Времена грёз 1 том

Эхо прошлых и будущих бед

За вспышкой боли последовало неприятное осознание того, что я не могу пошевелить руками, и, судя по звону позади, они намертво закреплены широкими наручниками с цепями. Открыв глаза, я обнаружил себя в тюремной камере, примерно два на два метра, где, помимо стен из толстого камня, была лишь такая же толстая дверь с множеством запретных знаков. Под потолком, словно в насмешку, виднелось крохотное оконце, куда пролезет только тонкая девичья рука. Сам я лежал на старом, видавшем виды тюфяке с соломой лицом вниз.

Голова отчаянно болела, затылок неимоверно жгло, а желудок, не видавший еды уже пару дней, скручивало от голода. Огромных трудов мне стоило встать хотя бы на колени. Моя одежда с коронации казалась мне слишком грязной, будто сюда меня волоком тащили через весь дворец. Под ногами я с удивлением обнаружил свою мантию, единственное, что будет спасать меня от холодных ночей в каменной темнице. Краем глаза я заметил ведро, до которого нужно было еще попробовать добраться.

— Э-эй…

Я закашлялся, едва попытался подать голос, воды мне тоже не хватало, но я обязан был привлечь внимание, чтобы не сгинуть здесь совсем.

— Страж! Я требую для себя еды и воды!

За дверью послышался смешок.

— А пососать тебе не завернуть?

— Если я сдохну тут до суда, сам будешь отчитываться.

— Да иди ты, какая разница, как ты помрешь, на костре или от голода? У тебя, может, вообще сердце слабое было, испугался, не выдержало, а мне премию дадут за то, что с судом возиться не пришлось.

Я снова закашлялся, кажется, время, проведенное практически на полу, уже сказалось на мне.

— Прокляну, зараза, и тебя, и весь твой род. Зуб даю, за год передохните все.

Дверь заскрипела и с грохотом отворилась, на пороге почти во всю ширину проема показался здоровый стражник с деревянным посохом в руке.

— А ну-ка повтори.

— Дай мне хотя бы попить, иначе, ей-богу, прокляну.

Страж насупился и покачал головой.

— Ой как невежливо ты с охраной своей разговариваешь.

Навершие посоха с голубым мерцающим кристаллом уткнулось мне в грудь, прошив небольшим зарядом молнии. Я дернулся от боли и чуть не вывернул свои руки, сцепленные за спиной. Желудок сжался, и спам заставил меня выблевать часть желчи.

— Вай-вай, ну ты хоть поаккуратнее, не на тюфяк же. Повезло, что не ел ничего.

Охранник хохотнул и вышел, закрыв за собой дверь, но через десять минут показался снова с миской воды и какой-то жидкой серой каши.

— Приятного аппетита, — он поставил миски на пол передо мной и, не дождавшись моего ответа, ушел, хлопнув дверью.

Я с сожалением посмотрел на не слишком чистую воду и то, что здесь называлось едой. На цепи, ем из миски с пола, без рук, почти как псина на привязи.

Не располагая другими вариантами, я склонился сначала над водой и отпил немного, на всякий случай не злоупотребляя деликатесами. Лучше растянуть этот дар, иначе в следующий раз я могу либо ничего не допроситься, либо умереть от отравления уже сегодня. Вода оказалась горьковатой на вкус и слегка стоялой, но это было определенно лучше, чем ничего. Склонившись над кашей, я лишь раз прикоснулся к ней языком, тут же поняв, что делали ее из корма для скота и такой же отвратительной воды.

— Ну спасибо, засранец.

Оставив попытку поесть, я попытался накинуть на себя мантию и снова лег на тюфяк. Я не тешил себя иллюзиями об освобождении, но мне интересно было узнать, кто решил причислить меня к некромантам, неужели сам король? Да нет, Леброн вроде бы не такой дурак, но тогда кто и как ее убил? Неужели я действительно мог это сделать? Не-ет, это какой-то бред.

