Не плачь, девчонка!

Мы синхронно кивнули.

— Про двенадцать дней понятно, — Поппи неосознанно теребила в руках чайную ложку, — а сколько пройдёт дней для человека, нырнувшего в омут?

— Хороший вопрос, — похвалил её Сметвик, заставив мисс Помфри покраснеть от удовольствия. — Это один из минусов, для тех, кто не очень любит учиться, но минус, который лично целителю Тики удалось превратить если не в плюс, то в нейтральный ноль. Внутри проходит порядка шести месяцев, но человек практически всё это время спит. Обучение ведётся на подсознательном уровне. Только первые три часа внутри омута проходят, как реальность. Снаружи — это двенадцать минут. Но и эти часы перенести могут далеко не все.

— А вы проходили курс? — спросила я. Было очень любопытно, да и хотелось увидеть живого вменяемого человека, который пережил этот сомнительный эксперимент.

— Нет, Эль. Я не чту себя гением, но я хороший целитель. Памяти, слава Мерлину, не терял, так что мои знания могли войти в жёсткий конфликт с программой восстановления.

— Но вы же предлагаете мне пройти программу вместе с мужем!

— Тут другое — для пациента нужна привязка, якорь. Для обычных магов их роль играет доктор — потерявший память пациент инстинктивно привязывается к врачу, как утёнок к резиновой игрушке, да. И, Эль, у вас есть преимущество. Женщины легче приспосабливаются к переменам и эмоциональная связь... Так что не бойся, ничего не потеряешь. Более того, за полгода личного времени из очень хорошего мастера зелий вполне можно стать просто замечательным. И возможно ты согласишься работать с Мунго, или хотя бы лично со мной без посредников. Да-да, ко мне частенько попадают зелья с твоей магической подписью. Одни из самых сложных и уникальных. Только найти тебя не представилось возможным.

— А можно узнать, сколько всего магов прошли эту программу? — спросила я.

— В смысле? Из потерявших память?

— Да. — Знать о судьбе "добровольцев" отчего-то не хотелось.

— Все четверо мужчин занимают видные должности в министерстве и входят в число самых знатных родов. Одна из женщин тоже служит в министерстве, две другие преподают в настоящий момент за границей. Но последнее и самое главное, что вы должны знать — это не Панацея.

— Ясно, не сова, — вставила Поппи.

Мы обе прыснули. А целитель нахмурился. Пришлось сделать умильный вид. Он усмехнулся и продолжил:

— Не думайте, что вы сразу после этого станете умными, умелыми и всё будете знать. Просто выбранная специализация будет даваться в разы легче, умения нарабатываться быстрее во много раз, а обучение языкам, к примеру, займёт меньше месяца для полного усвоения. Ну а если сидеть на попе ровно, то будете, как те ученики, что выучились, но работать не захотели. Знания вроде есть, но не нужны, так они сами не выскакивают, надо напрячься, чтобы что-то вспомнить конкретное. Подсознание тем и отличается. Так что ненужные знания все равно в итоге будут отброшены мозгом за ненадобностью. Таких знаний у вас и сейчас море, которые осели в мозгу мёртвым грузом. Вспоминается что-то при случае, а что-то так и не всплывёт никогда. Так и тут. Единственное, что не надо будет развивать, хотя и тут можно всё усилить — это общее представление обо всем. На уровне пятикурсника-заучки из чистокровной семьи, которому дома уделяли достаточно много внимания, воспитывая и обучая. И это, на самом деле — не мало.

Мы с Поппи мучали целителя вопросами почти до трёх ночи, после чего, я была почти полностью согласна пойти на этот шаг.

— И ещё, Эль, — сказал напоследок Сметвик, — ближайшие сутки или двое тебе придётся потерпеть. Вместе с магией у Тобиаса сильно возрос уровень тестостерона, отнесись с пониманием.

Мне было это сложно представить, у нас с этим ведь и так было неплохо. Так что просто кивнула, погрозив развеселившейся Поппи кулаком.

Единственное, что меня терзало, согласится ли Тобиас на обучение. И как вообще он теперь себя будет вести. И что будет утром, когда он проснётся. И я жалела, что он не слышал лекции Сметвика.

