Один человек и один город

* * *

— Знаешь, как говорят, Франсиско? Если пьянство мешает работе, бросай работу.

— Сеньора?

— Ладно, опозданием считать эту четверть часа не буду. Так и быть, прощу. Но если собираешься придумывать оправдания, не расплачивайся по карточке: я как сегодня увидела списанную сумму и назначение платежа, аж охнула.

Несмотря на строгий вид, настроение у Долорес явно было хорошим. Удовлетворенным, и конечно, не началом нового рабочего дня, а тем, что совершалось до того.

— Сеньора, я был не…

— О, это не моё дело, Ллузи. Хочешь — пей. Только если решишь, скажи заранее, чтобы на тебя больше не рассчитывали.

— Я не брошу работу.

— Ну и славненько. Тогда, может, наконец-то к ней приступишь? А то напарник, наверное, уже заждался.

Да, Хозе обычно приходит раньше меня. Потому что идет из дома своей девушки в Лимбо, а не из Низины. И вечно ворчит на этот счет, мол, смена одна и та же, так он её отрабатывает полностью, не то, что некоторые.

— Извини, что припозднился. Было дело. Важное.

Тишина.

— Да не дуйся, ладно? Я бы за тебя и без тебя поработал, если бы можно было.

Ни звука.

— Серьезно. И вообще, я готов уже. Поехали?

Сиденье водителя пустовало, а значит, несколько минут я разговаривал сам с собой. или все-таки нет?

— Хозе?

— Не кричи… Лучше помоги. Подняться.

Он сидел за машиной, в тени. Согнувшись, как будто собирался обнять колени, а потом передумал.

— Ты чего?

— Живот крутит. С ночи ещё. Думал, снова от перца, но что-то не проходит.

— Да ты сам как перец. Красный. И жгучий. В смысле, горячий. Где, говоришь, болит?

Ответный жест можно было растолковать, как угодно. Например, «везде».

— Сиди тихо, я сейчас.

Долорес подняла взгляд от бумаг и построила брови домиком:

— У нас разве остались темы для разговора?

— Хозе.

— Который на работу является вовремя.

— Ему плохо.

— От соблюдения правил? Пусть сам скажет. Но на пару опаздывать не разрешу, только по очереди.

— Ему просто плохо. Его должен осмотреть врач.

Лицо толстушки заметно помрачнело.

— Врач, говоришь…

Когда мы дошли до машины, Хозе уже разогнулся, но здоровее выглядеть не стал, скорее наоборот. Начальница ничего не сказала, куснула губу и повернулась ко мне.

— Водить умеешь?

— Я… да, в общем.

— Значит, справишься. Вот, — мне в ладонь ткнулись ключи. — Возьмешь мою тележку и отвезешь парня в больницу.

— Лучше бы вы сами, вы же…

— Отвезешь. И про работу слова никому не скажешь. Просто приятель заболел.

— Но…

— У вас сегодня выходной. У обоих. Выданный дирекцией за доблестную службу на благо общества. И шевелись уже, а то ещё помрет бедняга!

Под седлом у Долорес оказался такой же круглый «марино», как и она сама. И жутко тесный.

— Разложить сиденье? Сможешь почти лечь тогда.

— Ой, лучше не надо, — простонал Хозе, подтягивая колени к груди.

Дорога по промзоне оказалась пустой, как ей и положено, кое-где пришлось постоять только в городе, но на наше счастье, недолго. Медперсонал отреагировал на доставленного больного бодро: сразу уволок на каталке в недра госпиталя, оставив меня в приемном покое ожидать вердикта. С одной стороны не самого утешительного, с другой… Достаточно безобидного.

— Так что с ним? — спросила Долорес, воровато озираясь по сторонам.

— Аппендицит режут. Говорят, через пару дней все будет в норме.

— И то хорошо. Возьмет больничный. А тебя завтра жду на работу. В пару с кем-то другим ставить не буду, незачем. Но не сомневайся, подберу занятие, чтобы не прохлаждался.