Посмотрев на луч света, проникающий в мою темницу, я задумался о Люмии. Сколько времени прошло? Она еще в замке? Успею ли я ей помочь? Случайная встреча с эльфийкой зацепила меня, и хоть я видел ее всего три раза в жизни, мне отчего-то казалось важным предотвратить то, что с ней произойдет в будущем. Эти чувства на грани сознания тревожили меня, и весь мир, казалось, застыл на лезвии клинка.

В конце концов, Солар посчитал, что я единственный, кто может все исправить.

С этими мыслями я задремал, надеясь хотя бы частично восстановить силы.

Когда я открыл глаза, света в окне уже не было, голод снова мучал меня, и я решился попробовать кашу, но от ее жуткого вкуса меня снова стошнило. Справившись с чувствами, я отпил еще немного воды и лег обратно на тюфяк. Сон тут же начал одолевать меня, в неудобной позе мое тело так и не смогло по-настоящему отдохнуть, поэтому я не стал противиться этой слабости. Уже при переходе в царство грез я почувствовал, что чьи-то холодные пальцы аккуратно вложили в мой рот небольшую конфету, похожую на льдинку. Странный, незнакомый вкус, сочетающий в себе хвою и яблоки заставил меня попытаться избавиться от сна, но чужая холодная ладонь коснулась лба, и я упал в беспамятство.

Моя ночь была наполнена жуткими образами, из которых я запомнил лишь бескрайний черный океан и горечь утраты. В какой-то момент я настолько сильно скорбел, что мои чувства привели меня обратно в реальность, только тут я понял, что грусть моя касалась только меня. Я скорбел по себе, словно что-то безвозвратно исчезло, а мое хлипкое сознание даже не заметило этой беды. Внезапно я ощутил себя трупом, оставленным по какой-то злой шутке на этой жуткой земле. Я погиб, но, кажется, забыл умереть.

Дверь заскрипела, уже другой охранник поменял мне еду и воду, на этот раз все выглядело несколько лучше — жижа, которую по неведомому стечению обстоятельств здесь принимали за кашу, была теплой, но такой же отвратной, как и вчера.

В раздумьях я провел весь оставшийся день. Ночью снова ощутил странный привкус необычных конфет, но, надо отдать должное, кашель на утро меня больше не мучал, а состояние мое стало только лучше. Мое тело почти вернулось в норму, хотя я все еще ощущал на себе действие охранных чар. Для мага нет чувства отвратительнее, чем невозможность использовать свою магию, и тут дело даже не в удобстве или защите. Такие, как я, могут жить намного дольше за счет этих неведомых сил, и их потерю мы расцениваем как болезнь, немощность или потерю конечностей.

Неожиданно дверь темницы заскрежетала, охранник, невысокий коренастый мужчина с суровым лицом, принес еще одну пару наручников и сковал мои ноги, затем вышел на несколько минут и вернулся с металлическим ошейником в руках.

— К чему эта предосторожность? Я и так беспомощен, как дитя.

— Будешь открывать рот, я еще и кляп принесу.

Одним резким рывком, он заставил меня сесть на колени и, защелкнув на шее обод, протянул от него цепь к стене. Оценив свою работу, охранник отрывисто кивнул и снова ушел за дверь.

Я с неудовольствием заметил, как металл холодит горло и мешает движению головы, но остался сидеть на коленях, побоявшись больше не встать, даже когда понадобится снова попить воды. Немного подумав, попробовал достать свой клинок, но стоило мне только настроится на него, символы на двери подозрительно загорелись.

Отдавшись на волю судьбе, я выдохнул и замер, уставившись в пол и рассматривая неровные мелкие трещины в камне. Сознание мое они забрать не могли, и я был волен делать с ним все, что захочу, поэтому решил припомнить свои тревожные сны, мне чудилось, что они пришли ко мне не просто так, и я решил отдать себя этой мысли.

