Времена грёз 1 том

Ощутив отголоски страха короля, я удовлетворенно заметил, что он согласен, хоть и не ответил мне напрямую, вылетев из темницы и грохнув дверью.

Ошейник и оковы с меня не сняли. Охранник на мой крик не отозвался, и я с сожалением принял новые стесненные обстоятельства. Тело болело и ломило, металл до крови натер запястья, и я почти перестал ощущать что-то ими, постоянно разрываясь между необходимостью размять их и избежать лишнего трения. По моим приблизительным подсчетам праздники в честь коронации закончатся через три дня, и только тогда меня выпустят, но смогу ли я еще протянуть в столь стесненном положении, я не знал. Колени к вечеру начали невыносимо ныть, и мне пришлось вновь лечь на тюфяк, предварительно попив воды. Смогу ли я встать утром или через три дня, не знал, но очень надеялся, что восстановление не займет слишком много времени.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что боль от удара магического посоха или порезов кинжала мне понравилась бы больше, чем мое состояние сейчас. Руки, все еще зажатые за спиной, начали гореть и пульсировать, сначала слабо, но с каждым часом все сильнее, что не давало мне уснуть, удерживая на грани грез и яви. Я понимал, что в таком месте запросто получить инфекцию, тем более с открытыми ранами, но ничего не мог поделать. Все, что мне оставалось, лишь ждать.

Перевернувшись на бок, я постарался отгородиться от боли и сбежать как можно глубже в свое сознание, но в этот миг в середине комнаты проступил белый силуэт уже знакомого мне посланника. Скай возникла передо мной и с той же нежностью, что и раньше, посмотрела в мои глаза.

— Здравствуй, дитя.

На мгновение мне показалось, что раны мои на руках стали совсем плохи, и все, что я вижу, лишь бред воспаленного разума.

— Здравствуй, Скай, давно не виделись.

— Я вижу, ты хорошо выполнил свою работу, Леброн взошел на трон, и теперь Целестия будет в безопасности, но я хотела бы попросить тебя еще об одной услуге.

— И какой же?

— Присмотри за ним, продолжи защищать его, как делал это ранее, останься в столице, сменив облик. Это помогло бы…

— Нет, я не буду этого делать.

— Но, Н… дитя, это важно для нас, в мире грядут не самые лучшие времена.

— Ваш любимый король четко выразил свою волю и отказался от защиты, а на мне лежит обещание эльфам, вы же сами послали ко мне королеву, неужели она уже лишилась вашей милости?

Посланница как-то скорбно поджала губы, отведя взгляд.

— Все несколько изменилось, эльфы больше не слышат нашего бога, никто из них больше не достоин любви Солара.

— И вы просто так оставите их? Целый народ? Что же они такого сделали?

— Повторили чужие ошибки, то, о чем ни один житель мира не должен был ничего знать.

Скай искоса посмотрела на меня и покачала головой.

— Я не могу рассказать больше, но прошу, помоги Леброну, я дам тебе время подумать. Призови меня, как только решишься, и я освобожу тебя от оков.

Свет наполнил образ посланницы, и в мгновение ока она россыпью светлячков растворилась в темноте моей камеры.

Оставшись один, я выдохнул и вновь попытался уснуть, просьба божьего гласа сильно разбередила мои старые чувства, но стоило мне лишь немного задремать, как я вновь ощутил чужое присутствие рядом.

— Ну здравствуй, мертвец.

Темный посланник в черном хитоне стоял передо мной, самодовольно скалясь, он ткнул меня носком обуви в живот и покачал головой.

— Лежишь, как мешок дерьма, ей-богу, лучше б ты хорошенько трахнул того мальца.

— Это совет от бога?

Абис присел на корточки и, оттянув мою голову за волосы назад, посмотрел мне в глаза.

— Это совет от меня, маг. У меня есть отличное предложение для тебя.

— Лучше того, что ты озвучил?

— Конечно, ведь ты можешь совместить приятное с полезным. Я освобожу тебя из оков, а ты убьешь Леброна заняв место короля, идёт? Тебе же это раз плюнуть, даже в таком состоянии, но, если хочешь, я и тело в порядок приведу, вдруг ты все-таки послушаешь моего совета перед восхождением на престол.

