Во имя твое, Восния

– Капрал, – завыл Амил, выискивая Гвона взглядом в толпе. – Коваль, Бун! Братцы, я же… Лэйн! Прошу вас!

На его месте мог оказаться кто угодно. Из-за минутной слабости, чужого доноса, злой воли.

– Нам надо бы вернуться, пока твои вещи не стащили. У меня-то красть и нечего, знаешь ли, – совсем тихо заметил Рут, – за тебя пекусь.

Тонкая фигура молодого эританца, еще больше исхудавшего в нашем походе, высилась над толпой. На месте Амила мог оказаться и Рут. Особенно, если я вконец обнищаю.

Я опустил глаза к земле. Медленно развернулся и пошел в сторону лагеря. Все мы делали плохие ставки.

Мне повезло, что сегодня я оказался на своем месте. Не перед петлей, на ящиках, в крепких солдатских руках. Не в мольбах о спасении и не в ожидании справедливости, чуда, героев.

Наверное, Амил смотрел нам вслед. Возможно, именно моя выходка его и сломила: просьбы оборвались всхлипыванием. Заскрипели ящики под чужим весом.

Парень не знал, что я не герой. Что я худший на свете друг, приятель, помощник. Зазнавшийся аристократ без земель. Нищий сын палача – Буджуна Тахари.

И от этого не скроешься, даже переплыв целое море.