Кощеевич и война

Глава девятнадцатая Правые и виноватые

— Идиот! — Воевода Веледар от души съездил Яромиру в челюсть.

В глазах вмиг потемнело, а в душе всколыхнулась ярость: «Да как он смеет!» За спиной зарычал Вьюжка. Верный симаргл готов был в любой момент броситься на защиту друга. Даже жаль, что пришлось мысленно приказать ему: «Сидеть!»

Яромир сплюнул в снег, вытер рукавом кровь с разбитой губы и уже было замахнулся, чтобы врезать в ответ, как на нём гроздьями повисли Волчата: балагуры Беляй и Бажан и даже угрюмый Неждан. А девицы — Медуница с Повиликой — грудью встали между драчунами. Яснозор — никто другой не посмел бы перечить воеводе — ухватил Веледара за локоть и во всю мочь рявкнул:

— Перестань! На навьих кулаками махать будешь!

— Этот негодяй нарушил мой приказ! — прорычал воевода. Он дёрнулся раз, другой, но Яснозор держал крепко. Оставив бесплодные попытки вырваться, Веледар орал на Яромира до хрипоты:

— Думаешь, раз ты царёв побратим, тебе всё с рук сойдёт? Как бы не так! Я тут главный! Твоё дело — слушать и подчиняться, осёл!

— Да пошёл ты! — Яромир в запале тоже слов не выбирал. — Если б я твоего приказа послушался, мы бы второй навий отряд упустили! Надо совсем дураком быть, чтобы не понять: нас нарочно отвлекали. Если бы не мы с Волчатами — ушли бы, гады!

— Тебе повезло, что мои молодцы вовремя подоспели. Ещё немного, и полегли бы твои Волчата, как когда-то Селезни!

Яромир аж задохнулся и, недобро сверкнув глазами, прошипел:

— Что ты сказал?!

— Что слышал. Курями на птичьем дворе тебе бы командовать, а не людьми! Не знаю, чем ты так мил царю, что он тебя привечает.

Тут уже и Медунице с Повиликой пришлось повиснуть на Яромире, чтобы тот на Веледара не бросился.

А воевода выплюнул сквозь зубы, словно припечатал:

— Своевольник! Судить тебя надо.

Яромир оскорблённо вскинул подбородок:

— Божий суд?

За подобные слова следовало отвечать. Да и, признаться, Яромиру не терпелось сойтись с Веледаром в поединке, чтобы отстоять свою правоту. Аж руки чесались.

Пусть он нарушил приказ. Но воевода сам отмахнулся, когда Яромир указал ему на следы второго отряда. Ещё и фыркнул:

— Не выдумывай! Я поболе твоего вижу.

И если бы Яромир не увёл Волчат за собой, вопреки приказу командира, навьи продвинулись бы дальше на север. А там кто знает — либо на Светелград бы в обход пошли, либо устроили бы засаду Радосвету, который как раз должен был скоро вернуться с переговоров.

Сам Яромир поставил бы на второе. Пока у царя нет наследника, Навь будет пытаться обезглавить Дивье царство. Уж сколько раз они с Радосветом на эту тему ругались — и не сосчитать. Царь бил себя кулаком в грудь, не желая отсиживаться в белокаменных палатах. Яромир взывал к его здравому смыслу, умолял не рисковать почём зря. Ведь случись что с Радосветом, кто сядет на престол? Дети царевны Ясинки и заморского принца? То-то радость. Или, может, Бранеборычи и Белоярычи? Оба старинных боярских рода когда-то породнились с царским, им только дай повод сцепиться…

В общем, Радосвету никак нельзя было помирать. А ещё лучше — побыстрее жениться и наделать детишек. Но тот заладил: Таисья, Таисья… Свет на ней клином сошёлся. Можно подумать, цари часто по любви женятся! О стране радеть надо!

Высказывать всё это лучшему другу было горько и противно. Но кто ещё скажет?

— Накося выкуси тебе, а не Божий суд! — Слова Веледара заставили Яромира вынырнуть из воспоминаний, и он немедленно огрызнулся:

— Струсил?!

Воевода взревел, как медведь. И наверняка вырвался бы из захвата Яснозора, но тот быстренько успел ввернуть:

— Богов насмешить хотите, дуралеи? — А когда удалось привлечь внимание, уже спокойнее продолжил: — Враг у нас один — Навь. А дивьим людям меж собой сражаться не след. Пусть Северница вас рассудит.

— Она его сестра! — фыркнул Веледар.

— И что? Ты сомневаешься в моей чести и беспристрастности? — Радмила появилась словно из ниоткуда. За спиной девушки маячили несколько человек из её отряда, среди которых Яромир узнал Душицу.

Наверное, сестра не только что пришла, а была здесь с самого начала, стояла в сторонке и всё видела. С неё станется.

— На ловца и зверь бежит, — улыбнулся Яснозор. — Что скажешь, воительница, рассудишь спор?

— Коли оба согласятся — рассужу по справедливости.

Яромир с Веледаром злобно переглянулись, потом разом посмотрели на Радмилу.

Ох, сложно… Нет, Яромир вовсе не сомневался в сестре, но понимал, что любое из её решений окажется ему не в радость. Рассудит в его пользу — люди скажут: «Вступилась за брата», — а если в пользу Веледара… это будет как плевок в лицо.

— Я согласен, — буркнул воевода. — Скажи, Северница, что бы ты сделала с воином, нарушившим приказ командира, да ещё и во время войны?

— Да, скажи, — встрял Яромир. — Что бы ты сделала, если бы твой командир не видел дальше своего носа, а от быстроты твоего решения зависела бы жизнь царя?

В тот же миг он понял, что, ляпнув это, согласился на суд сестры и идти на попятную уже поздно. Что ж… Значит, богам так угодно.

Но Вьюжка мысленно успокоил его:

«Не жалей. Радмила хорошая. Яр, а можно я этого верзилу цапну? Самую малость. Очень уж зубы чешутся».

«Не смей! — строго подумал Яромир. — Пусть будет всё по закону».

Симаргл разочарованно вздохнул, но спорить не стал.

— Про царя — эт ты не передёргивай, — буркнул Веледар. — Никто не знает, куда направлялся тот отряд.

— Дык допросите пленников, — вдруг подал голос Неждан. — Зря мы с близнецами двоих приволокли, что ль?

— Давно розог не пробовал, волчишка? Не лезь, когда старшие разговаривают! — рыкнул воевода, но Радмила его осадила:

— Вообще-то парень дело говорит.

— Навьи всё равно ничего не скажут — хоть режь, хоть умасливай. Будут только своего Кощеевича славить. Что с них взять, с заколдованных? — проворчал Веледар, отворачиваясь.

— Это мы ещё посмотрим!

Севернице нельзя было говорить, что она с чем-то не справится. Яромир это знал, а воевода, похоже, нет. Тем лучше. Если у неё получится, можно будет больше не гадать на пальцах, правда ли Навь готовила покушение на царя.

Прежде чем уйти на допрос, Радмила повернулась к брату:

— Прости, Мир, но конца дознания придётся тебе посидеть в остроге.

За её спиной довольно ухмыльнулась Душица. Ишь ты, какая злопамятная.