Прежде чем мы попрощались, главный целитель Мунго взял с нас непреложный обет. А я пожалела после их ухода, что так и не спросила про Элен. Уж она-то точно не отказалась бы пройти обучение за двенадцать дней. Вряд ли по этой методике можно было помочь бывшему сквибу, но, а вдруг?

Сметвик посоветовал отдать Северуса на время программы семье Дарси. И не теряя времени прибыть в Мунго с вещами не позже пятницы. А Данко, по его словам, сможет прекрасно позаботиться о доме. И что магии, которую тот слопал от первых несознательных выбросов Тобиаса, произошедших из-за сильного эмоционального всплеска, хватит домовёнку на месяц с лихвой.

* * *

Утром я проснулась с тяжёлой головой, и первым делом испугалась, что Тоби нет рядом. А потом и воспоминания нахлынули. Вот ведь не было печали! Было семь утра, и муж ещё не должен был уйти на работу. Одевшись так быстро, как была способна, я тихо прокралась по лестнице вниз и тут же услышала из кухни голоса.

Подобралась ближе, чтобы посмотреть, кто там, хотя поняла быстрее, чем увидела. Тоби сидел за столом, опершись локтями о столешницу, и с мученическим видом сжимал голову. Перед ним по стойке смирно стоял Данко и безропотно отвечал на вопросы. Только как-то отстранённо.

— И что, я теперь маг?

— Вам лучше у хозяйки спросить, хозяин Тобиас.

— А такие как ты… как вы зовётесь?

— Хозяйка Эйлин знает.

— Моя жена ведьма?

— Я не могу говорить без разрешения хозяйки, сэр. Она приняла меня. Магия накажет. Пощадите, сэр!

— Уймись. Не можешь, так не можешь. А что ты вообще можешь? Стакан воды подашь?

— Пожалуйста, сэр, — о стол звякнул стакан. — Я много могу. Хозяйка…

— Знает! — передразнил его Тобби. — Я понял!

— Что-то ещё, хозяин?

— Не надо. Голова и без вас раскалывается!

— У доброй хозяйки есть зелье от головной боли.

— Обойдусь! — рявкнул Тоби, а я подпрыгнула за углом, выдав себя с головой.

Пришлось зайти, сделав вид невинной овечки. Авось прокатит.

— Доброе утро, Тоби. Данко, сделаешь кофе?

— Смотрю тебе не привыкать иметь рабов, — Тоби сел прямо, и обхватил ладонями стакан с водой. Глядел на меня непонятно и хмуро.

— Они не рабы, — мягко ответила я, — они члены семьи.

— Да что ты! Значит, ты — ведьма!

— Волшебница, — поправила из какого-то детского упрямства.

— Да какая разница! — заорал он, ударив по столу кулаком.

Я замерла около стула, чудом не выронив чашку с горячим кофе. Так и не решилась сесть. Данко испуганно жался к моей ноге, жмурясь и тихонько дрожа.

— Брысь отсюда! — почти спокойно велел Тоби, и домовёнок послушно исчез.

И кто-то ещё про рабов говорил!

А Тоби вдруг вскочил и стал обходить стол. Я быстро поставила на стол чашку, и невольно попятилась. Успела прижаться к стене рядом с выходом, прежде чем он окончательно приблизился, прижав с силой своим торсом и уперев руки о стену.

— Какая же ты… врунья, — сквозь зубы выдавил он, а в следующий момент впился в меня губами.

Только теперь я поняла, что имел в виду доктор, говоря об уровне тестостерона. Благоверный не удовлетворился бешеным сексом прямо у этой стенки, разорвав моё платье и бельё. После этого, мы занялись этим на столе, с которого Тоби просто смёл всё на пол. Дальше обновили диван в прихожей. Дважды. И я только очень надеялась в редкие минуты просветления, что Данко не даст Севу увидеть это безобразие.

Никогда не думала, что смогу столько продержаться. Более того — активно участвовать.

Последний раз был на полу в нашей комнате, куда Тоби отнёс меня на руках, но до кровати не дотерпел.

