День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

«Грех» и «изгнание» в Библии

Слово «грех» мрачно и уродливо само по себе, но, что еще хуже, на Западе его во многом неверно понимают. В сознании людей при слове «грех» – справедливо или нет – возникает образ моралиста, который всем недоволен, пытается всех учить, потому что он самый святой, и при этом придирается к мелким проступкам, начисто игнорируя такие крупные вещи, как справедливость или угнетение. Разговоры о грехе обычно ассоциируются с дуалистическим отвержением «мира», с надменным «потусторонним» благочестием и с суровым взглядом на жизнь, потому что ведущие такие разговоры охотно отправляют большую часть человечества в пламя вечное. Разумеется, есть немало проповедников и наставников, которые говорят о грехе мудро, опираясь на Библию. Это действительно крайне важная тема.

Но я хотел показать, как большинство людей – и внутри церкви, и вне ее – воспринимает слова о грехе. Некоторые люди ушли из церкви именно потому, что не смогли смириться с подобными представлениями. Когда-то «грех» беспокоил именно тех, кто без раскаяния совершал злодейства. Сегодня злодеев эта тема не волнует. Люди, которые любят поговорить о грехе, обычно считают, что это проблема окружающих, а не их самих. На протяжении жизни последнего поколения в западном мире, в том числе в Церкви, язык «греха» стал крайне неадекватным – не в последнюю очередь из-за того, что, как Иисус говорил о фарисеях, он отражал тенденцию очищать поверхность, скрывая глубокую испорченность внутри. Но мы пока не знаем, чем его заменить.

Иные люди говорят (и тут есть доля правды), что за разговорами о грехе стоит только лишь желание контролировать других. Это просто борьба за власть, утверждают критики, нравственный эквивалент навязчивой и требовательной культуры «здоровья и безопасности». Идея греха душит свободу и позволяют играть с другими людьми в игру под названием «безопасность прежде всего». За ней стоит устарелое и, вероятно, невротическое стремление избегать случайностей и неопределенности жизни, отказавшись от той радикальной свободы, которая нам дана.

Некоторые церкви, опасаясь нравственной анархии, цепляются за старинные правила. Другие переключают внимание на новые модные темы: тут проповедники все еще полны негодования, но обличают скорее борьбу за нефть, а не прелюбодеяния. На смену старым грехам пришли новые: яростные моралисты теперь говорят об экологии, феминизме и международных долгах. А кто-то вообще отказался от самой идеи греха, считая, что единственный оставшийся грех – это уверенность в собственной правоте, то есть представление, что «наш» образ жизни лучше, чем «их». (Это ведет к парадоксальному самодовольству из-за того, что мы лишены самодовольства.)

Мы не будем тут обсуждать, откуда взялась такая путаница. Для наших целей куда интереснее найти выход из такого положения вещей. К счастью, ответ лежит прямо перед нами, и он покажет нам прямой путь к мыслям первых христиан – к тому, что они имели в виду, говоря, что Мессия умер «за грехи наши по Писаниям».

Как обычно, слова обретают свой подлинный смысл лишь в рамках большой истории. В нашем случае слово «грех» означает то, что оно означает в рамках библейского повествования. Стоит извлечь его из такого контекста, и мы сталкиваемся с описанными выше трудностями. На самом деле в Библии существуют разные слова, описывающие грех: «нечестие», «беззаконие» и другие, характеризующие дурные поступки и нарушение норм. За всеми ними стоит та идея, о которой мы говорили в прошлой главе: что люди были созданы ради своего предназначения, что ради того же был создан Израиль, но и люди, и Израиль отвернулись от этой цели, забыли о ней, отказались от своего призвания.

Самое распространенное греческое слово, обозначающее «грех», hamartia, означает «непопадание в цель»: ты прицелился, но промахнулся. Тут есть тонкое, но существенное отличие от идеи, что тебе предложили длинный и мелочный список вещей, которые надо или не надо делать, и ты не способен все это соблюдать. В библейской истории и людей, и Израиль сотворили ради их предназначения, и это предназначение не сводилось к тому, чтобы «соблюдать правила», «быть с Богом» или «попасть в рай», хотя на такие мысли наводят бесчисленные книги, проповеди, гимны и молитвы. Люди были созданы, чтобы «носить образ», чтобы отражать хвалы творения своему Творцу и являть мудрое и любящее правление Творца в мире. Израиль был призван стать царственным священством, чтобы поклоняться Богу и показывать миру его спасительную мудрость.

В Библии грех – его описывает несколько еврейских слов – есть последствие предшествовавшей болезни, первичного акта непослушания: отказа от поклонения. Люди созданы для поклонения Богу, который их сотворил по своему образу, чтобы поддерживать способность носить этот образ и обновлять ее. Вместе с некоторыми другими современными исследователями я понимаю идею «образа Божия» (Быт 1:26–28) так: люди созданы действовать как угловое зеркало. Мы должны отражать поклонение всего творения Творцу и в то же время отражать для мира мудрую власть Творца. По замыслу Бога, мир может процветать лишь тогда, когда в нем люди поклоняются Творцу. «Поклоняться» значит взирать на Бога с восхищением, благодарностью и любовью и выражать свою хвалу с помощью мудрых и внятных слов. Тот, кто так поступает, становится в результате поклонения щедрым и смиренным управляющим, который передает творческую и заботливую любовь Бога миру. Так это все было задумано. И крест должен вернуть нас к этой цели из того положения, в котором мы оказались.

