Не плачь, девчонка!

В половине девятого пришлось делать зарядку и даже побегать, чтобы размяться. Я уже мысленно представила себе все катастрофы, какие когда-то видела в фильмах. И дольше сходить с ума, сидя на одном месте, просто не было сил. Теперь я очень хорошо понимала Тоби, который за меня волновался. На душе было тягостно и тоскливо. Я даже перестала гадать, каким его увижу. Сколько можно, в конце концов? Данко снова уговаривал поесть, но мне просто не хотелось. Впрочем, от горячего чая с бергамотом отказываться не стала. В десять уже стало темнеть. Хорошо над крыльцом горел фонарь. Я попросила домовёнка принести мне книгу и сидела, укутанная уже в два пледа, разбирая премудрости древних рун.

В половине одиннадцатого я уговорила Северуса идти спать. Малыш капризничал и с трудом согласился на сказку от шушпанчика. Оказалось, Руни знает много интересных историй. Она теперь по вечерам улетала охотиться с черным приятелем, а днём отсыпалась.

Когда высоко в небе я увидела далёкий огонёк одинокой фары, «Темпус» показал без трёх минут двенадцать. Почти полночь.

Быстро позвав Данко, велела отнести пледы и подушку обратно в дом, да разогреть какой-нибудь еды. Сразу стало зябко, и я обхватила себя руками. Мотоцикл приземлился почти бесшумно, остановившись где-то за углом дома. Меня стала бить мелкая противная дрожь — наверное, от ночной прохлады.

С удивлением я услышала голос Тоби, что-то говорившего, и хотела уже побежать к нему навстречу, когда он вывернул из-за угла дома, заставив моё сердце неровно дёрнуться. А следом за ним показался мой братец. Тоби даже не сразу меня заметил, продолжая что-то говорить Джею. Я не разбирала слов из-за непонятного шума в ушах.

— О, привет, — он едва не налетел на меня и резко затормозил. — Ты чего не спишь? Поесть чего-нибудь осталось? Пошли, Джей, он у меня в кабинете. Но я думаю, тебе лучше остаться ночевать, куда ты на ночь поедешь?

— Привет, Эль, — улыбнулся мне брат, а муж уже бодро поднялся по ступенькам и заходил в дом.

— Тоби, — окликнула я, и он замер, полуобернувшись. — Я там твою чашку разбила. Извини.

— Да? — он недоумённо пожал плечом. — У нас что, мало чашек?

Не дожидаясь ответа, он скрылся в прихожей.

— Привет, — я улыбнулась брату через силу, чувствуя себя каким-то роботом. — Иди, Данко вас покормит.

— А ты?

Я покачала головой и махнула рукой, голос внезапно отказал, а в горле появился неприятный ком.

Джей с сомнением потоптался рядом и всё-таки ушёл следом за Тоби.

Я зажмурилась и сжала кулаки. Слёз не было. Просто я очень устала, такой длинный день! Внутри поднималась очень нехорошая волна. Надо было немедленно успокоиться. Я задышала открытым ртом, медленно считая. Пять секунд вдох, семь секунд выдох. Бездумно запрокинув голову, смотрела на яркие звёзды. Видимо на небе совсем не было облаков. Постепенно сжатая внутри пружина распрямлялась, дыхание помогало. Я даже «Темпус» наколдовывать не стала. Какая уже разница, сколько я здесь торчу?

Хватит! Резко развернувшись, потопала в дом. Зашла в гостиную и увидела, что Тоби и Джей смеются какой-то шутке, сидя за длинным столом. Моей решительности хватило, чтобы сразу произнести:

— Тоби, нам надо поговорить!

Он, всё ещё улыбаясь, оглянулся на меня и поморщился:

— Эль, поздно уже. Давай завтра. — И обернулся к Джею. — Я бы на твоём месте не стал с ним даже разговаривать.

— Вообще-то, Тоб, клиент всегда прав, — усмехнулся брат.

