Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

Итак, в иудаизме много черт, благодаря которым еврейские общины, даже будучи крохотными меньшинствами, жестко притесняемыми и понуждаемыми к ассимиляции, сохраняли свою обособленность на протяжении всей свой истории. Однако, чтобы выжить, эти еврейские общины нуждались в ресурсах, а значит, им приходилось вести дела с теми самыми народами, от которых они столь упорно отделялись. Взаимодействие групп, позволяющее выжить

В соответствии с основным сценарием Дарвина, предложенным для группового отбора, сотрудничество – хрупкий цветок, если рассматривать только внутригрупповые взаимодействия, но группы, проявляющие склонность к сотрудничеству, значительно превосходят своих соперников, которые к нему не склонны. Если благодаря своей религии еврейские общины действовали крайне согласованно – по сравнению с обществами, с которыми они вели дела – тогда это могло дать им преимущество в любом предприятии, которое требовало объединенных усилий. Выживание таких общин среди других народов – по крайней мере, при отсутствии гонений – было обеспечено.

Поскольку антисемитизм часто подогревается обвинениями евреев в том, что они сотрудничают с целью лишить неевреев их ресурсов, вопрос становится деликатным. Теории еврейского заговора разрослись до возмутительных масштабов, вплоть до откровенных фальсификаций. В 1921 году было доказано, что «Протоколы сионских мудрецов», которые предположительно рисуют программу мирового господства – это подделка, но антисемиты – начиная от Генри Форда до Адольфа Гитлера и арабских лидеров – все равно напечатали и распространили миллионы экземпляров книги (Cohn 1966; Prager and Telushkin 1983). Те, кто обвинял евреев в сотрудничестве лишь со своими и эксплуатации других групп, оправдывали и холокост в Германии, и бессчетное число других попыток уничтожить еврейскую религию путем убийств, принудительной ассимиляции и насильственных депортаций (Prager and Telushkin 1983; MacDonald 1994, 1998a).

Надеюсь, всем очевидно, что эти деяния достойны осуждения, хотя и ужасающе типичны для межгрупповых отношений в целом[47]. После Второй мировой войны психологи всеми силами стремились понять, почему люди так легко проникаются образом мыслей, при котором весь мир становится разделенным на «нас» и на «них», что и дало возможность для таких зверств, как холокост. Еврейский психолог Анри Тайфель, сам выживший в холокосте, находился во главе этого направления, ставшего известным как теория социальной идентичности (см. обзор теории: Abrams and Hogg 1990 и автобиографическое описание: Tajfel 1981, 1–2). Главный вывод этой теории заключался в том, что запустить в нормальных людях мышление «мы – они» чрезвычайно легко: семя геноцида скрыто в каждом из нас.

Теория социальной идентичности создавалась в духе оптимизма и в надежде на то, что наука может помочь улучшить природу человека – путь даже научные результаты часто отрезвляли. Теория многоуровневого отбора идеально дополняет теорию социальной идентичности и должна трактоваться в том же духе. Она подробно, с эволюционистских позиций, объясняет, почему в нормальных людях так легко пробудить мышление «мы – они». А кроме того, она раскрывает ошибочные линии в этической аргументации, из-за которых люди со спокойной душой совершают чудовищные поступки. Все это неприятные мысли – но мы должны столкнуться с ними лицом к лицу, чтобы найти практические решения, которые, в принципе, существуют. Одна из целей этой книги заключается в том, чтобы доказать, что культурная эволюция – непрерывный процесс, способный открыть подлинно новые решения, пусть даже они созданы на уже известном материале. Там, где дело касается эволюции, сам факт того, что нечто не происходило раньше, не особенно способен подтвердить, будто этого не случится в будущем. И вот в этом созидательном духе вернемся к вопросу об иудаизме.

Существует три причины, по которым можно предполагать, почему еврейские общины во времена рассеяния достигли более высокой степени сотрудничества «своих», нежели другие социальные группы, с которыми приходилось вести дела. Первая причина – строгость религии и степень изоляции, о которых я уже говорил. Вторая – степень генного родства, часто имеющая место внутри еврейских общин: родственный отбор давно признан мощнейшим механизмом эволюции альтруизма (Hamilton 1964, 1975). В главе 1 я объяснял, что родственный отбор – это род группового отбора, а этические системы обеспечивают групповой отбор иного рода, способный протекать среди людей, не связанных кровным родством[48]. А значит, социальные группы, куда входят люди, не только близкие генетически, но и объединенные посредством системы моральных норм, должны проявлять поистине сильное стремление помочь друг другу. Еврейские общины зачастую начинались с нескольких людей, причем близких родственников, поскольку поощрялись браки между дядями и племянницами, а также между двоюродными братьями и сестрами. Множество механизмов, используемых в религиях для поощрения братских отношений в группе, в случае иудаизма могло строиться на фундаменте генетической близости.

Третья причина, позволяющая предполагать сотрудничество внутри еврейских общин – групповой отбор. В главе 3 я предположил, что протестантская Реформация была процессом культурного группового отбора и представляла собой множество социальных экспериментов, из которых завершились успехом лишь немногие. Историю иудаизма можно истолковать даже более убедительно как процесс непрерывного группового отбора, культурного и даже генетического, когда еврейские общины, которым не удалось проявить солидарность, исчезали, а выжившим оставалось лишь создавать новые сообщества. Было бы странным, если бы трагические притеснения евреев за последние две тысячи лет не привели к форме отбора на уровне групп.

