Военный дневник харьковчанки

3 июня

100 дней войны. Юбилей, мать его.

Могли ли мы подумать тогда, в конце февраля, что этот ад будет продолжаться так долго? Что в бесконечных залпах орудий пройдет целая весна. Весна, которой не было.

Помните начало февраля? Мы не верили. Даже когда узнали, что русские войска стянуты к украинским границам и это было видно на Google-картах. Даже когда в новостях сообщили, что иностранная дипломатия выезжает из нашей страны.

Мы шутили о пулеметах, которые надо установить вместо консьержей в подъездах. Мы в легкой тревоге звонили знакомым военным с расспросами. Мы строили различные гипотезы о "кремлевских играх". Мы даже собрали документы в один пакет, на всякий случай. Но. Мы все равно не верили, что такое возможно.

А помните, как в первые дни войны мы обсуждали возможные причины нападения? Искали смыслы.

Просто потому, что человек так устроен, ему надо понимать, "почему".

Была такая распространенная версия: мол, Путину неправильно докладывали, его дезинформировали, он действительно думает, что у нас тут по городам разгуливают националисты и убивают русскоязычных украинцев. Сейчас буквально пара дней – и все прояснится.

Даже вспоминать смешно, какими наивными мы были. В первые дни войны.

А еще помните, как мы все ринулись звонить и писать своим российским друзьям и родственникам?

Нам казалось, что это поможет. Что они выйдут на свои площади и остановят эту войну…

А потом были Буча, Ирпень, Мариуполь. Миллионы беженцев, тысячи могил, сотни званий Героев.

Посмертно.

Сегодня психотерапевты призывают нас искать что-то положительное в этой войне. Звучит жутко, но это правильно. Только так можно справиться со стрессом. Мы все сегодня острые, порезаться можно о каждого. Независимо от того, где человек находится, – в оккупации, в эвакуации, на фронте.

Я, например, научилась всегда держать бак полным и звонить родителям трижды в день. Но это не то.

В поисках реально "положительного" я нашла вот что.

Люди, которые до войны были невъ...безно важными, – небожители, кураторы разрешительных окон любой величины, – они сдулись.

Прямо на глазах.

Дама из санэпидстанции, которая всю жизнь ставила круглые печати в книжки сотрудникам рынка за взятку, вдруг поняла, что она – никто. У нее нет профессии, ремесла, заработка. Нет уважения, пиетета, поклонения. Нет ничего. В сухом остатке – лагерь для беженцев в Познани, где она не Римма Валентиновна (совпадения случайны), а тетка с третьей койки в 18-м ряду.

Молодой мужчина, а уже целый Валерий Георгиевич, мнивший себя "смотрящим" за одним из районов Харьковской области, великим специалистом по рынку земли (в плане, "я поговорю с Сергей Иванычем, что можно сделать по вашему вопросу"), вдруг понял, что его дом с бассейном и садовником ничего не стоит больше. Что ночной клуб, в котором он, Валерий Георгиевич, за вечер просаживал три прожиточных минимума, сгорел. А сам он оказался просто Валеркой, который даже для фронта не годится, – хилый, да и трус, к тому же.

Я не радуюсь горю этих людей, я не настолько кровожадна.

Я искренне радуюсь тому, что эти люди исчезнут из нашей жизни. Растворятся, пропадут, отвалятся, как хвосты-рудименты.

После Победы, конечно.

Мы обязательно выживем, отплачем, отстроим. И очистимся от всякого рода паразитов. Псевдопрофессионалов, псевдопатриотов, псевдополитиков, псевдочиновников.

Очистимся, как природа после COVID. Классная у нас будет страна!

Все буде добре. Все буде Україна.