— Сеньора, почему вы…

— Почему что? А, — протянула толстушка, забирая ключи от машины. — Чтобы предприятию по страховке лишние деньги не платить. Травму, полученное в нерабочее время вам и так полечат, за счет города. Ни от кого не убудет, понимаешь?

Логика четкая. Хотя и пахнет не слишком приятно.

— Я на тебя рассчитываю. Можешь, конечно, поступать, как хочешь, но на будущее… Должок останется. За мной. Так что выбирай, что тебе нужнее.

Выходила из вестибюля она, как ни в чем не бывало. Словно случайно здесь оказалась.

— Вам что-то нужно, сеньор?

— М?

— Ну, сидите здесь, уже долго… Может быть, позвать кого-нибудь?

— Я жду новостей о приятеле. Его сейчас оперируют.

— О, простите.

— Да ничего. Пойду, погуляю, чтобы вас не смущать. И место не занимать.

— Как вашего приятеля зовут?

— Хозе Эрнандес.

— Когда врач выйдет, я спрошу. Так что не волнуйтесь, можете отлучиться, если вам нужно.

— Спасибо, сеньорита.

Мне улыбнулись. Дежурно. И тут норовят избавиться, м-да.

Хотя, её можно понять: люди приходят в приемный покой за помощью, и если кто-то остается здесь больше получаса, у администрации обязательно возникнут вопросы. Или у городских служб, что ещё хуже.

— Я вспомнил. Мне же тоже нужно к врачу зайти. На консультацию.

— Конечно, как пожелаете!

Приободрилась и улыбнулась. Снова. Но на этот раз куда как искреннее.

Консультация мне и впрямь была нужна. Желательно от специалиста генетически-гинекологического направления. Но поскольку мои нынешние знакомства в медицинском мире ограничивались только одной персоной, все дороги вели в одну сторону: на третий этаж, к кабинету доктора Веги.

Расписание приемов я изучил ещё в прошлое посещение госпиталя и мог не сомневаться, что застану своего «семейного» врача на рабочем месте. И конечно, допускал, что не мне одному может понадобиться помощь. Но голос, донесшийся из полуоткрытой двери, был слишком хорошо знаком и достаточно неприятен, чтобы захотелось остаться на безопасной дистанции.

— Вы же видите, в каком я состоянии, доктор? И приборы ваши… Они же не врут?

— В отличие от людей? По большей части, нет.

— Ну так в чем же дело?

— Карлос, успокоительное — серьезная штука. Не та, которую можно глотать по любому поводу. Я бы прописал тебе что-нибудь из народной медицины, но, слава богу, на неё рецепта не нужно. А действует не хуже синтетики.

— Вы только представьте, что мама скажет! У неё нюх на эти дела, как у ищейки. Мне и так придется проветриваться после вашего кабинета, а если ещё и курить начну…

— Аргумент весомый.

— Ну так как? Посоветуете что?

— Эх, Карлос, Карлос… Неврозы в твоем возрасте — вещь редкая. Требующая дополнительного изучения.

— Я же не прошу что-то убойное, доктор! Самое простенькое.

— Убойного и не получишь. Вот, начнем с этого.

— А рецепт? Не выпишете?

— Это общедоступное средство. Максимально безобидное.

— Оно поможет?

— Если будешь принимать по инструкции. Для достижения эффекта должна накопиться определенная концентрация действующего вещества. Понятно? Нет? Принимать нужно методично. По часам.

— Много?

— На килограмм живого веса по… Сам посчитаешь. Считать-то умеешь?

— А если ошибусь? Ничего страшного не случится?

— Я тебя не понимаю, Карлос. Ты уж определись, результат тебе нужен или крутое название.

— Да я же на всякий случай спросил, доктор…

— Страшного — не случится. Можно, конечно, и слабительным до комы нажраться, но это уметь надо… Самое большее, чего стоит опасаться, это некоторые проблемы с памятью. Не то чтобы провалы, а просто сумятица. Можешь начать путать то, что видел своими глазами, и то, что тебе, например, рассказывали. Дезориентация определенная возможна. Но это, в сущности, мелочи. Отравиться не получится, гарантирую.

