Дальневосточный тупик. Русская военная эмиграция в Китае (1920 — конец 1940-х годов)

Получив указания от Лукомского, генерал Ханжин вышел из состава БРП и Комитета Эмигрантского общества Дайрена, «чтобы развязать себя для одной работы» [Там же, л. 38]. Бурлин не спешил с подобными шагами, что беспокоило центр, имевший сведения о том, что помощник уполномоченного великого князя на Дальнем Востоке входит в руководство дальневосточных структур БРП [Там же, д. 151, л. 49][298]. Ханжин, в свою очередь, настаивал на необходимости удержать Бурлина от ухода из РОВС, поскольку в противном случае могли возникнуть большие затруднения в работе. К тому же он не видел, кто смог бы стать преемником Бурлина в работе по 2-й линии, за исключением разве что генерала П. П. Петрова из Мукдена [Там же, д. 152, л. 38 об].

Между тем, вопрос о вхождении «николаевских» военных организаций Китая в состав РОВС вызвал неоднозначную реакцию их членов и решение его затянулось на месяцы.

В Шанхае наиболее последовательную позицию на вхождение в Обще-Воинский Союз занял Союз служивших в Российских Армии и Флоте. Но даже ССРАФ объявил официально о вхождении в РОВС только в мае 1929 г. При этом из состава союза были исключены офицеры, признававшие в. кн. Кирилла Владимировича императором [Там же, ф. Р-9145, оп. 1, д. 240, л. 46 об, 47]. В конце 1920-х гг. Союз служивших был наиболее крупной организацией бывших военных в Шанхая, объединяя в свои рядах более 500 человек[299], разбитых на 7 групп, согласно родам войск, и группу Генштаба. Союз содержал общежитие и столовую для нуждающихся, способствовал устройству на службу своих членов. Около 70 членов ССРАФ имели работу в артели сторожей, учрежденной союзом. Организация по-прежнему оставалась одной из наиболее обеспеченных в финансовом отношении. Только четыре организованных в 1927 г. союзом бала дали организации чистый доход более чем в 2 тыс. китайских долл. [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 153, л. 101–136; ф. Р-9145, п. 1, д. 240, л. 47 об, 48].

Руководство шанхайского Казачьего Союза в вопросе о вхождении в РОВС заняло совершенно иную позицию. Председатель союза Шендриков, противник включения объединения казаков в Обще-Воинский Союз, стал активно искать контакты с областниками и атаманом Семеновым. «Туманный политический сепаратизм» Шендрикова и раньше способствовал выходу из состава организации отдельных групп, а теперь спровоцировал настоящий переворот в руководстве союзом. В январе 1929 г. Шендрикова исключили из состава организации, а новым председателем Казачьего Союза стал войсковой старшина Г. К. Бологов, ориентированный на РОВС и связанный по линии БРП с Бурлиным[300].

Офицерское собрание Шанхая осталось своеобразной «нейтральной зоной», где по-прежнему присутствовали, не особо конфликтуя между собой, представители различных «партий», однако, при ведущей роли «николаевцев».

В Харбине, согласно сведениям, направленным в центр генералом Сычевым, сложился следующий расклад сил. К моменту обсуждения вопроса о вхождении харбинских военных организаций в РОВС в состав Обще-Воинского Союза уже входило харбинское Общество офицеров Генерального Штаба Императорской Армии (8–10 человек из состава старших офицеров), возглавляемое генералом Володченко. За вступление в РОВС высказались Офицерский союз, наиболее многочисленная военная организация Харбина, Общество офицеров Генерального Штаба Северной Маньчжурии (20–24 человека в основном из молодых генштабистов, председатель — генерал Никитин), казачьи организации (две Оренбургские станицы и Общеказачье объединение). Свою лояльность РОВСу выразили Общество офицеров гвардии (22–23 человека, председатель — генерал-майор А. И. Белов), Союз Георгиевских Кавалеров (10–12 человек, председатель — генерал-майор Обухов) и Морской кружок (председатель — контр-адмирал Федорович). При этом оказалось, что из Общества офицеров гвардии необходимо удалить генерала Акинтиевского, члена КИАФ, а Союзу Георгиевских Кавалеров избрать нового председателя, так как Обухов, по словам Сычева, являлся «ярым семеновцем». Против вхождения в РОВС выступил только Кружок самообразования и взаимопомощи, возглавляемый полковником Тернавским (10–12 членов) [Там же, ф. Р-5826, оп. 1, д. 152, л. 28, 28 об]. Для окончательного решения вопроса об объединении военных организаций в рядах РОВСа было создано Харбинское совещание во главе с генералом Бордзиловским.