В теории нам следовало бы ожидать, что все, кто входит в еврейские общины, будут стремиться к самому тесному сотрудничеству – и это щедро подтверждается историческими свидетельствами. Давайте начнем с благих аспектов сотрудничества – как сделали это, когда говорили о кальвинизме. В истории еврейские общины прославились тем, что в них не было ни преступности, ни бедности, ни алкоголизма, ни других социальных проблем. Иудеи справедливо гордятся этими достоинствами, как и должно быть. Следующий отрывок взят из книги об антисемитизме, представленном с точки зрения евреев:

Какая религия, какое общество не мечтали бы похвалиться такими достижениями? Прейгер и Телушкин снова и снова делают акцент на том, что добродетели иудаизма присущи религии, а не людям. Ассимилированные евреи быстро становились жертвой пороков окружающего общества. Такая интерпретация полностью согласуется с моим пониманием религии с точки зрения многоуровневого отбора. Чтобы действовать адаптивно, группам нужна строгая этическая система, а иудаизм предлагает исключительно суровую систему моральных норм.

Сотрудничеством внутри групп легко восхититься, но стоит подумать о межгрупповых контактах – и то же самое сотрудничество становится нравственно двусмысленным. Мы уже отмечали, что Танах порой наставлял евреев проявлять к чужакам уважение, но в то же время использовать свое сотрудничество как оружие против других групп. Сохранились ли эти двойные стандарты во время рассеяния? И что по этому вопросу скажет теория многоуровневого отбора?

Одно из достоинств этой теории в том, что она применяет единые принципы ко всем уровням биологической иерархии. Сам по себе внутригрупповой отбор создает мир без морали, в котором индивиды просто используют друг друга с целью повышения своей относительной приспособленности до максимального уровня. Групповой отбор создает мир, где мораль действует внутри групп, но никоим образом не касается области межгрупповых взаимодействий: они остаются такими же инструментальными, как и внутригрупповые взаимодействия в отсутствие группового отбора. В принципе, этическое поведение, проявленное в отношениях групп друг к другу, может стать итогом эволюции, но только если иерархия расширится настолько, что будет включать в себя группы групп. И возможность этого не так уж надумана, как может показаться. Вспомним: если парадигма основных эволюционных переходов форм жизни верна, то индивидуальные организмы уже представляют собой группы – и при этом входят в другие группы, которые, в свою очередь, тоже пребывают в составе групп. Обратимся к истории – и мы, возможно, увидим не полное отсутствие нравственного поведения на межгрупповом уровне, а его зачатки между группами, которые бьются с противостоящими силами. Но даже так следует ожидать, что эксплуатация более откровенно проявится между группами, а не внутри самих групп. Группы евреев становились жертвами эксплуатации гораздо чаще, чем эксплуатировали сами, но и они нередко относились к членам других групп как к исполнителям своей воли. Двойные стандарты иудаизма после рассеяния евреев за пределы Палестины никуда не исчезли: впрочем, возможностей для их проявления было немного. Признание этого факта – не проявление антисемитизма, а лишь подтверждение феномена мышления «мы и они», универсальность которого давно установлена теорией социальной идентичности.

Было бы упрощением рассматривать историю евреев как борьбу за выживание вечно гонимого народа среди врагов. Группы евреев выживали и даже благоденствовали благодаря особым видам деятельности и отношений с различными элементами народов, среди которых жили. Актуарий сказал бы, что периоды процветания были нужны для уравновешивания периодов катастрофического упадка, приходящих, когда начинались гонения.

У евреев был общий шаблон: создание альянса с какой-то частью нееврейского общества для эксплуатации другой его части. Обычно в роли первой выступала правящая элита, а эксплуатировали, скажем, крестьян. Правящая элита, далекая от антисемитизма, даже пыталась защищать евреев от недовольного населения страны. Этот тип отношений показал Иосиф в библейском повествовании о его пребывании в Египте.

Мы не знаем, основан ли этот рассказ на фактах, но похожие альянсы с правящими классами существовали на протяжении всей еврейской истории. Кац (Katz 1961, 55) описывает ситуацию в Европе, охватывая период с XVI века по конец XVIII столетия: «Так как общество евреев было отделено от других классов и в религиозном, и в социальном аспектах, его отношение к этим классам могло быть только инструментальным… Неевреи не боялись того, что евреи могут принять чью-либо сторону в борьбе между правителями и подданными, тянувшими экономическое ярмо политических привилегий власти». Статус еврея как чужака был преимуществом – в той мере, в какой это касалось властей. С нравственной точки зрения, более широкой, картина удручает, но именно этого и следовало ожидать от мира межгрупповых взаимодействий, по большей части аморального.

Многие еврейские законы установили экономические двойные стандарты с той же ясностью, с какой Танах предписал воинственное отношение к чужакам. Ниже приведен пример из книги Маймонида «Мишне Тора» (книга 13 «Законы», раздел «Законы денежных ссуд», гл. 5:1):