Кощеевич и война

— А почему ты назначил Веледара, а не Радмилу, государь? Разве она не лучшая воительница?

Вопрос сам сорвался с языка. Яромир его, конечно, прикусил, но было поздно.

Ратибор покачал головой:

— Воительница, может, и лучшая. Но мечом махать — дело нехитрое. У твоей сестрицы ещё молоко на губах не обсохло. Не сладить ей с войском. Хватит с неё и отряда.

Спорить с недовольным царём было себе дороже, и Яромир не стал настаивать, хотя и не согласился. Радмила себя ещё покажет, сама убедит царя, что достойна. А вот Весьмиру каждый день в плену — мука лютая.

— Заметил я, что бравых ребят в столице полно, — кивнул он на молчаливых стражников у трона. — Вон Мрак штаны просиживает, аж лоснятся. Почему бы не отправить дюжину-другую…

— Вздор! — Ратибор не дал ему договорить. — Мрак наиважнейшим делом занят. А такие советы даёт либо дурак, либо вредитель.

— Тогда, может, Яснозора послать?…

— Да заткнись уже! — Злая фраза хлестнула Яромира, словно пощёчина, аж голова дёрнулась. — Весьмир, говоришь, попался? Туда ему и дорога. Значит, не такой уж он хороший чародей, коли проиграл. Не будет больше нам воду мутить. Пущай Кощеевич с него хоть шкуру живьём снимет — выручать не стану! И другим не советую. — Пока Яромир открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, царь, поёрзав на троне, едко добавил: — Слыхал я, что ты свой отряд не уберёг.

Яромир опустил голову:

— Виноват.

— Значит, нет у тебя права о других воинах судить да указывать, что им делать. Отвечай теперь: как допустил несчастье?

— Нет мне оправданий… — Вина затягивалась на горле, будто петля.

— И всё-таки попробуй. Перед царём стоишь — так держи ответ с честью. — Ратибор привстал, на его лицо упала тень.

Яромир щёлкнул каблуками сапог и принялся докладывать:

— Помилуй, царь-батюшка. Думали мы Кощеевича в ловушку заманить, да прогадали. Вызнал он наши планы и ударил наперёд. Отбивались изо всех сил, но нас задавили числом да чарами.

Губы поневоле сжимались, поэтому приходилось цедить слова по капле. Он не видел лица царя, оставалось только гадать, что тот думает. Гневается, наверное? Ну и пусть! Правда часто людей злит. Она как лекарство: сперва горчит, порой даже причиняет боль, но после — непременно лечит. Поэтому её и надо говорить.

— Люди устали. Их измотала эта война. Многие уже не верят в победу, и в этом кроется причина многих наших неудач. — Яромир вздохнул. Он чувствовал, что ступил на опасный путь, но если уж идти, то до конца.

— А навьи почему не устали? — презрительно усмехнулся царь. — Из другого теста сделаны?

— Упырям и злыдням неведома усталость. Но и простые навьи воины нечасто дают слабину. Нам говорят: все они трусы и подлецы, но я видел многих, что сражались достойно.

— Чушь! У навьих нет достоинства, лишь жадность да злоба!

Теперь уже сомневаться не приходилось: царь гневался. В голосе аж звериный рык прорезался.

— Недавно мы захватили четырёх пленников. — Яромир старался произносить слова как можно спокойнее — так увещевают огнепёску, готовую напасть. — Допрашивали. Никто не заговорил.

— Что, даже под пытками?

— Да.

— Значит, плохо пытали. И где эти пленники сейчас? Повелеваю отправить их в столицу. Тут уж ими займутся.

— Они умерли. С именем своего повелителя на устах. — Как Яромир ни старался, а прозвучало упрёком. Не пленникам — царю.

Ратибор издал презрительный смешок:

— И чего же тут удивительного? Кощеевич любого чарами опутает и себе служить заставит. Или ты намекаешь, что дивьим людям не хватает преданности своему царю? Так нужно им напомнить.

— Людям не хватает царя! — выпалил Яромир. Прежде только Весьмиру позволялось говорить подобные вещи. Но Весьмир в плену у Кощеевича. Значит, кто-то другой должен взять на себя смелость указать царю, что тот не прав… — Умоляю, государь, вели седлать коней. Твоё место сейчас не в Светелграде, а рядом с нами на поле боя. Вернись — и верни нам надежду, воодушеви свой народ!

Такой пламенной речи он сам от себя не ожидал, но поди ж ты — нашлись нужные слова, когда приспичило. Только Ратибор отмахнулся, словно от мухи:

— Глупый юнец, ты не понимаешь, о чём просишь.

— Но…

— Я нужен здесь, в столице. А коли вы без царского надзору воевать не способны, то грош вам цена! Дармоеды! Плетей ему — за непочтительность и нахальство!

Ратибор кивнул охранникам, и те двинулись на Яромира. От несправедливого наказания его спас счастливый случай. Двери с треском распахнулись, и в залу вбежал Яснозор. А сразу за ним — растерянный Мрак.

Яснозор, забежав вперёд Яромира, затараторил:

— Царь-батюшка, вели слово молвить. Дело не терпит отлагательств!

— Я пытался его остановить!.. — заныл Мрак, но Ратибор жестом велел ему замолчать.

— Докладывай, что стряслось.

— Соглядатай вражеский в столице нашёлся. Мы его допросили и такое узнали!

Запыхавшийся Яснозор на мгновение замолчал, чтобы перевести дух, и царь прикрикнул:

— Ну?!

— Царевич наш, Радосвет, в сговоре с самим Лютогором, сыном Кощеевым. Выторговал себе бессмертие, токмо не получил пока. И чародей Весьмир заодно с заговорщиками. Оказалось, этот негодяй самолично в плен сдался, чтобы дельце обстряпать. Дескать, заплатят за него выкуп, вернут в столицу, тут-то он царевичу фиал с бессмертием и передаст.

— Я так и знал! — Ратибор бросил торжествующий взгляд на Яромира. — Кругом предатели! Никакого выкупа не будет, ясно вам?!

— Как день ясно, государь. Только делу это не поможет. Ежели выкупа не дождутся, бессмертие всё равно доставят под каким-нибудь благовидным предлогом.

Например, Весьмир якобы сбежит из плена и пару ларцов с сокровищами прихватит. А в одном из них будет бессмертие. Может, лучше сделать вид, что мы готовы заплатить? А при обмене всякое может случиться.

Ратибор вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться.

— Так, пока суд да дело, этого, — он трясущимся пальцем указал на Яромира, — к царевичу под стражу. Мрак, ты лично отвечаешь за обоих пленников. А теперь все вон! Царь думать будет.