В Мукдене военных, ставших членами РОВС, предполагалось объединить в составе Военного общества под председательством генерала Петрова. Он же назначался главой Мукденского совещания. Среди военных организаций Мукдена уже имел членство в РОВС Артиллерийский кружок. В состав Кавалерийского кружка, возглавляемого генерал-майором Б. А. Остроградским[301], и находившегося в стадии формирования Общества офицеров Генштаба (председатель — генерал Клерже) входили не только «николаевцы», но и члены КИАФ. Петров сообщал Ханжину, что при решении Кавалерийского кружка войти в состав РОВС у Остроградского будут трения. Члены КИАФ из Общества офицеров Генштаба якобы изъявили согласие вступить в Обще-Воинский Союз, но «при условии, что их не будут насиловать в политическом отношении» [Там же, л. 27 об]. Сложнее обстояло дело с казачьими организациями, стремившимися вести независимую линию. По словам Ханжина, в Мукдене орудовал некий Совет представителей казачьих войск, в который входили Уссурийская казачья группа генерала Савельева, амурцы есаула Сараева, забайкальцы полковников Парыгина и Кобылкина, енисейцы подъесаула Карганова, сибирцы полковника Я. Остроухова и войскового старшины Размахнина, кубанцы генерала Клерже[302] и полковника Калаушина. Ханжин характеризовал это объединение «махровой хлестаковщиной» [Там же, л. 40]. Их мероприятия зачастую носили авантюристический и даже провокационный характер. По сообщению полковника Блонского, представителя генерала Хорвата в Мукдене, Совет представителей казачьих войск устроил в день коронации японского императора Хирохито парад с участием русского отряда под командованием полковника В. С. Семенова. Парад принимал генерал Клерже. Китайские власти были недовольны этой инициативой [Там же, д. 149, л. 40 об].

В Тяньцзине объединение бывших военных под знаменем РОВС также столкнулось с определенными трудностями. В сентябре 1928 г. полковник Бендерский сообщал в центр, что тяньцзинский ССРАФ, претендовавший на первенство в среде военной эмиграции, гибнет. Вместо объединения всех военных появляются все новые организации — Оренбургская и Забайкальская станицы, землячества. Главной причиной «гибели» Союза военных являлся Русский клуб, который оттягивал к себе членов ССРАФ, а также подрывная деятельность Меркулова и Разумова [Там же, л. 186 об]. Нужно отметить, что в состав Русского Клуба, численность которого в это время превышала 200 человек, входило немало военных. Здесь даже были образованы артиллерийский и военный кружки в качестве своеобразной альтернативы ССРАФ [Русская военная эмиграция, т. 8, с. 111].

Полковник Веденяпин практически отошел от работы в Союзе военных, а полковник Бендерский в конце 1928 г. был обвинен в принадлежности к масонской ложе, о чем недвусмысленно сообщалось в монархическом журнале «Двуглавый Орел», издававшемся в Европе [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 152, л. 203]. Бендерский был настолько оскорблен обвинением, что даже не стал выступать с опровержением. Это, в свою очередь, возбудило еще большие подозрения в его причастности к масонским кругам[303]. В конце концов, с опровержением факта участия Бендерского в работе масонов выступило Правление ССРАФ [Там же, л. 203].

«Масонский скандал» привел к снижению авторитета Бендерского и утрате им положения председателя Союза военных. Общим собранием союза был избран новый председатель организации — генерал-майор М. В. Колобов (в годы Гражданской войны являлся начальником военного отдела правления Общества КВЖД), недавно перебравшийся в Тяньцзин из Пекина. Ханжин ходатайствовал перед Лукомским об его утверждении, как человека деятельного, который сможет продвинуть дело. Но в то же время отмечал, что Колобова он знает мало, в основном по его брошюрам, направленным против масонства и разрушения православной церкви. В частности, Колобов обвинял в масонстве генерала Вальтера[304], с чем Ханжин не соглашался [Там же, л. 92 об, 93].

Генерал Колобов занимал должность председателя ССРАФ всего три месяца и из-за своего «ярого монархизма» и строгой ориентации на ВМС, по словам Бендерского, не преуспел в объединении эмиграции. После его ухода руководство союзом вновь сосредоточилось в руках полковника Бендерского, а также полковника М. А. Михайлова, бывшего начальника штаба Русской группы войск, который после ухода из Шаньдунской армии активно включился в политическую жизнь русской эмигрантской колонии Тяньцзина.

Таким образом, попытки объединения военной эмиграции на Дальнем Востоке, наиболее активно предпринимавшиеся на протяжении 1927–1928 гг. сторонниками в. кн. Николая Николаевича, не достигли желаемого результата и не привели к включению в состав созданного осенью 1928 г. Дальневосточного отдела РОВС даже всех военных организаций «николаевской» ориентации. Смерть в январе 1929 г. в. кн. Николая Николаевича стала громом среди ясного неба для всех, кто признавал его Верховным Вождем, и привела к временной дезориентации процесса объединения военной эмиграции на Дальнем Востоке.