Во имя твое, Восния

VI. Семь бед – один арбалет

Ночь, Перина

Беспокойный огонь свечей, зелено-синий витраж у потолка, бордовые простыни, сквозняк…

Запах левкои, топленого жира, сырости. Все еще не мой дом.

– Плохой пес, – сказала Сьюзан.

Почему-то я был сверху. Лежал на ней, едва соприкасаясь. Не чувствовал холода. Казалось, я забыл что-то очень важное. Должен был сделать, принести, сказать?

– Поводок. Я забыла твой поводок, – ее лицо выглядело таким несчастным.

Бежевые локоны у шелковой подушки. Безупречные черты лица. Две родинки у губ. Чужая жена.

Бух! В дверь застучали со страшной силой. Я повернул голову к выходу и пробормотал:

– Нет, вы все не так поняли, господин Коул, я…

Тук-тук-тук. Громче, настойчивее. Сколько их там? Все братья Сьюзан?

Я разлепил глаза. Через щели в двери мерцал слабый свет. Не пожар – свеча. Я повернул голову к ставням. Ни одного просвета – глубокая ночь. Ощупал простыню рукой в поисках тепла, соседства. Никакой Сьюзан ни справа, ни слева, ни подо мной.

– Лэйн? Лэйн!

Я потер глаза, недовольно простонал, свесил ноги к полу. Поежился от холода.

– Ты там? Я захожу, – сказали уже тише.

«Что?»

Сапоги были не теплее досок и ковра. Я никак не мог понять, проснулся или еще сплю. Со стороны двери послышалась возня, щелчок. Яркая полоса света лизнула стену комнаты. Дверь скрипнула.

«Какого дьявола? Я же закрывал ее!»

На пороге стоял Рут.

– А?..

Моя рука сама залезла под подушку, пальцы нащупали кинжал. Вот только в нем не было толку.

– Рут?.. Откуда у тебя арбалет? – просипел я.

Приятель высунулся в коридор, бегло осмотрелся и захлопнул дверь. Затем закрыл ее на засов. Я замер, туго соображая: звать ли на помощь и успеет ли она подойти, если Рут снимет самострел с дорожной сумки, и…

– Собирайся. У нас проблема.

Кажется, он еще не до конца протрезвел. Я зевнул:

– Что? Какого дьявола про…

– Одевайся, хватай самое нужное и валим. Пока не поздно, – прошептал он, взял ножны с полки и кинул рядом со мной на кровать. Я не успел ничего спросить – Рут уже схватил мой плащ и бросил его по-соседству.

– Деньги, оружие, доспех. Все, что сможешь нести при свободных руках, ну!

Я засуетился. Чужая тревога будила не хуже арбалета.

Быстро одеться не получилось. Я зевал и собирал вещи. Рут мрачнел в углу комнаты. Когда я, наконец-то разделался со сборами и нацепил бригантину, приятель тяжко вздохнул. Еще не все.

Я покосился на защиту для рук.

– Надевай, – подсказал Рут.

– Будет драка?..

Приятель ничего не ответил, и я просто подчинился. Я простился с комнатой взглядом, перебрал вещи в памяти, заглянул еще раз в сумку. И неуверенно заключил:

– Вроде, все…

Рут встал возле двери, перегородив путь и сказал:

– Не забудь, – сначала я посмотрел на Рута, а уже потом на протянутый кинжал.

– Точно. Спасибо, а…

Рут уже вытащил бесполезный засов в двери. Бесполезный перед такими, как мой приятель.

Весь мир оказался быстрее меня: Рут спешил, храпели постояльцы Перины, скрипели доски под моим сонным шагом. Я шел за чужой спиной, и вдруг она резко пропала – кажется, я надолго прикрыл глаза.

– Рут?

Я собрался спуститься по лестнице к главному входу на первый этаж. С запозданием заметил, что меня схватили за плечо и потащили назад. Я обернулся, даже не вытащил кинжал.

– Не спи, – сказал Рут и утащил меня к балкону.

Мир спешил. Бежали облака под луной, трепетал плащ на ветру. Казалось, что я все еще сплю. Рут перемахнул через низкий забор и спрыгнул вниз. На ящики, затем на скамью, и уже потом – на землю. И поманил меня рукой – быстро, раздраженно.