Закончив, и подарив мне не меньше трёх ослепительных оргазмов, он бес сил уткнулся в моё плечо, тихонько сопя.

Мне было немного тяжело, да и жёстко на полу с тонким ковром, но тело так расслабилось от этого марафона, что двигаться абсолютно не хотелось.

— В ванную? — хрипло спросил Тоби. Это были его первые слова после начала безумия.

— Не дойду, — с сомнением вздохнула я.

— Донесу, — усмехнулся он. И действительно встал на колени, а потом поднялся вместе со мной одним гибким движением. Вот этого, такой силищи после неизвестно скольких раундов, я просто не ожидала. А он, словно догадавшись, пояснил: — Отсутствие усталости — пока единственный плюс во всём этом дерьме.

— Может, достаточно? — робко спросила я, когда он опустил меня в ванну. Моя усталость никуда не делась.

— Не бойся, — ухмыльнулся он, — пока отпустило.

Напустив горячей воды, он собственноручно стал меня намыливать, одним взглядом сломив сопротивление. Не пропустил ни одного места, и долго возился с волосами. Потом бесконечно долго всё смывал, изредка нежно касаясь губами бесчисленных синяков, оставшихся мне в награду за стойкость.

И что бы мы ни решили, а из-за этого ещё один раз всё же случился в спальне, на кровати, и был долгим и таким нежным, что хотелось плакать.

Я продержалась до конца и уснула в слезах — от нежности и тихого счастья.

* * *

Проснулась я от того, что рядом зашевелился Тоби.

Охнула, взглянув на время:

— Ты опоздал на работу!

— Ага, — он кинул на часы равнодушный взгляд. — Похоже на то.

— Злишься?

Он тут же изловчился, уложив меня сверху.

— А надо?

— Лучше бы ты не злился, — улыбнулась я, уворачиваясь от поцелуя, — ну, Тобби! Я же не железная.

— Я тоже, — хмыкнул он. — Всему есть предел.

И тут в комнату ворвался Северус, с разбегу прыгая на кровать. Не найдя ничего лучше, запрыгнул на меня сверху с криком:

— Я тоже хочу!

— Что ты хочешь? — мирно осведомился муж, ловко сдёрнув его с меня, и прижав рукой к боку, чтобы не вырвался.

— Ну, папа! Играть!

— Никаких игр, — отрезал отец. — Марш в ванную! Или проводить?

— Я сам могу, — проворчал ребёнок, и неторопливо сполз с кровати.

Как только дети и рабы удалились, я с любопытством спросила:

— А как ты с Данко познакомился?

Он хмыкнул, заправляя прядь волос мне за ухо.

— Как-то само собой. Проснулся, а мне так хреново. Вот и говорю: «Кто-нибудь есть живой?» А тут этот ушастый. «Я, — говорит, — здесь, сэр!».

— А ты?

— Смирился, — сказал со вздохом Тоби. — Слушай, жрать хочу жутко! Давай вставать.

— Давай. А как голова? Не болит?

— Не знаю. В данный момент мне хорошо!

Спустившись вниз через полчаса, обнаружили всех в сборе. Данко жарил на сковороде куски мяса. Северус уже поглощал пюре с омлетом. Шушпанчик блаженно лакомился острым соусом из глубокой тарелки, летучий мыш вгрызался в большой кусок сыра, зависнув на люстре, а ворон раздирал клювом кусок сырого мяса, примостившись на краю стола.

— Распоясались, — покачал головой Тоби, — у хозяина — стресс, а у всех остальных — праздник!

— Я Руни, — тут же чихнул огнём шушпанчик.

— Твою же мать! — охнул хозяин. — Они что — все разговаривают?

— Кроме летучего мыша, — предположила я. — А летают все. Руни, покажешь? Данко, мы есть хотим. Там ещё не готово?

— Готово, хозяйка! — домовёнок сиял. Вот уж кому счастье — дорвался. Теперь и при Тоби может готовить.

Тоби, усадив ворона на плечо, с кислой миной следил за полётом Руни. А я таращилась на вредную птицу — меня чуть ли не сцапать готов, а у Тоби мирно на плече сидит.