Топить печаль в бушующем пламени

Глава 29

— Передавайте привет вашей матушке.

Десятки тысяч мёртвых шаманов окружили Алоцзиня. Шёпот прекратился. Они повернулись к выходу из пещеры и оказались лицом к лицу с Шэн Линъюанем, как в воспоминании, так и вне его. Три тысячи лет назад и три тысячи лет спустя.

Казалось, что время и пространство застыли.

— Брат Линъюань, как погиб мой отец? — всё ещё придерживая голову, в полной тишине спросил Алоцзинь.

— Ваше Величество, не подходите! — громко сказал Дань Ли.

— Это он?

Алоцзинь протянул руку, указывая на Дань Ли, и тут же сам посмотрел в его сторону. Одновременно с ним, сожжённые шаманы тоже повернули головы в указанном направлении.

— Или ты?

Ужаснее было лишь то, что, когда лицо Алоцзиня исказилось ухмылкой, шаманы сразу же последовали его примеру.

Некогда яркий и солнечный юноша теперь превратился в настоящего паука, и бесчисленные насекомые, что роились вокруг него, угодили в огромную паутину.

— Ваше Величество, Алоцзинь и все, кто находится в этой пещере, одержимы! Они все стали марионетками бабочек с человеческим лицом! Здесь больше нет живых людей! — произнёс Дань Ли.

Алоцзинь услышал его слова и расхохотался. Кровавые слёзы двумя тонкими дорожками потекли из его глаз. Шаманы последовали за ним и открыли рты.

— Живые люди… Живые люди так благородны, верно?

Угодивший в воспоминание Шэн Линъюань наблюдал за разыгравшейся трагедией издалека. Вдруг он равнодушно1 сказал:

1 不咸不淡 (bùxián bù dàn) ни солёный, ни пресный (обр. в знач.: пресный, холодный, равнодушный).

— Белое пламя называли «Огнём Наньмина». Маленький демон, ты ведь зовешь себя «Хранителем огня Наньмина», разве ты не видишь разницы между ним и любым другим пламенем?

Сюань Цзи не ответил.

— Ваше Величество, вы когда-нибудь в своей жизни говорили другим людям хотя бы половину правды?— горько улыбнувшись, произнёс юноша.

Услышав это, Шэн Линъюань медленно повернул голову и рассмеялся.

— О? А какой в этом смысл?

Сюань Цзи вдруг обнаружил, что в нижнем уголке его левого глаза был шрам, который он раньше никогда не замечал. Только когда Шэн Линъюань засмеялся и «мешочки молодости»2 стали более отчётливыми, этот маленький, похожий на слезу, бледный рубец, наконец, показался.

2 卧蚕 (wòcán) «Мешочки молодости», припухлые нижние веки - считаются красивой чертой женского лица.

В это время в пространстве «обратного течения» обгоревшие трупы шаманов пришли в движение. Повинуясь воле Алоцзиня, они ринулись к выходу из пещеры. Стоявший по ту сторону Дань Ли, быстро нарисовал в воздухе печать. Чистое белое пламя вырвалось из его рукавов и образовало фигуру большой птицы. С резким криком птица бросилась сквозь вымершую пещеру прямо к алтарю.

Но молодой император самолично преградил ей путь. Его горло разрывалось от нечеловеческого крика:

— Прекрати!

— Ваше Величество! — взревел Дань Ли. — Если вы позволите им выйти отсюда, то что тогда произойдёт с несметным количеством людей?

Это прозвучало двусмысленно.

Если проклятые бабочки просочатся наружу, неизвестно, каковы будут последствия. Эти насекомые явно отличались от своего прежнего вида. Они превратились бы в безмолвный мор.

Не говоря уже об Алоцзине. При жизни, юноша был очень вспыльчивым. Алоцзинь ненавидел клан демонов, независимо от того, были ли среди них хорошие или плохие, имел ли кто-либо из них свое собственное мнение. Он ненавидел любого, кто был запятнан словом «демон». Все жители города должны были быть уничтожены. На этой войне не могло быть пленных.

Значит… теперь его ненависть перешла и на обычных людей?

Бесчисленное количество раз его разрывали на части злые проклятия, только для того, чтобы вновь собрать воедино. Он не был ни живым, ни мертвым. Он был одержим. Можно ли было позволить ему убить всех людей в мире?