Еще в Содружестве я презирал ранние подъемы. Что ж, мне просто еще не приходилось подрываться черти куда за полночь, стоило только сомкнуть глаза…

Хрусть! Что-то надломилось, когда я спрыгнул на ящик. Не нога, и то в радость. Я осторожно перебрался к другой опоре, расставил руки для надежности. Одолел препятствие, наступил на скамью и твердо встал на земле.

Рут даже не улыбнулся моей победе над высотой и плохим сном.

– Срань лютая, Лэйн, следи за шумом! – прошипел Рут. От него все еще несло сливянкой. – Сейчас мы пойдем к стене. Я впереди, ты – следом. Прикрываешь. Понял?

Я не высказал возражений, ибо сомневался абсолютно во всем. Мы выскочили со двора на улицу. Рут удивительно складно переставлял ноги. Я спросил чуть громче:

– Так чего стря…

Он обернулся и приложил ладонь к губам. Мол, заткнись. Я постарался зевнуть как можно тише.

На переулке звенела блаженная тишина. Только через минуту одиноко завыл дворовый пес. Рут ускорил шаг и замахал мне рукой.

Одежда так и не высохла. Мокрый рукав раздражал. Тут-то я и вспомнил, что забыл в Перине. Расшитую рубаху, подарок от матери к шестнадцатилетию. Чертова спешка! Я разозлился, но не развернулся назад.

– Да что случилось?! – я потер глаза, убрал грязь из уголков.

Рут отвечал на ходу и еле слышно – я с трудом его разобрал:

– Вард прознал, что ты драпаешь.

Я остановился.

– Погоди. А ты-то как?..

– Матерь двойного солнца и ее задница, Беляк тебе что, все мозги вышиб?!

Я примолк и подчинился лишь оттого, что впервые видел Рута таким раздраженным. Когда мы свернули к городским стенам, где оставался Карий, я понял, что Рут не просто недоволен. Он страшно зол.

Иначе бы зачем на меня так орать?

Пока мы то перебегали от одного угла дома к другому, то неспешно срезали через переулки, я заметил у Рута пятна крови на сапогах. А еще мой приятель был удивительно бодр для этого часа. И вел нас самым длинным путем за стену.

Мы выбрались совсем нескоро, хоть Перину и строили на окраине. Добравшись до сторожки, шли неспешно под взором стражи, будто и не улепетывали из города. Обошлось. Возможно, дозорные и вовсе спали на посту.

– Ты мне расскажешь, в чем дело или нет? – я спрашивал все осторожнее.

– Позже, – шепнул он, но казалось, что стукнуть хотел.

Как только мы скрылись с глаз дозора и свернули налево, к конюшне, Рут сошел с дороги. Затем прислонился к городской стене и принялся заряжать арбалет.

– А теперь молчи и будь готов к чему угодно, – наставлял он меня вполголоса. – Ну, можешь еще помолиться, чтоб их было не больше четырех…

Я кивнул и ничего не спрашивал. Пойди-ка, поспорь против арбалета!

Или скрыться от Варда. Как назло, у меня осталась всего одна керчетта. Половина второй не в счет.

«Было бы лучше, задержись ты в Криге еще на неделю для перековки?!»

Мы крались вдоль стены, сближаясь с конюшней. Приятель оказался прав. Вместе с запахом навоза нас настиг и чей-то кашель.

Рут оттопырил указательный и средний палец, ткнул себе в нижнее веко и указал на полумрак у конюшни. Я и не сразу сообразил, что это означает «гляди в оба».

– … не нравится мне энто все, – признался кто-то в полутьме.

– Че, навоз разгребать тебе бы больше понравилось? – ответил другой голос, тягучий и старый. – Мож, так ему и передашь, а? Хочешь, я передам?

За сенником хрипло засмеялись. Из-за облаков снова показалась луна.

Рут приложил арбалет к плечу и присел на корточки. Я высунулся из-за его спины, чтобы поглядеть в зазор между сенником и пристройкой. У единственного прохода к скакунам стояли воснийцы при оружии. Точно не сторож и не конюх. Один слева, рука на дубине. Рядом второй. Смотрели в сторону, на дорогу. Третий кашлял. Был ли четвертый, пятый?..

– Ну и че нам тут, до утра зады морозить? – жаловался кто-то невидимый за стеной пристройки.

Щелкнула тетива. Я дернулся. Голова ближнего к нам воснийца отклонилась в сторону с громким хрустом, увлекла за собой тело.

