Во имя твое, Восния

– Дьявол…

– Пом-м-мх-огите, – мальчишка упрашивал то ли меня, то ли своих приятелей. Вяло, без надежды.

– Да не могу я! – прорычал я, постарался вытащить керчетту, закрывшую выход к свободе.

Получилось с третьей попытки. Мальчишка уже не кричал. Он сполз по частоколу к земле, удивленно глядя в небо.

Двигаясь боком, я наступил на чужую ногу, чуть не споткнулся. Кое-как выполз из щели между телегой и забором. Отдышался, схватившись за угол бортика. Подавил тошноту.

Детей, которые копошились у кобылы, уже не было. Ушли? Показалось?

Позади снова зашлепали шаги. Кто-то обошел частокол. Я кинулся к Карему, обогнув проклятую телегу в бог знает который раз.

Из леса выскочили двое, все те же, но теперь без девчонки. Безусый мальчишка и парень постарше. Того же возраста, каким был я, ступив в порт Крига. У одного, младшего, отвисла челюсть: он выпучил глаза, уставившись на нижнюю половину моего тела. А второй налетчик замахнулся дубиной и побежал к коню.

Я в жизни не бегал так быстро. Отпихнув разиню с пути локтем(кажется, угодил щитом ему в челюсть), я сделал выпад. Не достал бы и кончиком меча, но паренек постарше плохо знал мое оружие – он попятился. Этого хватило. Я на развороте рубанул его приятеля вдоль плеча, и тот рухнул на землю, визжа от боли.

Парень постарше оказался не таким крепким. Он посмотрел на коня, мою окровавленную одежду и бросился прочь.

– Побета! – послышался крик Буна в лесу.

Обернувшись, я увидел Руш. Она на бегу целилась ножом в спину беглецу. Я крикнул, срываясь с места:

– Стой! Я догоню. Присмотри за Карим!

Руш явно растерялась и спросила:

– Че?

Я погнался за мальчишкой в лес. Медленнее, чем мог бы бежать, если бы задумал убить.

– Ты это мне, дохляк?! – пригрозилась бандитка мне вслед.

А налетчик все бежал и бежал, спотыкаясь. Кажется, всхлипывал от ужаса. Я гнал его как можно дальше от повозок. Прочь от ножей, стрел Буна, и последней неудачи в его жизни.

Ноги цеплялись за холмы из осыпавшихся иголок, ветвей, листьев. После грязи дорог, я был рад и этому. А вот мальчишка бегал кое-как. На ходу оглянулся, зацепил корень носком, растянулся на земле. Выронил дубинку.

Я сделал вид, что запыхался.

– Отвали! – крикнул он, отплевавшись от сора. Нащупал оружие, перекатился на спину.

Затем неуклюже вернулся на ноги и снова побежал, угрожая все жалобнее:

– Пшел прочь!

«Сам пошел, – чуть не крикнул я ему вслед. – Будто мне в радость отстирывать вашу кровь с одежды».

Мой нелепый враг пыхтел на весь лес и удирал, не оглядываясь. Через полсотни шагов я бросил погоню.

– Вот и проваливай! – последнее слово осталось за мной.

Одной бестолковой смертью меньше. Хоть раз все вышло по-моему. Обычно, замертво падали те, кого я думал пощадить. А ублюдки вроде Варда все еще топтали землю. Я встал, прислонившись к ели, и отдышался.

И какого дьявола эти дети таскаются по лесам? Это и есть местные разбойники, конкуренты Долов? Я бы посмеялся, да только слишком тянуло живот. Что сталось с тем ребенком, которого я слегка подрезал у телеги? Ушел ли он?

Вздохнув, я хотел затолкать керчетту в ножны. А потом увидел загустевшую кровь на клинке.

– Дьявол. Как же я хочу домой, – вздохнул я в который раз.

Шурх! Ветки затрещали, ко мне неслась поступь шагов, звон металла.

Я не успел укрыться. Из кустов, воровато озираясь, выскочил Амил. Был он без оружия. Я невольно подумал о том, приходилось ли ему вообще когда-либо орудовать дубинкой, а не лопатой.

– Лэйн! – он посмотрел на меня так, будто я и напал на наши повозки с минуту назад. – Ф-фух. Боже, боже!

Я сместился влево, посмотрел за его плечо. Преследователей не было.

– Все в порядке?

– Я не… Меня преследовали! – выпалил он, выпучив глаза.