Потому что все мы, разумеется, не выполняем своего призвания. Когда люди отворачиваются от живого Бога и поклоняются вместо этого чему-то иному, части сотворенного мира, проблема не сводится к тому, что они поступают неправильно, разрушая свои умы, сердца, тела и прочее, хотя и это правда. Кроме этого разрушения, они – и это жизненно важно для понимания смысла креста – передают тому идолу, которому поклоняются, те полномочия, которые были изначально дарованы людям. Поклонение тому, что не Бог, и деградация поведения человека вследствие идолопоклонства – вот самая суть греха: как мы уже говорили, греческое слово «грех», которым пользуется Новый Завет, означает не просто «дурные поступки», но «непопадание в цель». Целью же тут является полноценная жизнь, мудро прожитая в поклонении и заботе о творении. Идолопоклонство и грех – это, в конечном итоге, отказ от ответственности. Через эти вещи человек как бы говорит Богу, что не желает носить его образ. Это ранит и оскорбляет любящего и мудрого Творца. Этот Великий Драматург написал пьесу, в которой нам отведена чудесная роль; мы же, подобно капризному и глупому ребенку, разорвали рукопись и с ухмылкой стали придумывать иную пьесу, приятную для нас, но в конечном итоге ведущую к разрушению.

Мы знаем, что когда в обычной жизни кто-то увиливает от исполнения возложенных на него обязанностей, ими приходится заниматься кому-то еще, и часто это добром не кончается. Когда человек согрешил, он передал небожественным силам те полномочия, которые им не принадлежат. Вот почему Богу, чтобы спасти и восстановить все свое творение, поставив в центр его человека как своего представителя, надо решить проблему грехов. Только в этом случае небожественные силы, присвоившие себе полномочия человека в мире, потеряют свою власть. Тогда они лишатся того кислорода, что поддерживает в них жизнь, превращая обычные части Божьего творения в уродливых и опасных чудовищ.

Это демонстрируют нам самые очевидные примеры: деньги, секс и власть. Подобно огню, эти силы могут быть добрыми слугами, но становятся дурными господами. Древний мир недаром считал их богами и богинями – многие люди сегодня делают то же самое (только не используя этих слов), принося им жертвы и стараясь исполнять все их прихоти. Эти «власти» нужно преодолеть не ради того, чтобы мы могли жить в бесплотном мире, где они не играют никакой роли, но чтобы мы могли жить полнокровной жизнью, где эти вещи используются тогда, когда они действительно нужны. Они перестанут быть демонами, когда перестанут быть богами. Однако многие еврейские и христианские мыслители понимали, что за этими конкретными «властями» стоят более мрачные и туманные силы, которые вынуждают обычных людей совершать ужасные вещи. Не приходится удивляться тому, что либерально настроенные западные мыслители, которые отвергли средневековые карикатурные образы дьявола, к концу XX века стали мыслить примерно такими же образами. Ужасы того столетия – как и нашего – трудно представить просто как сумму глупостей человеческих.

Иногда Библия называет эту темную силу просто «грехом» (в единственном числе), в отличие от «грехов» (множественное число), которые совершают люди, когда отказываются от призвания человека. Порой же она говорит о «сатане» (это еврейское слово означает «обвинителя», того, кто склоняет людей к неправильным решениям, а затем винит их за это), отчасти наделенном чертами личности. Но вот в чем тут суть дела. Мы совершаем «грехи» – хотя бы в какой-то мере – потому, что перестали поклоняться единому истинному Богу и вместо этого поклоняемся какому-то аспекту тварного порядка или какой-то силе в этом мире. Делая это, мы отказываемся от наших обязанностей, передавая этим «властям» те полномочия, которые должны принадлежать человеку. Вот та проблема – более сложная, но и более цельная, – которую надо решить Богу, чтобы исполнились его обетования о новом творении, о «новом небе и новой земле». Раннехристианские авторы говорят об этом предельно ясно: если мы сведем эту проблему к «нашим дурным поступкам» и будем думать, что крест был ответом на нее, мы никогда не поймем самой сути. Мы не поймем даже и того, как крест расправился с грехом.

Итак, человек был создан, чтобы стать «наместником», то есть действовать от имени Бога в этом мире. Но это возможно лишь в том случае, когда действию предшествует поклонение, иначе все искажается и влечет за собой опасные последствия. Только тот, кто поклоняется Творцу, обладает нужным смирением, чтобы действовать от лица Бога. Таково «призвание завета» (слово «завет» на этом этапе еще не звучало, но оно кратко и четко передает идею замысла Бога, в котором человек призван сыграть свою роль). Вот что теряет человек, когда он бунтует и сам начинает исполнять распоряжения, исходящие изнутри этого мира. Вот почему в традиции Израиля появляется идея о том, что основной грех – это идолопоклонство, поклонение и служение чему-то еще, кроме истинного Бога. И поскольку люди созданы для той жизни, которая исходит от Бога и только от него, поклоняться тому, что не Бог, означает возлюбить смерть.

Именно такая фундаментальная мысль порождает внутреннюю логику Первого послания к Коринфянам 15 и многих других текстов, в которых Павел и другие первые христиане говорят о смысле смерти и воскресения Иисуса. Мы слишком часто представляем себе грех как нарушение случайных повелений, а смерть как строгое наказание, которому невозмутимое Божье правосудие подвергает всех таких нарушителей. А затем мы пытаемся поместить Иисуса и его смерть в такую картину, думая, что бесстрастное божественное правосудие подвергает его казни вместо нас. Это не очень убедительная картина. Что еще важнее, она не связана с Библией, тут нельзя сказать, что все произошло «по Писаниям». Можно найти пару странных текстов в ее защиту, но для этого придется извлечь их из более широкого контекста Писаний Израиля. В результате они изменят свое значение.