Один человек и один город

— Что за крики? Карлито, я слышала твой голос. Возникли какие-то проблемы?

О, а вот и кавалерия прибыла. Амазонки. В количестве всего двух, зато каких!

С матерью Хэнка я был знаком не слишком хорошо. Сеньора Тереса Томмазо дель Арриба мудро оставляла своему сыну простор в личной жизни и никогда не навязывала свое общество молодым людям без особой на то нужды. Её легко было представить на террасе с вязанием или вышиванием, ещё легче — окруженной стайкой внуков и правнуков. Очень домашняя женщина. И обычно очень спокойная, в отличие от сегодняшнего дня. Но к восстановлению порядка приступила вовсе не она, а та, кому это полагалось, так сказать, по должности.

— Я задала вопрос, Карлито.

Элена-Луиза бывает строгой чаще, чем это можно предположить, глядя на хрупкую фигурку и набожно скрещенные на талии ладони.

— Простите, сеньора. Это больше не повторится.

Ага, сразу пошел на попятную. Значит, ему все-таки попадало от моей матери? Странно. И когда только успевала?

— Охотно верю. Однако, может быть, расскажешь, что именно ты обещаешь не повторять?

Лицо Карлито начало каменеть. Наверное, он смог бы таким образом отмолчаться и отделаться от неприятного разговора, но в спектакле были заняты и другие актеры. Причем не на последних ролях.

— Он не хочет отдавать нам одежду!

— Вот как?

Элена-Луиза ласково и чуть рассеянно улыбнулась, поворачиваясь к виновнику беспорядков.

— В следующий раз тебе непременно стоит послушать службу. Я позабочусь о том, чтобы так и случилось. А пока будь любезен следовать инструкциям. Даже если сердце велит тебе иное.

Все, о Карлито можно забыть. Как об активном участнике событий. Он ещё долго будет бешено дышать и смотреть налитым кровью взглядом, но не посмеет ни открыть рот, ни двинуться с места.

— Берите все, что пожелаете, молодые люди. Надеюсь, эти вещи принесут вам пользу.

— Они хороши, Элена, — мать Хэнка провела ладонью по другой рубашке, сливочно-белой. — Очень хороши. Но я не видела их на твоем муже.

— Это не его.

— А чьи же? Их много, подобраны со вкусом… Целый гардероб. Готовила кому-то подарок?

Элену-Луизу, оказывается, тоже можно смутить?

— Я… не помню, по какому случаю их покупали. Может, действительно, хотели подарить. Твоёму Алехандро, например.

— О, Алехандро! — теперь помрачнела и Тереса.

— О нем что-нибудь слышно?

— Ни слова. Раньше он никогда не уезжал так надолго, не поставив нас в известность. Хотя, разумеется, дела бывают разного свойства. Его могли вызвать в один из филиалов компании по конфиденциальному вопросу, и тогда это все объясняет.

Как все просто. Выходит, Хэнка пока не хватились? Бизнес и все такое прочее — отличная отговорка. Удобная, логичная, успокаивающая. А впрочем, и хорошо, что не бьют тревогу. Потому что если начнут звонить во все колокола…

Я бы лично не смог посмотреть в глаза его матери. Виноват, не виноват, неважно. Хэнк был со мной, а теперь его нет. Надеюсь, что нет только пока.

— Удачных вам приобретений, молодые люди!

— Спасибо, сеньора!

Ох, какие мы гордые… Правда, повод есть: не с каждым супруга сенатора запросто разговаривает посреди бела дня.

— Вот это нам заверни. И это. И ещё вон то!

— Тут тебе не магазин, малявка.

Так шипит змея в траве. На занесенную над ней ногу.

— Слышал, что тебе велели?

По части стервозности они, пожалуй, примерно равны. Моя мать и Лил.

— Не поленюсь ведь, догоню сеньору. И когда она узнает, что её приказания у прислуги в одно ухо влетают, а в другое выле…

Вряд ли девчонка намеренно произнесла это ненавистное для Карлито слово. «Прислуга». Скорее даже не задумывалась, а говорила о том, что видит перед собой. Правду говорила, то есть. Правду, от которой у сына Консуэлы всегда сводило скулы.

Конечно, он не полезет в драку. Нет, вовсе не потому, что перед ним особа женского пола. Она живет в Вилла Баха, а значит, не стоит и короткого взгляда. Она — букашка, ползающая где-то внизу, тогда как сам Карлито…

— Они всегда нас побеждают. Не стоит зря тратить силы на такую борьбу.

— А на какую стоит? — огрызнулся мой прежний слуга. — На твою, над которой смеются все, кому не лень?

А вот это новость. И не слишком приятная для Эсты. Хотя, справился он достойно: почти не дрогнул лицом. Так, скривился немного, притворяясь, что улыбается.

— И тебе хорошего дня, Карлос.

Возможно, не держи Норьега под руку белокурую сеньориту Толлман, разговор между двумя приятелями вышел бы более мужской. На языке увесистых жестов, то есть.