Сборник рассказов «ЧУДЕСА ПОД ЕЛКОЙ 2022»

***

На второй день после пробуждения Ричарда буря все так же ревела за стенами дома в Снежной Долине, а внутри заботами Аннис и стараниями Эвет было все также тепло и уютно.

Эвет ни на шаг не отходила от Ричарда. Молодой человек все ещё был слаб и многое не мог делать самостоятельно. Эвет помогала ему, не выказывая ни раздражения, ни досады, что к обязанностям ее добавилась ещё и забота о незваном госте и его верном коне.

Ричард украдкой заглядывался на Эвет. Скользил взглядом по стройному стану, по рукам, крепким от постоянной работы, но при этом нежным и ласковым. Любовался открытым лицом, обрамленным каштановыми прядями. И с нетерпением ждал вечера! Надеялся, что, когда на улице совсем стемнеет, Аннис с Эвет как и накануне сядут возле лучины прясть пряжу и негромко запоют свои диковинные песни. Огонь от лучины отразится в их глазах, очаровывая, околдовывая… И неважно, что хозяйка и ее дочь будут молвить заклинания! «Вреда от них никому не будет», — сказала Аннис, и Ричард охотно поверил, потому что не могло зло родиться в устах такой, как Эвет! От песни ее, от звука мелодичного голоса приятное, спокойное тепло разливалось по телу — как в детстве, когда любимая матушка пела ему колыбельные и гладила по волосам.

«Родная моя Эвет», — думал Ричард и чувствовал, что не кривит душой. Не просто благодарен он был девушке. Он полюбил ее с первого взгляда — свое ожившее видение и был счастлив каждой минутке, которую мог провести рядом с ней.

Впрочем, счастье Ричарда не продлилось долго: на четвертый день омрачилась тоской. Ричард вспомнил, что кроме Эвет, были и другие, отнюдь не чужие ему люди. Отец, старшие братья и сестра — они любили Ричарда не меньше, чем он Эвет. Они имели право узнать, что он жив! Они должны были услышать его раскаяние, как он и обещал.

Весь вечер тоска Ричарда по дому росла и крепла. Ему пришлось раньше лечь спать, чтобы поскорее забыться. Чтобы не сорваться на ночь глядя с места и не подвергнуть вновь угрозе жизнь, спасенную Эвет!

Ричард надеялся, что к утру тоска развеется. Что, увидев при свете нового дня лицо милой Эвет, он забудет о тревогах хотя бы до той поры, когда кончится буря. Однако лучше ему не стало. Весь день он промаялся, пугая девушку хмурым взглядом.

Эвет огорчилась, но вид едва подала. Шепнула что-то Аннис, но Ричард не смог с уверенностью сказать, что то про него было. Да и с чего бы Эвет говорить с Аннис о нем, если за все время, что они провели вместе, Эвет ему самому и пары слов не сказала? Улыбалась, помогала, но при этом… Порхала вокруг него, словно мотылек над ярким пламенем свечи — и улететь прочь, и приблизиться одинаково боялась.

Мысли о девушке, о том может ли быть так, что и она испытывает к нему какие-то чувства, на пару дней сумели вытеснить тоску по дому. И возможно, совсем покинула бы она Ричарда, если бы вечером седьмого дня обычный заговор принялись начитывать Аннис и Эвет, а не затянули ту самую колыбельную, что ему матушка пела! Пела и приговаривала:

— Песня моя — оберег твой.

Глаза Ричарда подернулись пеленой давних воспоминаний, в уголках их свернулись осколки давних слез. Ведь матушка его тоже из северных краев была…

Душно и тесно стало Ричарду в уютном доме Аннис. Ни секунды больше не смог усидеть он на месте! Выбежал на крыльцо и облокотился на перила, жадно вдыхая морозный воздух. Снежные мухи тотчас признали в нем давнего знакомого и закружились рядом, то лаская, то больно раня мягкую от тепла кожу.

Ричард не знал, сколько простоял на крыльце. Почувствовал, что начинает замерзать, но возвращаться не было никакого желания. Напротив, тоска Ричарда до того усилилась, что он готов был прямо сейчас сбежать с крыльца, позабыв в доме доброй хозяйки и своего верного коня, и даже плащ с капюшоном, отороченным мехом. Только бы разглядеть в снежной пелене, в какую сторону ему идти! Пусть даже навстречу смерти — то, что буря и во второй раз ему не покорится, Ричард отлично понимал. Однако это не пугало его. Ничто не могло заставить его изменить решение!