Я заметила, что они уже почти поели, а Данко нет, и подошла к серванту. Надо же было налить им чаю, что ли. О чём они говорили, я больше не вслушивалась. Мне стало вдруг абсолютно всё равно. На меня обращали внимания меньше, чем на жареную картошку. Боже! Да Тоби даже не поцеловал меня при встрече! Просто обошёл. Наверное, я слишком сильно стиснула чашку, поверх которой стояла ещё одна, и та вдруг с тихим звоном пошатнулась, упала на пол, и разлетелась на три крупных осколка.

— Эль, осторожней, — сказал Тоби в на миг установившейся тишине. — Нет, Джей, ты не прав…

Я оглянулась — они не смотрели в мою сторону, увлечённые важным разговором. Перевела взгляд на чашку в руке. Она показалась мне слишком маленькой. Да и вообще расхотелось наливать им чай. Обойдутся. Чашку поставила обратно, и посмотрела на высокую стопку тарелок. Красивый сервиз внезапно вызвал тошноту. Зачем нам столько? Гостей принимать?

Наверное, я просто перенервничала. И сошла с ума! Да. Я просто взяла всю эту стопку, донесла почти до стола и, подняв повыше, отпустила. Грохот бьющейся посуды музыкой звенел у меня в ушах. Вот так вот. Бить по одной тарелке — не наш метод!

Джей Ли вскочил, уронив стул, и с беспокойством уставился на меня. Тобиас замер на полуслове, продолжая сидеть. Взгляд был настороженным.

— Эль?

— Да, Тоби?

Наверное, тон у меня был не очень добрым, потому что Тоби зябко повёл плечами.

— Что ты делаешь? — неуверенно спросил он.

— Показалось, что у нас слишком много посуды, — доходчиво пояснила я. — А ты и дома-то не бываешь.

Благо сервант был близко, и там была ещё высокая стопка блюдец. Достав их в полной тишине, картинно подняла вверх, глядя Тоби в глаза, и отпустила. Блюдца разбивались ещё более музыкально. Под ногами хрустели осколки.

— А мне тут одной пить чай неинтересно, милый. Так что чашки нам тоже не нужны.

Чашечки пришлось выкидывать по одной. Когда кончились и они, я взяла большое блюдо.

— И знаешь, дорогой, скучно мне просто. Поговорить не с кем. — Блюдо полетело в камин. На каминной полке качнулась та сама ваза для цветов китайского фарфора, которая мне так нравилась. Я быстро шагнула, чтобы её удержать. Но посмотрев на мужа, который на удивление продолжал просто сидеть, настороженно за мной следя, вздохнула: — И нафига нам эта ваза, если цветов мне ни разу не дарили?

— Эль… — его голос потонул в звоне бьющегося стекла.

Зря я взглянула на Джея, его сочувственный взгляд мне был совершенно без надобности.

Я опёрлась о края стола, взглянув Тоби в глаза:

— Захочешь поговорить, Тобиас Алан Снейп, — медленно, чётко выговаривая каждое слово, произнесла я, — сообщи мне об этом заранее. А я ещё подумаю!

И уже собираясь выйти из комнаты, протопав к двери по хрустящим осколкам, я обернулась:

— Думаю, вы с комфортом разместитесь в гостевых спальнях на втором этаже, господа. Спокойной ночи!

Ответом мне было молчание.

И меня отпустило, сразу стало легче дышать. Да никто мне не нужен!

Поднявшись на третий этаж, я подошла к нашей спальне и остановилась. Заходить внутрь решительно не хотелось. Все эти воспоминания… Я уже хотела пойти в свой кабинет, когда приоткрылась дверь в комнату Северуса, и сынок выглянул в коридор.

— Мам? — его голос был испуганным.

— Да, родной? — я тут же оказалась возле него на коленях и крепко обняла. — Плохой сон?

Он шмыгнул носом:

— Да. Посиди со мной.

От такой жалобной просьбы у меня сердце сжалось.

— У меня есть идея получше, — бодро сказала я. — Давай, ты меня пригласишь в свой домик, там ведь есть две кровати.

Северус удивлённо открыл глаза и рот.

— Мы будем там спать? — уточнил он, прищурившись, прямо как отец.

— Да, и болтать обо всём.

— Давай! А как мы туда…

— Пойдём, Каталина у меня в спальне.

