Кощеевич и война

* * *

Его выпустили из острога вечером следующего дня.

Дознание завершилось успехом, в котором немалую роль сыграл симаргл. Оказалось, один из пленников до колик боялся собак — после того как его в детстве чуть не загрызла огнепёска. Увидев Вьюжку, он так струсил, что выложил всё как на духу. Да, они собирались встретить царя Радосвета на обратном пути из Полуночного края. Нет, убивать не велено. Хотели просто потолковать. С ними даже советник князя для этого пошёл. Где он? Да в ворону обратился и улетел.

В последнее Яромир поначалу не поверил. Но Волчата подтвердили: был такой мужик с тростью и белой прядью в волосах. Правда превратился. Чего только не бывает на свете…

Веледар новостям, конечно, не обрадовался. Проворчал только:

— Повезло тебе.

А Радмила объявила:

— За нарушение приказа полагается строгое наказание, а за предотвращение покушения на царя — награда. Одно уравновешивает другое. Ты свободен, Яромир. А тебя, Веледар, я впредь попрошу прислушиваться к речам моего брата. Хоть ты и главный над нами всеми, а всё-таки не безупречен. Пусть это будет тебе напоминанием, что даже лучшие из нас могут ошибаться.

Воители и воительницы, которые это слышали, сочли суждение справедливым. Яромир с Веледаром, кривясь, пожали друг другу руки. Единственной, кого не устроил мирный исход, была Душица, но её возражения потонули в возгласах всеобщего одобрения.

Когда все разбрелись по своим делам, Яромир подошёл к сестре:

— Поужинаем вместе?

— Мой шатёр всегда для тебя открыт, — улыбнулась Радмила. — Хочешь провести милый семейный вечер или у тебя есть на уме что-то ещё?

— Ты хорошо меня знаешь. — Яромир вернул улыбку. — Предпочту совместить одно с другим.

Они направились к шатру, держась за руки, как в детстве.

— Не замёрз?

Когда сестра спрашивала об этом прежде, Яромир отмахивался. Он уже большой мальчик и знает, что зимой надо носить шапку. А сейчас почему-то на душе стало тепло.

— Немного.

— Прости, что тебе пришлось провести ночь в остроге. Не обижаешься?

— Нет, ты всё сделала верно.

Радмила сжала его руку покрепче:

— Мой маленький братец вырос.

— Не называй меня маленьким! — делано возмутился Яромир и тут же рассмеялся. И она вместе с ним.

— Мы стали совсем взрослыми, Мир. Жаль, что мама с папой не видят. Они бы нами гордились, как думаешь?

— Уверен! — Он приподнял полог, пропуская сестру в шатёр. — Ну, и что у нас нынче на ужин?

— Да как всегда. — Радмила опустилась на табурет. — Что салфетка-самобранка пошлёт, то и будем есть.

Многие удивились бы, узнав, что грозная Северница хранит у себя в жилище множество милых вещиц. Некоторые из них Яромир помнил ещё с тех пор, когда они жили с родителями. Вот мамина шкатулка с лебедями — для драгоценностей. Когда-то он её уронил и отбил краешек эмали, но мама не рассердилась, а сказала, что вещи с изъяном становятся единственными в своём роде. Вот отцов стилус для письма с янтарным навершием в виде волчьей головы. Над оружейной стойкой — берестяная картина: царский дворец на холме в окружении яблоневого сада. Её нарисовал отец, а Яромиру дозволили позолотить яблоки. Помнится, он ужасно боялся напортачить. А вот деревянная фигурка симаргла — тоже папина работа. Рядом — старые, потерявшие силу, обереги, ставшие просто украшениями из нитей, перьев и сушёных ягод. И запах — как дома. Наверное, Радмила кладёт в курительницы те же травы.

От нахлынувших воспоминаний Яромиру сперва кусок не шёл в горло, но голос сестры вернул его в настоящее:

— Так о чём ты хотел поговорить?

— Ах да! Послушай, вся эта история с Веледаром мне очень не нравится.

— Нешто он и к тебе приходил? — вскинула брови Радмила.

— Что? Нет. Зачем бы ему?

— Сватался он ко мне, представляешь? Да получил от ворот поворот. Думала, пошёл тебя донимать…

— Бр-р-р, помилуйте боги от такого родича! Он же дурак, каких поискать. И с гонором к тому же.

Сестра покачала головой:

— Был бы дураком, не ходил бы в воеводах. А спесь ему поумерили — твоими стараниями. Может, начнёт других слушать. Вон хоть того же Яснозора. Он парень умный.

— Нравится тебе? — прищурился Яромир.