— Спасибо, доктор! Значит, главное — принимать по расписанию?

— Да. И желательно не пить в это время. Чем чище будет организм, тем быстрее наступит нужный эффект.

— Ещё раз, спасибо!

— И зайди через недельку. Расскажешь, что и как получается.

— Конечно, доктор! Конечно!

Вышел он из кабинета стремительно. Мог бы сшибить с ног, если бы я к этому моменту не переместился за угол, в стенную нишу.

Карлос, страдающий неврозами? Это нечто из области фантастики. Или сказки. Хотя, в последнюю нашу встречу сына Консуэлы трудно было назвать совсем уж спокойным человеком, расстройство у него было вовсе не нервное. Ну, да ладно. Его дело. Не моё.

— Доброго дня, доктор.

— О, ещё один желающий получить бесплатную консультацию? Многовато вас с начала смены набралось.

— Да я что-то очереди в коридоре не вижу.

— Шучу. Мне как-то привычнее на улице с пациентами вроде тебя общаться. В естественной среде. Кстати, и разговоры получаются душевнее: больничные стены к искренности располагают мало.

— Если говорить со стеной? Наверное. А если с человеком, то какая разница, где?

Вега усмехнулся:

— Ты сам-то проходи, не застревай на пороге.

И верно. Тем более, внутри уютнее. И стул удобнее, чем коридорные скамейки.

— Что спросить хотел? Хотя, подожди, я первый скажу. Интересные новости только вот утром получил.

Он вытащил из кармана халата листок бумаги, развернул, пробежал взглядом по печатным строчкам.

— Пришли результаты анализов. Спектрограммы и ещё кое-что, специальное.

— Чьих анализов?

— Знакомца твоего, из автобуса. Помнишь, я говорил об электромагнитном воздействии? Так вот, оно и впрямь было. Но особенное. Если будет понятнее, природная аномалия подобных характеристик возникнуть может. Одна на пару триллионов случаев.

— То есть, почти невероятна?

— В том и дело, что только «почти». Нестабильная, существующая буквально несколько секунд, но теоретически вполне возможная.

— И её можно создать искусственно?

— А вот с этим ничего определенного сказать нельзя.

В кармане у Веги всегда найдется самокрученая папироска. Ароматная настолько, что её даже закуривать не нужно — достаточно пальцами помять.

— Частота излучения слишком… специфическая. Если можно так выразиться, человеческая.

— М?

— Любой живой организм тоже излучает энергию. Всякие шарлатаны любят называть её аурой. Слышал, наверное? Слабые такие волны. В физическом смысле. Рассеиваются через считанные сантиметры от границ тела. А в случае водителя похоже, что каким-то чудом произошла фокусировка. Усиление даже.

— Но как?

— Понятия не имею. Мой приятель сказал, что если ему удастся построить модель процесса, пусть и чисто теоретическую, это будет открытие мирового масштаба. Или даже вселенского.

— Звучит внушительно.

— Да уж… А ты сам о чем спросить хотел?

— Про «молли». Только не в смысле излучений и всего такого. Другое.

— Ну, давай.

— Они же сейчас есть в каждом человеке?

— Практически. В любом, кто попал под вакцинацию. Но обычно от неё не отказываются, знаешь ли. Жизнь всегда оказывается дороже принципов.

— А когда мужчина и женщина… Сближаются, в общем. Что тогда происходит?

— Тебе простыми словами объяснить? — хмыкнул Вега. — Вот уж не думал, что такой парень, как ты, и ни разу… Ну извини. Всякое бывает.

— Я про «молли» спрашиваю! Что с ними случается? Ведь в женский организм попадает часть другой матрицы, верно?

— Конечно.

— А дальше? Она, эта часть, исчезает, изменяется, присоединяется к существующей системе? Что конкретно происходит?

— В этом я не специалист, могу пояснить только общие принципы. Пойдет?