Молодой Шэн Линъюань понял это и, — бах! — белоснежная огненная птица обогнула его, с рёвом ворвалась в пещеру и приземлилась на головы тысяч шаманов-марионеток. Охваченные пламенем, они выли и кричали, так, словно всё ещё были живы.

Но их нельзя было ни сжечь, ни убить.

Молодой Шэн Линъюань рухнул на колени. Он ещё долго смотрел на обугленные трупы, барахтающиеся в море огня. Вдруг, выхватив из-за пояса странный кинжал, он резко вонзил его в голову ближайшего к нему шамана. Шаман какое-то время сопротивлялся, перед тем как окончательно упасть. Когда он, наконец, повалился на землю, из его тела вылетела маленькая бабочка.

Пламя преградило Алоцзиню путь, и юноша взревел:

— Дань Ли! Где ты? Ты лжец! Где же ты? Ты должен умереть!

— Ваше Величество! Вы всю жизнь потакали ему! До каких пор это будет продолжаться? — донёсся из пещеры голос Дань Ли.

Молодой Шэн Линъюань закричал и бросился к алтарю. Огонь не тронул его, даже края его одежды не обгорели. Бабочки, покидавшие обезглавленные тела, также избегали его касаться. Слившись в сияющий белый сгусток, они устремились прямо к Алоцзиню. Многочисленные лица на их крыльях соединились в одно. Оно было одновременно весёлым и злым. Ринувшийся следом за ними Шэн Линъюань без труда разрубил его надвое.

Сверкая, как белая радуга3, кинжал с силой вонзился в грудь Алоцзиня.

3 Туманная радуга (белая радуга, туманная дуга) — радуга, представляющая собой широкую блестящую белую дугу, обусловленную преломлением и рассеянием света в очень мелких капельках воды. Появляется при освещении солнечными лучами слабого тумана.

Лезвие клинка вспыхнуло холодным светом, и на рукояти проявилась цепочка заклинаний.

Алоцзинь недоверчиво посмотрел на оружие.

— Это был первый раз, когда я повёл свой народ за собой и оставил Дунчуань. Я украл его у своего отца… Чтобы сохранить мир и искоренить зло… Брат...

Я отдал его тебе.

Внутри «обратного течения», молодой император был убит горем.

Но за пределами этого воспоминания, тысячелетний призрак стоял со сложенными на груди руками, будто это и вовсе не имело к нему никакого отношения.

Сюань Цзи тут же отступил на пару шагов назад.

— Я не хотел вас оскорбить.

Улыбка Шэн Линъюаня стала ещё шире.

— Тогда почему в твоих глазах я вижу «Альманах тысячи демонов»? Знаешь ли ты, что «Альманах» был создан самим Дань Ли? Независимо от того, с какой целью всем вам понадобились наши останки, возвращая к жизни демона вы должны были быть готовы к тому, что он обернётся против вас.

Как только он произнёс: «Дань Ли», в пещере внезапно поднялся сильный ветер, сопровождаемый душераздирающим криком Алоцзиня. Ветер сорвал с Дань Ли маску.

Маска упала на землю. Оказавшееся под ней лицо ничем не отличалось от лица Сюань Цзи!

Как только это произошло, к нему тут же потянулась чья-то рука. В центре окровавленной ладони зияла дыра, пальцы с силой сжали шею юноши.

Одновременно с этим Шэн Линъюань рванулся вперёд. Он использовал Сюань Цзи в качестве щита, но никто и представить себе не мог, что в его ладони был зажат ещё один гвоздь.

— Я так и знал! — выругался Сюань Цзи.

Глупо было ожидать, что дьявол сохранит ему жизнь. В столь критический момент ему не осталось ничего другого, кроме как спасаться самостоятельно. Выхватив из кармана пылающую монету, Сюань Цзи схватил нападавшего за запястье и тут же прижал раскалённый медяк к его ладони. Едва хватка ослабла, юноша тут же увернулся. Гвоздь Шэн Линъюаня вонзился в окровавленную дыру. Острие прошило руку нападавшего насквозь и вышло с другой стороны, лишь слегка оцарапав шею Сюань Цзи. К счастью, юноша успел уклониться, иначе древний дьявол сделал бы из него танхулу4!