— Катись в бездну.

— Но-но, предложение ограничено, но я дам тебе подумать, позовешь меня, как только решишься, и напомню, что некромантов своих ты иначе не спасешь. Так что соображай шустрее.

Палец посланника ткнулся мне в лоб, будто это могло помочь принять мне решение, и Абис, ехидно улыбнувшись, растворился в темноте передо мной.

Я вновь закашлялся, ощущая, как по телу прошел озноб. Мерзкое ощущение беспомощности пробралось в мое сердце, и я тщетно старался унять прежнюю обиду на посланников. Я поверил им когда-то, решил, что они действительно помогут мне, дадут возможность найти свое место в мире. Как бы не так. Стиснув зубы, я вновь вспомнил улыбку, взгляд и слова Абиса там в лесу, когда он отправил меня в город, подарив завесу.

«но это всё, что ты хочешь попросить?»

Этот засранец знал, что там происходит, знал, что мне нужно не только дурацкое заклятье, но ничего не сказал, просто наслаждался моим наивным неведением. Боги, как же часто я проклинал тот миг, когда согласился помочь этим эгоистичным божественным тварям. Как сильно я желал уничтожить Абиса, стереть эту улыбку с его лица и бить его, пока кожа с костяшек не сойдет до кости.

— Ньярл…

Вздрогнув от чужого голоса, я открыл глаза, выныривая из своих раздумий. Третья посланница, соткавшись из лунных лучей, проникающих в комнату, возникла рядом, тревожно глядя на меня.

— Боги, неужели у этого дрянного мальчишки совсем нет ни чести, ни капли благородства?

Девушка, казалось, созданная из серебра и света, подошла ко мне и, приложив свою прохладную ладонь к моему лбу, покачала головой. Я удивленно воззрился на нее, не понимая, зачем ко мне пришла богиня, и смутно догадываясь, кто навещал меня ночью до этого.

— Тоже пришла ставить условия? Что-то попросить? Мне нужно убить кого-то?

Луна несколько растерянно посмотрела в мои глаза и присела рядом.

— Нет, мне ни к чему ни убийства, ни условия.

Тонкие пальцы ловко повернули меня на живот, и я услышал с какой легкостью раскрылись замки на моем затекшем теле.

— Но зачем?

— О, Ньярл, мне не до праздных разговоров, скоро рассвет. Я обязана успеть помочь тебе и заковать обратно с первыми петухами.

С трудом поднявшись, я постарался встать, опираясь на стену. За три дня жизни овощем я значительно ослабел.

— И все же я хочу хоть каких-то объяснений.

Богиня, выудив из складок платья небольшой бархатный мешочек, копалась там, доставая маленькие кристаллы.

— Как был упрям и своеволен, таким ты и остался. Мой милый, я позже объяснюсь.

Я сделал шаг назад, насколько позволяла камера, не поддаваясь уговорам Мун. Девушка это заметила и подняла-таки на меня голову.

— Скажи, пожалуйста, а что ты помнишь обо мне?

— Помню, как ты пришла ко мне на площадь.

— А раньше?

— Раньше?! — я вздрогнул, и волна озноба снова прошла по моему телу. Я вдруг отчетливо понял, что действительно знал ее раньше и даже доверял, отголоски этих чувств я ощущал сейчас.

— Тебя тогда звали иначе. Тогда и мир был другой, и мы счастливы… были, — богиня сжала руки, явно борясь с собой, и, вновь взглянув на меня, села на колени. — Если ты позволишь мне помочь, то, может быть, получится воззвать к воспоминаниям, но это больно, я не хочу вредить тебе.

Неуверенно посмотрев на Луну, я все же сел рядом, протянув руку. Девушка, с неудовольствием осмотрев мои запачканные ладони, жестом приказала мне открыть рот и положила на язык несколько кристаллов.

— Дождись, пока они растают, некоторые из них внутри жидкие, это нормально.