Труп только коснулся земли, а Рут уже скрылся из проема, почти бесшумно нырнув за сенник.

– А-а-а! – завизжал совсем по-девичьи восниец справа. – Бляха!

Весь в крови, нетронутый. Пока.

Я спешил за Рутом, обогнув строение. Приятель скинул арбалет на середине пути и достал нож.

– Хер дюймовый! Откуда? Как?! – сыпались тупые вопросы в ночи.

– Ублюдки!

– Тиха-а!

Мы выскочили на дорогу, зашли с тыла. Испачкавшийся в крови восниец так и стоял бы ко мне спиной, но услышал шаги:

– Вон они, во…

Я подрезал ему локоть в замахе. Подрезал плохо, зацепился за кость. Грязный порез порченным клинком.

– А-а-а, б-бож-же! – заверещал бедолага, рухнул в грязь, забился на спине, сучил ногами. Больше не сможет ударить.

Со стороны, куда побежал Рут послышался всхлип, бульканье. Я запоздало оглянулся, бросился на помощь. И застыл. Рут вышел мне навстречу и уже вытирал стилет об темные штаны.

– Трое, – уточнил мой друг. – Свезло.

Третий восниец присел у стены. Хватался руками за горло. Бордовыми, блестящими руками.

– Ты не уйдешь, – позади то ли плакал, то ли угрожал паренек в грязи, – никуда не денешься! Пришьют тебя, подлец, при…

– Лэйн, объясни-ка мне, почему он еще дышит? – Рут подобрал арбалет и вернулся еще более мрачным, чем был до того.

Я нелепо приоткрыл рот, не нашел слов. Посмотрел на клинок. Посмотрел на воснийца в луже.

– Не надо, я не… я… да мы просто тут стояли! – взвизгнул тот, косясь на Рута. – Вы кто вообще?!

Рут подошел к первому телу, наступил сапогом на кровавое месиво с костями и вытащил болт. Присмотрелся к нему, цокнул языком и сбросил снаряд в траву. Испорчен.

– Свезло наполовину, – заключил Рут.

Я не хотел вконец его разозлить. Не убирая керчетты, подошел к воснийцу в грязи. Тот запричитал:

– Эй-эй, пощади, парень, я же… мы же с тобой…

Две ладони поднялись к небу. Я замер. Знакомое лицо – паренек совсем недавно играл в карты у Симона. Но ни разу не переходил мне дорогу – я не запоминал, где его дом. Так я и стоял, пока Рут не окликнул меня:

– Шевелись уже! Нас точно слышали на стене.

– Клянусь, я не доставлю вам проблем, – всхлипывал восниец в луже. – Отпустите…

Я поверил ему и убрал меч.

– Лежи тихо, пока не потеряешь нас из вида, понял?

Восниец страстно закивал. Я знал, что через пару часов пожалею о своем решении. Быстрой тенью слева от меня возник Рут. Остановился у головы воснийца. Тот бормотал, всхлипывая:

– Спасибо, спа…

Рут ударил пяткой по чужому горлу. Один раз, другой. Хотя под стопой хрустнуло после первого касания. Затем Рут развернулся, как ни в чем не бывало.

– Кх-а, кх-ха…

– Зачем? – спросил я шепотом, будто вспомнил, что поклялся не шуметь.

Восниец задыхался и тянул ко мне руки.

– А я-то думал, – разочарованно сказал Рут уже у входа конюшни, – ты их не любишь.

«Их». Я осторожно зашел следом, поглядывая на хрипящего врага.

– Чья кровь была у тебя на сапогах? – мой голос звучал совсем сипло.

– Не моя.

– Славно.

Я сморозил честную глупость, дельного ответа так и не получив. Потоптался возле сена. Глянул на дорогу – никакой подмоги не намечалось. Бедолага все еще корчился в луже. Больше он в карты не поиграет. Я прочистил горло:

– Похоже, это и правда люди Варда?..

– Нет, блин, дети двойного солнца! Я тебе сразу сказал. Открывай денник.

Я рассеянно подошел к пятой двери по левую сторону. Выдохнул, когда увидел Карего. Выходит, стерегли именно меня?

– Какого дьявола им от меня надо? Здесь, сейчас?! – я возмутился. – Я же одолел Беляка, отдал долю…