День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Это прямо подводит нас к другому важнейшему таинству – к «преломлению хлеба», к Вечере Господней, евхаристии или мессе. (Тот факт, что у Церкви есть много названий для этого таинства, указывает на то, что все понимают его важность и отстаивают его верное понимание, но, как и все прочее, связанное со смертью Иисуса, оно остается предметом споров.) Павел, похоже, понимал то, о чем мы говорили раньше: что через эту последнюю трапезу Иисус хотел не только объяснить ученикам смысл своей грядущей смерти, но и дать им возможность в этой смерти участвовать, сделать ее в буквальном смысле частью своей жизни, когда они вкушают этот хлеб и пьют вино. Павел помнит о ситуации в Коринфе, где, как он писал в 1 Коринфянам 8:5, было «много богов и много господ», которые изо всех сил старались отвлечь юных местных христиан от Иисуса. «Всякий раз, – говорит он им, – как вы едите этот хлеб и пьете чашу, вы смерть Господа возвещаете, пока Он не придет» (11:26). Он не имел в виду, что ритуал Вечери Господней – удобное место и время для проповеди о смысле смерти Иисуса, хотя и это порой верно. Он говорил, что совершая евхаристию, мы эту смерть провозглашаем.

Вот какая логика стоит за этим. Реальное действие – когда мы преломляем хлеб, наливаем в чашу вино и затем разделяем эту трапезу во имя Иисуса, что напоминает о его последней трапезе накануне смерти, – это публичное заявление. Это могло показаться странным христианам Коринфа, которые обычно вкушали этот хлеб и пили вино приватно, не на глазах у соседей-язычников или широкой публики. Но слово «возвещать» (katangellō), которое употребляет тут Павел, в том мире обычно употреблялось, когда речь шла о публичном заявлении. Если в Риме выходил новый указ императора, его зачитывали вслух на форуме в Коринфе, куда собирались все граждане, – и такое событие описывалось словом katangellō.

Что же тут имеет в виду Павел? Совершать значит возвещать: когда христиане преломляют хлеб и пьют из общей чаши во имя Иисуса, они провозглашают его победу началам и властям. Они сообщают о новом и совершенно достоверном факте нашего мира. Они говорят, что темные силы, захватившие власть над благим творением Божьим и жизнью людей, были побеждены. Они обличают те темные силы, которые, затаившись, ждут, когда кто-нибудь поклонится им и тем самым передаст им власть – ведь они высасывают власть, по праву принадлежащую человеку, чтобы порабощать людей, лишать их способности противостоять тем искушениям, которые им эти злые силы предлагают. Трапеза с преломлением хлеба в честь Иисуса возвещает силам зла (как это делает глашатай, зачитывающий декрет императора на рыночной площади), что Иисус есть Господь, что он вступил в схватку с грехом и смертью и победил их и что он был воздвигнут из мертвых, чтобы стать началом нового мира, в котором смерть уже не имеет силы.

Я понимаю, что кому-то из моих читателей подобные разговоры могут показаться опасными. Не высказываюсь ли я в поддержку магии, которую совершает священник в специальном одеянии, пытаясь манипулировать с вещами, чтобы добиться особого эффекта? Разве не с этим боролась Реформация? Да, деятели Реформации боролись с тем, в чем они видели магию, но это не помешало им создать свое богатое и глубокое богословие таинств. Злоупотребление не должно вести к отказу от здравого употребления. Магия – это на самом деле пародия на подлинное призвание человека. Люди, носящие образ Божий, послушные Творцу, призваны использовать вверенную им власть в этом мире, чтобы тут процветала жизнь. Магия – попытка заполучить власть над миром Творца, не оплатив это ценой самоотверженного послушания Творцу. Но таинства этому прямо противоположны. Они прославляют Иисуса, заплатившего за все сполна, и его власть на земле и на небе. Они провозглашают его победу. Таинства могут и должны входить в состав мудрой христианской духовности и возвещать пугающим нас властям, что Иисус на кресте уже одержал победу.

Весь этот разговор о «победе», как мы уже видели, обретает свой подлинный смысл в силу того, что Иисус умер на кресте за наши грехи, что кровь нового завета была пролита во оставление грехов. Грехи, повторю еще раз, были теми цепями, которыми силы мрака опутали людей, поклонявшихся им. Когда грехи на кресте были прощены, цепи разорвались, и это была победа. И это должно воплощаться в миссии Церкви, о чем мы поговорим в самой последней главе.