Кощеевич и война

С громким карканьем ворона набросилась на злыдня, пытаясь добраться до его глаз. Пока тот беспорядочно махал руками, отбиваясь от злобной птицы, Лис пытался разглядеть белое перо в крыле и разочарованно вздохнул. Эх, всё-таки не Вертопляс… У него такого приметного пера не было. Впрочем, не важно. Лису сейчас любая помощь была кстати.

Он подкрался и, улучив момент, припечатал злыдня прямо в лоб княжеским кольцом — так сильно, что аж палец рассадил. На лбу негодяя тоже выступила кровь.

— Подчинись князю!.. — прохрипел Лис.

Подействует ли? Официально он не был коронован, хотя уже давно правил навьими землями.

Злыдень замер, одарив его тяжёлым взглядом, а затем медленно опустился на колени. Ворона, радостно каркнув, перелетела на оружейную стойку.

Опасность миновала, но облегчения Лис не почувствовал. На всякий случай перекатился через стол — за саблей, заодно благодарно кивнув своей нежданной спасительнице. Потом, не сводя глаз со злыдня, натянул штаны и рубаху и только потом спросил:

— Ты ведь понимаешь, кто я?

— Мой повелитель! — с обожанием глянул на него злыдень.

— А ты кто?

— Ваш покорный слуга.

С губ Лиса сорвался смешок, который сразу же превратился в надсадный кашель.

Когда приступ закончился, он продолжил:

— И кто же велел покорному слуге напасть на его повелителя?

— Воительница Радмила.

— Кто?! — Лис не поверил своим ушам.

— Её ещё кличут Северницей, — охотно пояснил злыдень.

Вот это неожиданность! Северница, которая не смогла поднять руку на Мая, потому что не по чести драться с калекой, подослала к нему наёмного убийцу. Значит, девица не так уж и благородна, как казалось. Или, может, совесть дивьих умолкает, когда дело касается Кощеевича? Весьмир вон тоже не погнушался отрубить ему голову. А Северница последовала лучшим традициям вероломства.

— Почему ты её послушался, ведь ты — мой слуга?

— Дык я мертвяк вольный, — пожал плечами злыдень. — Сам себе хозяин. Был.

— Значит, помер плохо, — догадался Лис. — И дело осталось важное, незаконченное. Какое?

— Дык к Севернице посвататься при жизни не успел. — Злыдень горько вздохнул. — Токмо опосля смерти удалось. Но она не побрезговала, согласилась моею стать, ежели я тебя споймаю да к ней на суд притащу. Всё ради любви, в общем.

Выходит, убивать его не собирались? А было так похоже! Лис помассировал горло. Значит, вот ты какая: любовь до гроба… и даже после. Но насколько же Северница должна была ненавидеть Кощеевича, чтобы с заложным мертвяком спутаться?

Эта новость должна была ужаснуть Лиса, но он отчего-то развеселился. Значит, дева-воительница его хорошо запомнила. А надо сделать, чтобы ни в жисть не забыла!

И как быть с этим дивьим воздыхателем? Казнить вроде уже незачем, чары подчинения вступили в полную силу. Пожалуй, такой боец пригодится его армии. Но есть вариант и поинтереснее.

Он поднял с пола бумагу, разгладил лист, затем обмакнул перо в чернильницу и, написав несколько строк, запечатал послание всё тем же перстнем.

— Отправляйся назад, передай от меня привет Севернице вместе с письмецом.

— Будет сделано! — Злыдень спрятал письмо за пазуху.

— Смотри не потеряй.

— Как можно!

— Коли выполнишь, возвращайся. Найдём куда твои способности применить. Вставай, можешь идти.

Приказ был отдан и услышан, но злыдень не торопился его выполнять. Вместо этого ещё немного помялся и проскрипел:

— Господин, разрешите спросить?

— Ну?

— А ежели я с невестой вернусь, это будет уместно?

Лис от неожиданности чуть не перевернул чернильницу.

— С ке-е-ем?

— Дык с Радмилушкой моей ненаглядной… — Злыдень расплылся в мечтательной улыбке. — Хоть я обещание и не выполнил, подвиг ратный не совершил, но верю, она всё поймёт. Я объясню, что не враг ты нам, а лучший повелитель на свете. Она будет счастлива служить тебе, как и я.

— Ну, коли так, приводи. Свадебку прямо здесь сыграем, — хмыкнул княжич. — Кто я такой, чтобы мешать любящим сердцам соединиться?

Злыдень, конечно, иронию не понял, умчался окрылённый. А Лис развёл руками:

— Ну вот. Сказал, что прибраться пришёл, а сам ещё больший бардак устроил. — Он повернулся к вороне. — Как тебе это нравится?

— Бар-рдак, — кивнула птица. А потом добавила: — Ты неостор-рожен, как всегда. Не говор-ри. Побер-реги гор-ло.

А Лис, если бы даже и захотел что-то сказать, не смог бы. От изумления он потерял дар речи. Вещун говорил голосом Мая. Только «р» раскатывал, как Вертопляс.

— Чего вытар-ращился? — усмехнулся гость. — Да, это я. Вер-рнулся. Пр-рости, что не тор-ропился. Нужно было пр-рийти в себя, знаешь ли. Как ты тут? Спр-равлялся?

Княжич покачал головой, одновременно вновь разводя руками. Ворох мятых бумаг, давно не чёсанные волосы, пустые бутылки и пятна вина на ковре говорили сами за себя.

— Отвер-рнись! — скомандовал Май-Вертопляс.

Но Лис не послушался. Он боялся: стоит ему отвести взгляд, и друг исчезнет, оказавшись сном или того хуже — бредом воспалённого рассудка.

Вещун вздохнул, а потом ударился оземь — и обернулся человеком. Да, это был Май. Родной, почти не изменившийся, даже посвежевший.

— Неплохо выглядишь. — Лис улыбался до ушей. — Смерть пошла тебе на пользу. Будто бы помолодел даже.

— А ты, др-руг мой, выглядишь, как стар-рая р-рухлядь.

В устах Мая даже эти нелестные слова звучали с заботой.

— Я обязательно исправлюсь. — Княжич огляделся в поисках вина, но все бутылки были либо уже распиты, либо разбиты в драке с дивьим злыднем.

— Смотр-ри у меня! Я пр-рослежу. — Май с наслаждением потянулся, хрустнув костяшками. — Тепер-рь я понимаю тебя, как никто др-ругой. Как же это здор-рово — снова быть живым! И, кстати, о Смер-рти. Почему ты мне не р-расказывал, что вы с ней близкие др-рузья? Более того, что вы обр-ручились?

— Откуда знаешь?! — ахнул Лис. — Ты её видел? Вы разговаривали?

Май со вздохом закатил глаза:

— Глупый вопр-рос. Я был мёр-ртв. Р-разумеется, я её видел. Кстати, она пр-росила пер-редать тебе, что ты — мерзавец и подлец. А теперь выкладывай всё с самого начала: как вы повстр-речались? И чем ты её р-разгневал?