Разве только…

«Вот бы Эвет вышла на крыльцо и вновь спасла меня от…»

Додумать Ричард не успел. Дверь за его спиной отворилась, из дома вырвалось облачко теплого воздуха, пропитанного ароматом печного дыма и свежего хлеба, и… Аннис встала рядом с ним.

Не ждал Ричард добрую хозяйку, совсем не думал, что она выйдет. И от неожиданности или по какой другой причине, но внутри у него что-то оборвалось: поубавилось решимости и бесстрашия перед лицом смерти.

— Сбежать хочешь? — спросила тем временем Аннис.

— Домой вернуться, — поправил Ричард.

— Знаешь, что это сейчас невозможно.

Она не задала вопроса, но Ричард все равно кивнул: он все отлично понимал.

— Вернись лучше в дом, пока не промерз совсем, — посоветовала Аннис. — Буря кончится, тогда и тронешься в путь.

Ричард не двинулся с места.

— Скоро ли это случиться?

Добрая хозяйка улыбнулась той же лукавой улыбкой, что прежде лишь раз видел Ричард на ее лице — когда она про свою дочь впервые говорила. Ричард уж было решил, что Аннис не ответит на его вопрос, но она все же произнесла:

— О том духи ведают, да только людям не говорят.

После этого Аннис улыбнулась иначе — по-матерински ласково и нежно, и добавила:

— Не печалься! Никогда еще такого не было, чтобы буря до самой весны гуляла. Стихнет скоро.

— Скорее бы!

Они постояли ещё немного. Слова Аннис совсем успокоили Ричарда, и он уже был бы рад вернуться в дом. Однако Аннис словно ждала чего-то, словно с духом собиралась, чтобы ему великую тайну открыть, и Ричард осмелился лишь зябко переплести руки на груди поверх кафтана, да голову в плечи втянуть, чтобы ветер не так сильно лизал обмерзающие уши.

— Не простое тут место, — донесся до Ричарда глухой голос Аннис. — Перепутье — знаешь, что это такое?

Разумеется, Ричард знал:

— Развилка, где дороги расходятся.

Аннис как будто удивленно вскинула брови, а потом вдруг рассмеялась, и ее смех огорчил Ричарда. Ему уже исполнилось восемнадцать лет, а добрая хозяйка смеялась над ним, как взрослые смеются над маленьким невежей!

Впрочем, были у Аннис на то причины.

— Для кого-то расходятся, — пояснила она, — а для иных — сходятся. Одних назад ведут, других — вперед. А над иными и вовсе не властны — никакая дорога им не указ! — Аннис прищурилась пристально и спросила: — Ты из каких будешь? Бежать готов, но знаешь ли, куда побежишь?

Признать правду оказалась непросто. Не для того Ричард из родного замка в зиму уехал наперекор всем указам, не для того вперед пустился, чтобы потом, поджав хвост как побитая собака, вернуться…

— Домой, к отцу — назад.

— Вот, значит, как.

— Пока не получу прощение, мне все равно не будет пути вперед. Вина моя велика и тяжела — я против воли отца пошел! Пока висит на моей душе этот груз, чувствую, шагу ступить не могу.

— И то верно, — согласилась Аннис. — Только… Когда прощение получишь, уверен, что сил хватит, чтобы вновь своей дорогой пойти?

Больше ни секунды Ричард не смог выдержать на морозе. Ветер усилился и поменял направление: дул теперь не мимо крыльца, а прямо в лицо доброй хозяйке и ее гостю. Так что, дослушав вопрос, Ричард бросился обратно в теплый дом. Ответ-то можно было и там дать… Эх, знать бы еще, какой ответ! Ведь правильно все сказала Аннис: второй раз пойти против отца и зажить жизнью, о которой всегда мечтал, он вряд ли сможет. Его сил на это точно уже не хватит.

Ричард ворвался в теплую комнату, принеся с собой морозный вихрь и ворох снежинок, которые тут же растаяли и мелкими каплями упали на дощатый пол. Порядок в комнате нарушился по вине Ричарда, что он не стал отрицать.

— Прости, Эвет… — обратился он к девушке, но замолчал, увидев ее лицо.

Эвет все также сидела с веретеном и прялкой. Только пряжу не пряла. Веретено лежало у нее на коленях, придерживаемое одной рукой. Второй же рукой девушка спешно стирала с лица слезы.

— Эвет?..

Она улыбнулась Ричарду. Ласково, нежно и… так по родному, что всякие сомнения развеялись. Ричард понял, что должен сделать, чтобы любовь с тоской его душу на части не порвали. И откуда нужные силы сможет почерпнуть он тоже догадался.