Спустя несколько часов я услышал снаружи шум. Торопливые шаги достигли темницы, и тихие голоса коротко обсудили что-то. Через мгновение клеть моя открылась, и на пороге возник Леброн в одном из своих нарядных белых камзолов. Луч света, проникающий через оконце, упал на бриллиантовую корону, разбросав по стенам множество ярких цветастых зайчиков. На краткий миг мне показалось, что сам светлый посланник явился ко мне, видимо на это и был рассчитан эффект от камней.

— Ньярл, вечером состоится публичный суд над тобой, но прежде чем ты будешь осужден, скажи мне, зачем ты совершил столь тяжкое преступление?

Я отвел глаза, едва сдержав усмешку. Почему я совершил то, чего не совершал?

— Не знаю, Леброн.

— Боже, прошу тебя, ну хотя бы сейчас признайся честно! Ты не желал жениться на ней, узнав о беременности? Или твоя суть взяла над тобой верх? Или нужна была жертва для темного ритуала? — король попытался отойти от солнечного луча, но моя камера была слишком мала, а к стенам парень совершенно не хотел прикасаться. В конце концов, он снял корону, стараясь держаться от меня как можно дальше.

Услышав его слова, я поднял голову и внимательно посмотрел в глаза короля.

— Я бы никогда не убил своего ребенка.

Леброн нахмурился, явно не веря моим словам. Сжав корону в руках, он указал ей на меня.

— Не прикидывайся невинной овечкой, Ньярл! Все знали о том, что вы встречаетесь, своим близким подругам маркиза рассказала о вашей связи, все видели, как вы повздорили после коронации, и я знаю только одного человека в замке, у кого нашелся бы некромантский клинок!

Дернувшись, инстинктивно желая встать, я ощутил, как обод впился в кожу и снова замер.

— Я хоть раз обманывал тебя, Леброн? Мой клинок вы не могли бы забрать, даже притронуться к нему не смогли бы. Я не виноват в ее смерти, прошу, поверь мне.

Король поджал губы, а затем грустно улыбнулся, с досадой продолжив.

— Поверить тебе? Никогда не обманывал? Что ж, хорошо, ответь мне лишь на один вопрос. Какова истинная причина пожара в твоем родном городе?

Я открыл рот и тут же его закрыл, опустив голову — крыть было нечем, мой разум попытался найти подходящие слова, объяснить, что случилось тем злосчастным днем, но горло сдавило спазмом от воспоминаний. Многое изменилось во мне с тех пор, и я уже не тот мальчишка на площади, но одно убеждение осталось со мной до сих пор: я сделал то, что должен был, на что имел право, и не жалею ни о чем даже спустя столько лет, а светлый юнец этого не поймет и даже не попытается понять.

— Я правда искал Диану, хотел узнать ее судьбу, но нашел вместо этого двух рабочих, что той ночью решили остаться в лесу, пока искали сбежавшего некроманта, а, увидев начало пожара, побежали в соседнее село за подмогой. Видимо, ты как был чудовищем, так им и остался.

Леброн надел на голову корону и развернулся к двери.

— У меня осталось право потребовать вознаграждение за спасение наследника, твой отец оставил мне его, и я все еще могу попросить у тебя то, что хочу.

— И чего же ты хочешь?

— Смягчить мое наказание и отправить в ссылку к эльфийской границе, но не более, чем на сто лет.

Король в ярости развернулся и вновь скрестил со мной взгляд.

— Я крайне сомневаюсь, что у меня найдется монстр, способный убить тебя, поэтому ты можешь выметаться хоть сразу по окончании праздников, но не думай, что я тебя еще до эльфов подвезу.

— Тогда я дойду до них сам, через половину Целестии.

На меня вдруг нашло странное спокойствие. Мысленно я уже расставался со светлым королевством, хоть и горечь предательства неприятным осадком осела в сердце. Я запретил себе жалеть о чем-либо или переживать, отчетливо осознав, что изначально у меня не было и шанса прожить здесь всю свою жизнь.