Я еще раз посмотрел ему за спину. Кивнул:

– Сейчас разберемся. Встань за дерево, – Амил послушался. Мы укрылись и я прошептал. – Сколько их было? Снова дети? Стрелки, пехота?

– Э-э, двое, нет…трое! Я не оглядывался…

Мы посидели за стволами елей. Ноги начали уставать. Снова запели птицы, где-то вдали журчала река. Погони не намечалось. Я заметил, что Амил тащил на плече сумку. Сумку из наших припасов.

Права была Руш: как же медленно я соображаю! Опустив щит, я вышел из укрытия.

– А? Ты куда? – зашептал Амил.

– Пойдем к повозкам, – я потер переносицу и вернулся на тропу.

– Н-но…

– Я никому не скажу, что ты пытался удрать, Амил.

В конце концов, вероятно, это была не худшая идея для такого похода.

Эританец с тонкими запястьями не стал возражать. Он поплелся следом, выдумывая какие-то оправдания. Я не нуждался ни в одном. Когда мы вернулись к дороге, вся команда уже собралась.

– Глянь-ка, дохляки наши еще живы. И зачем я ставила…

Карий смиренно стоял у частокола. Ветер сменил направление. Я прикрыл нос рукавом.

Пропоротые кишки и бордовая лужа. Смрад крови, желчи и дерьма. Запах военной славы. Я был ею покрыт от плеча до подошвы сапог.

Амил остановился, оценил дело моих рук, позеленел и согнулся. Рут перебил его утробные звуки:

– Значит, без потерь.

– Хорошая драчка, – Коваль протирал дубинку. – Жаль, что их совсем маленько высыпало…

– Такие уш нонче рафбойнишки.

Я повысил голос:

– Мать милосердия, да это же просто дети!

– Ты че думал, тут старики по лесам прячутся? – огрызнулась Руш. – Клянусь, ты соображаешь медленнее, чем телега едет без колес!

– А сам-то милосертнее фсех, лишка, – хохотнул Бун и ткнул пальцем в мою керчетту, портки, сапоги.

Влага на одежде стала отдавать холодом. Поежившись, я сказал:

– Я не хотел. Я не нарочно, так вышло…

Мои оправдания волновали других не больше, чем снующая мошкара. В Воснии вовсе не важно, чего и кто вообще желал. Все шло наперекосяк. Отряд капрала Гвона в неполном составе оглянулся на первую телегу.

– Дети – не дети, а едрить их в дышло. Нам теперь повозку самим толкать, – заметил Коваль.

Кобыла не дождалась нашей милости – так и скончалась в упряжи, оттащив телегу с дороги. Бун похлопал Рута по плечу.

– Шаль тфою копылу, приятель.

– Она прожила долгую жизнь, – Рут явно не принимал участия в драке. И тем более, не скорбел. – Скорее всего, счастливую.

Они принялись освобождать кобылу из ремней. Я заметил, что дети пытались стащить упряжь, да не успели – только подрезали в двух местах.

– Счастливую уж точно, – сплюнула Руш себе под ноги, – знал бы ты, че мне приходилось делать за жратву.

– Хм, – что-то выразил Керех.

Я тупо уставился на перепачканную одежду.

– Одна радость, хоть пожрем нормально, – Руш указала на кобылу. – Чего зеленеешь, Амил? Все сгодится.

Я оглянулся на Карего. Мерин безмятежно пощипывал подсохшую траву у старого частокола. А мог бы лежать здесь, со стрелой в боку. Или я.

– Ну, шо было не воротишь, – заметил Бун и почесал промежность, – а фоду нам притется как-то того…

Когда мы погрузили последние бочки на вторую телегу, я все еще пытался оттереть хотя бы часть грязи со штанов. Меня пихнули в бок.

– Это штирать надо, – заметил Бун, явно наслаждаясь собой. – Што, в ваших краях нет прачек, лишка?

– Без тебя знаю.

– Дай ему времечко, Бун. Пусть думает. Он у нас очень медленный, – издевалась Руш.

Я не возражал. В моей голове раз за разом повторялась сцена налета. Если бы той троице с луками хватило ума забраться повыше. Если бы мальчишки напали с трех сторон, спрятавшись в кустах. Если бы в лесу стояли ловушки, и мы бы взяли еще двух скакунов с телегами…

По всем правилам конкора наш отряд был бы разбит за первую четверть часа.