С сыном зайти в нашу спальню оказалось проще. Метла стояла в шкафу и нетерпеливо завибрировала при нашем приближении. Содрав с кровати одеяло, я завернула в него ребёнка, так что торчала только макушка и глаза. Каталина послушно позволила себя оседлать, а Северуса пристроить впереди меня. Окна распахнулись от простой «Алохоморой».

Мы вылетели в окно, в темноту и Северус счастливо засмеялся, беря с меня пример. Хорошо Люмос у меня получился достаточно мощный, а то в темноте найти эти домики в ветвях было просто нереально. Приземлившись возле палатки, я ссадила сына, и сама забралась внутрь вместе с метлой. Думала, что надо будет накладывать климатические чары, но в палатке было очень тепло. Видимо, это была дорогая модель со встроенным климат-контролем, прямо как мантии.

Оставалось только наложить щиты на выход и на все стенки — на всякий случай. Не хотелось, чтобы нас кто-то тревожил.

Северус уже деловито подкрутил какую-то палочку под потолком, забравшись на стол. И палатку залил мягкий тёплый свет. Я посмотрела на ровно застеленные кровати, чистый стол со стопочкой листов, чисто выметенный пол и наполненное наполовину мусорное ведро.

— Это я сам прибирался, — сразу сообщил Северус.

— Молодец, — я была восхищена, — а давай сдвинем кровати. Накроемся сначала каждый своим одеялом, а потом вот этим большим.

— Давай, — обрадовался малыш и принялся мне помогать.

Только когда мы уже легли на вполне удобные и мягкие кровати, а сын притулился у меня под боком, он сонно спросил:

— Мам, а папа?

— А у папы сегодня гости, — ответила я, — ему не до нас. Спи, моё солнышко. Спеть тебе колыбельную?

— Угу.

Я тихо запела ту колыбельную, что пел нам с сестрой отец в нашем счастливом детстве:

— Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки-баю.

Тихо смотрит месяц ясный

В колыбель твою.

Стану сказывать я сказки,

Песенку спою;

Ты ж дремли, закрывши глазки,

Баюшки-баю.

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал;

Но отец твой старый воин,

Закален в бою:

Спи, малютка, будь спокоен,

Баюшки-баю.

Северус крепко спал уже на втором куплете. Я закрыла глаза, обнимая маленькое тельце и беззвучно зевнула, чувствуя полное умиротворение.

* * *

Спали мы слишком крепко и просыпаться не хотелось, несмотря на странный шум снаружи. Я нехотя открыла глаза, с удивлением оглядывая помещение. Рядом завозился малыш, и я сразу всё вспомнила.

Послышался стук снаружи, и, наверное, не первый. А потом я услышала голос Тобиаса:

— Эль, открой, пожалуйста!

Я промолчала. Всё равно эти щиты, что научила ставить Лиара, ему не снять.

— Эль! Ты меня слышишь?

Северус поднял встрёпанную голову и спросил шёпотом:

— Мам, это папа?

— Да, солнышко. Хочешь спать, или будем вставать?

— Я в туалет хочу.

Да, про это я не подумала. Недолго же мы тут продержались. Самой бы не помешали удобства.

— Придётся отсюда выбираться тогда, — вздохнула я.

Малыш поднял голову и хитро на меня посмотрел. А потом ткнул в угол:

— Туалет там, за занавеской.

Я ахнула:

— Ты гений, Север! Ну, беги первый.

— Ма! А мы прячемся от папы?

И будто подтверждая его слова, Тоби снова постучал, громко позвав:

— Эль, открой, чёрт возьми! Сколько можно?!

— Он сердится, — сообщил мне Сев тихо, блестя чёрными глазками.

— Пускай, иногда это полезно. Ну, беги. А потом мама. Там рукомойник-то есть?

— Есть, мам! И полотенце, и мыло!

Северус пошлёпал босыми ногами в сторону занавески, а я свесила ноги с кровати. Так ведь и не разделась, легла прямо в джинсах и свитере.

Подошла к выходу, благо конструкция позволяла стоять в полный рост.

— Что нужно?

— Эль, открой, а? — голос Тоби стал помягче.

— Нет.

Послышалось сопение, муж молчал больше двух минут.