— Как боевой товарищ — да, и очень. Да не смотри ты так, сводник! Пока война не кончится, о любви и думать нечего. От неё только лишние хлопоты да слабость сердца.

— Нам бы царя женить… — вздохнул Яромир. — Под замок его не посадишь, от битвы не отговоришь. Может, ты с ним поговоришь, когда вернётся? Меня он не слушает.

— Говорила уже. Отказывается наотрез. Даже прикрикнул на меня. Думаю, есть у него тайная зазноба. Ты что-нибудь об этом знаешь?

Радмила глянула на него, и Яромир опустил взгляд. Он же обещал хранить тайну. Как теперь выкручиваться? Впрочем, сестра сама догадалась:

— Значит, есть. Ну и кто она?

Яромир был уже не рад, что затеял этот разговор, но тут за спиной послышался подозрительный шорох — словно тёмная тень проскользнула в шатёр.

Радмила тоже услышала, её рука легла на рукоять меча.

— Кто там?

— Это я, любовь моя!

Пахнуло могильным тленом. Яромир узнал этот голос:

— Горностай! — Он вскочил, выхватывая из-за пояса серебряный кинжал. — Как ты смеешь сюда входить?!

— Дык порученьице у меня было, старшой. Али не помнишь?

— Как же, помню…

Яромир не знал, что и думать. Неужели мертвяку удалось схватить Лютогора? Это было бы хорошо. Ой, то есть плохо — ведь тогда Радмиле придётся сдержать обещание.

Пока он лихорадочно соображал, что же делать, сестра с улыбкой шагнула вперёд. Ничто не выдавало её волнения, разве что лицо стало бледнее обычного.

— Неужто выполнил моё испытание?

Горностайка недовольно рыкнул.

— Никак нет. Но посланьице привёз.

— От кого?

— От Кощеича, конечно.

Он вытащил из-за пазухи смятое письмо, отряхнул от грязи и протянул Радмиле.

— На край стола положи.

— Слушаюсь. — Горностайка, не сводя с неё плотоядного взгляда, медленно положил письмо на стол.

— Может, не стоит его читать? Мало ли что там за заклятие? — засомневался Яромир, но сестра шикнула:

— Я тоже чародейка, Мир! Лучше следи за мертвяком.

Радмила взяла измятый листок, развернула и поднесла к свече. Яромир видел, как по мере чтения округляются её глаза.

— Что там? — не выдержал он.

— Полюбуйся! — возмущённо фыркнула сестра.

И Яромир вчитался в написанные на дивьем строки.

«Здравствуй, красавица!

Счастлив, что ты не забыла обо мне. Знай, я тоже частенько о тебе думаю. Признаюсь, я восхищён! Только такая женщина, как ты, могла подарить мне чудесного покойника. Расцениваю это как знак сердечной привязанности — и спешу заверить, что она взаимна.

Твой подарок займёт достойное место в моей армии. С нетерпением жду свиданьица с тобой, чтобы отблагодарить лично.

Твой Л.».

— Да как он смеет! — Письмо полетело под стол.

— Хочет разозлить меня. И у него получилось, — Радмила скрипнула зубами. — Ух, сейчас я ему напишу! Век меня помнить будет, навья рожа!

— Перестань, Он только этого и ждёт. Нельзя вступать в переписку с врагом. Да и как ты собираешься отправить ответ? Забыла? Наши птички-весточки больше не летают между Дивью и Навью — царский приказ.

— С этим отправлю, — кивнула Радмила на Горностайку, и тот возмущённо проскрипел:

— Я вам что, птичка?!

— На скворца потянешь. Справился бы с моим поручением — был бы орёл. — Северница схватила чернильницу так яростно, что едва не расплескала чернила.

— Дык разве с ним справишься? — пожал плечами Горностайка. — Зря ты стараешься, душа моя. Лучше пойдём со мной к господину. Сама увидишь: служить ему — настоящее счастье!

— Дышло в глотку твоему господину! — Перо в руке Радмилы дрогнуло, на бумаге расплылась некрасивая клякса.

— Он всё равно победит, как бы ты ни…

И тут Яромир ударил. Серебряный кинжал вошёл в небьющееся сердце Горностайки по рукоять, мертвяк захлебнулся на полуслове, испустил страшный крик, от которого заложило уши, и упал, забившись в корчах.

— Госпожа Северница! Госпожа Северница!

В шатёр ворвалась перепуганная Душица. Босая, зато с двумя обнажёнными мечами.

«Только тебя не хватало!» — с досадой подумал Яромир.

Увидев покойника, Душица сперва замерла, словно громом поражённая. Её лицо окаменело. Она посмотрела на Радмилу, потом вперила в Яромира полный ненависти взгляд и процедила:

— Да что тут происходит, упырь вас задери?!