4 糖葫芦 (tánghúlu) ссылается на: 冰糖葫芦 (bīngtánghúlu) засахаренные плоды на палочке, ягоды и фрукты в сахарной карамели на палочке (боярышник, яблоки, дольки мандарина, клубника и др.)

— Прости, я не хотел тебя обидеть, — неискренне сказал Шэн Линъюань.

Весь трепет Сюань Цзи перед императором У исчез.

— Передавайте привет вашей матушке, — выдавил он сквозь зубы.

В следующее мгновение Шэн Линъюань вдруг выдернул из пустоты человека. Это был Алоцзинь с кровавой дырой во лбу, тот самый, что совсем недавно выбрался из гроба.

Пока он удерживал Алоцзиня, проклятие «обратного течения» разрушилось, и картины прошлого вокруг них рассыпались в пыль. Они вновь вернулись в шаманский курган.

Шэн Линъюань без колебаний шагнул вперёд и в мгновение ока вбил оставшиеся гвозди в конечности и грудь Алоцзиня. Но молодой шаман всё ещё с нескрываемой злобой смотрел на Сюань Цзи.

— Что ты так на меня смотришь?! — Сюань Цзи сердито прикрыл шею, ощущая неприятную резь в желудке. — Разве ты ещё не понял? Он использовал меня и местные ресурсы как приманку, чтобы выманить тебя. Те воспоминания о Дань Ли ему не принадлежат. Дань Ли не такой высокий! Откуда в окружении такого дьявола как вы взялась эта глупая косуля?

Алоцзинь не понимал ни современный китайский язык, ни интернет-мемы. Он всё также злобно смотрел на Сюань Цзи.

Шэн Линъюань слегка приподнял брови.

— Смышлёный маленький демон. Как ты догадался?

Сюань Цзи изо всех сил прочистил горло и сказал с фальшивой улыбкой:

— Вы сказали, что, из-за чувства нежной привязанности очень легко попасться в ловушку юношеских воспоминаний. Но когда я задавал вам вопросы, я постоянно чувствовал, что что-то не так. Это действительно были ваши воспоминания?

Воспоминания в «обратном течении» действительно были богаты на эмоции. В них плотно переплелись благодарность и негодование, любовь и ненависть, глубокая обида. Все это, очевидно, не вполне соответствовало характеру древнего дьявола.

Встретившись с ним, Сюань Цзи обнаружил, что этот старый призрак, казалось, и вовсе был лишён человеческой природы. С чего бы в его памяти сохранилось столько сентиментальных сцен?

Ему было наплевать даже на тёмную жертву. Но зачем использовавший «обратное течение» хотел, чтобы другие увидели его воспоминания? Для чего были все эти фантазии?

По выражению лица Сюань Цзи Шэн Линъюань понял, что, хотя он и говорил по-человечески, но в душе, вероятно, уже проклял все восемнадцать поколений его предков.

— Ну, близкого друга.

— Дань Ли — важная фигура. Но когда он так и не показал своего лица, я начал сомневаться, что вы действительно уделяли ему так много внимания.

— Дань Ли никогда не показывал людям свое истинное лицо, — сказал Шэн Линъюань. — Даже если бы он не скрывал его, он все равно носил бы маску. Его «лицо, как у хорошенькой женщины» — это просто наиболее часто используемый образ. Алоцзинь до самой своей смерти не знал, как он выглядит. У меня нет таких выдающихся способностей, как у мастера, умеющего изменять заклинание «обратного течения».

Сюань Цзи усмехнулся.

— Да? И кого вы на этот раз пытаетесь заманить в ловушку? Даже если он никогда не показывал своего лица, этот безликий человек всегда был рядом с вами, он играл важную роль, но в ваших воспоминаниях он был едва ли важнее обычного телохранителя. Это лишний раз доказывает, что вы подавляли свою память и избегали думать о нем слишком много, иначе все эти декорации сразу бы рухнули. Ваше Величество, даже если я плохо разбираюсь в математике, у меня за плечами всё ещё есть девять лет обязательного образования. В этих воспоминаниях слились целых три точки зрения. Неужели вы думаете, что я не умею считать?