роль которого заключалась в том, чтобы перевезти контейнер с артефактами. Таким лицом могла быть и дама, поэтому женщин, путешествующих в одиночестве (исключение сделали только для самой госпожи Сазеренн), пришлось тоже записать в подозреваемые.

Проникнуть в каюты второго класса оказалось куда проще, чем в помещения на верхней палубе — замки были практически без защиты — поэтому, за то время, что было отведено на приготовления к ужину — камердинеры и камеристки, естественно, поднялись наверх, чтобы помочь господам переодеться — я дотошно изучил нужные мне комнаты. Однако характерного магического фона я ни в одной из них не обнаружил, что могло означать то, что камердинеры и камеристки ни при чем, как и то, что искомые предметы все-таки прячут в каютах первого класса. Была, конечно, еще и вероятность того, что преступникам удалось завладеть поглощающим магический фон хранилищем, но это был не тот предмет, который можно спрятать под матрасом. Напоследок я не поленился кинуть на каждую кровать по метке — соприкоснувшись с кожей владельца, та прилипала — которая дала бы мне знать об изменении магического фона, окружающего помеченного, и вернулся к себе. Успел я как раз вовремя, иначе Ганс с костюмом наперевес сам отправился бы искать меня по всем каютам и первого, и второго класса, а может даже и в рубку.

— Ох уж эта ваша работа, милорд, — причитал он, завязывая мне галстук после того как пресек все мои попытки сделать это самостоятельно. — А вами, между прочим, интересовались.

Я вопросительно приподнял бровь.

— Три молодые дамы ошиблись каютами, — охотно пояснил старик, — затем некая мадам постарше перепутала вашу каюту с каютой своей подруги и настойчиво рвалась в вашу спальню, а еще две благородные матроны напрямую интересовались вашим местоположением.

Я обреченно вздохнул — видимо, даже роль госпожи Сазеренн в этой ситуации не особо помогала — однако старый сводник был воодушевлен.

— Разумеется, еще нужно выяснить реальное положение дел каждой кандидатуры. Сейчас принято пускать пыль в глаза, — он недовольно покачал головой. — Тем не менее, при должной сноровке вы могли бы воспользоваться этой поездкой, чтобы устроить себе приличное безбедное будущее.

Я вздохнул еще громче, но Ганс не заметил или, что вернее, сделал вид.

— Дочь барона Крауфильда — хорошая партия. Уже полгода прошло с ее появления на ярмарке невест, а приданое уже увеличено вдвое!

— Тогда стоил подождать еще пару лет, — буркнул я.

— Уведут! — трагически задрав брови, отрезал Ганс. — К тому же с вашим титулом можно и поторговаться за окончательную сумму.

В ответ я только скривился.

— Дочери графини Сонберр, конечно, более приятны на вид….

Я же вздрогнул, подумав, какова же тогда дочь барона Крауфильда. Неужели, та самая Лиззи?!

— …. однако возможное приданное придется делить на двоих, — продолжил камердинер, которого совсем не интересовало то, что мне не было дела ни до чьих-то дочерей, ни до чужих состояний, — а в случае графа Сукколка — на троих, учтите….

— А про госпожу Сазеренн что скажешь? — поинтересовался вдруг я — сам не ожидал, что такой вопрос из меня выскочит — у камердинера. Тот удивленно задумался.

— Примечательная молодая дама — кивнул он, а я мог только поразиться, когда он успел о ней узнать. — Однако фамилию ее я не знаю, милорд, — с сожалением признался он. — Наверное, из приближенных ко двору нуворишей. Многие из них, вы знаете, до недавнего времени старались держаться в тени.