С интересом прислушиваясь к вкусу странных конфет, я сам не заметил, как богиня быстро положила мою голову к себе на колени, вновь накрыв лоб своей ладонью.

— И все же, что ты от меня хочешь? Не просто же так ты ко мне пришла и помогаешь.

Мун сняла с себя верхнюю накидку и накрыла меня ей. Гладкий шелк коснулся моей кожи, и я невольно подумал о том, что мне жалко столь дорогую ткань.

— Я хочу, чтобы ты сам выбрал свой путь.

— Светлый или темный?

— Нет, Ньярл, мне не важно, останешься ли ты здесь или пойдешь к эльфам, я просто желаю, чтобы ты следовал воле своего сердца. Понимаешь?

Я отрицательно покачал головой, постепенно ощущая, как по телу разливается тепло, а раны и синяки болят все меньше. Спокойствие, легкая тревога богини за меня и ее искренняя забота погрузили меня в полусонное состояние. Мне показалось, что я будто бы вернулся домой спустя десять лет скитаний и снова нахожусь в окружении родных, чувствуя их поддержку.

— Мои глаза видели рассвет и закат этого мира, его смерть и возрождение из пепла, но время, проведенное с тобой когда-то, мне все еще милей. Я знаю, это звучит дико, но когда-то первый из людей, мой самый первый жрец, построил первый храм в мою честь.

— И что же было дальше?

— Дальше… счастливые деньки. Шепчущий ветер и ласковое море, веселые пиры и мессы в мою честь, сладчайшие плоды и бесконечное вино. Но, к сожалению, в мой храм явился тот, кто разрушил наш маленький рай.

Склонившись надо мной, Луна оборвала рассказ, внезапно зачитав какой-то стих:

— Пускай тебя навек, прелестное созданье,

Отторгла злоба их от сердца моего;

Но, верь, им не изгнать твой образ из него,

Пока не пал твой друг под бременем страданья.

Прежде чем я успел что-то понять, полузабытые строки ясно возникли в моей голове, и я тут же продолжил:

— И если мертвецы приют покинут свой,

И к вечной жизни прах из тленья возродится,

Опять чело мое на грудь твою склонится:

Нет рая для меня, где нет тебя со мной.

Богиня грустно улыбнулась, ее яркие глаза сияли, словно свет далеких звезд. Она прикоснулась губами к моему лбу, и сознание внезапно провалилось в бездонную, пугающую пропасть.

Перед моим взором проносились смазанные образы людей и мест, я чувствовал знакомые запахи и дуновение ветра, но все было словно подернуто пеленой забвения, не дающей мне полноценно вспомнить, оценить, прочувствовать момент из моей прежней жизни. Беспомощно я цеплялся за редкие кадры, стараясь рассмотреть чужие лица, вглядывался в знакомые места, но не узнавал, бросая попытку хоть что-то найти. Именно в этот момент я ощутил, как вокруг меня сгустилась тьма, живая, подвижная и, кажется, тоже принадлежащая мне. Коснувшись ее, я четко увидел и запомнил два образа. Моя кровь на сером алтаре в обрамлении черных, расползающихся пятен, и человек с кинжалом, что, улыбаясь, возносил молитву каким-то чужим богам. Страх и ужас сковывали меня, я в слепой надежде потянулся силой к чему-то большему, чем моя суть и, умирая, мое сердце растянуло удары, подарив мне крохотный шанс помочь своей богине.

Вынырнув из жутких видений, я едва не задохнулся от боли и навалившихся на меня тяжестью прошлого воспоминаний. Всего два образа, всего два, но я осознал сколь многого тогда лишился. Я позволил тьме проникнуть в меня, я встал на сторону врага в надежде обратить против него его силу, но что я потерял взамен! Как мог я попрощаться с теми чувствами, что хранило мое ныне проклятое сердце? Я вспомнил, какого это любить, но толку. Сейчас я, словно эмоциональный инвалид, и все, что чувствую, лишь жалкие отголоски. Будто разум мой привык мне говорить какие эмоции я должен показать на лице, и лишь чужая страсть действительно будоражит меня.