Кощеевич и война

* * *

Они помирились только через четыре дня, когда Огнеслава наконец-то разрешила снять повязку с глаза и хмуро спросила:

— Ну как?

— Вижу! — Яромир так счастливо улыбался, что мог бы и не отвечать, по лицу всё читалось.

Рядом прыгал и ластился Вьюжка, и целительница, забывшись, потрепала его по холке, как обычного пса. Потом опомнилась и отдёрнула руку:

— Прости, я не должна была.

— Вьюжка говорит, что всё в порядке. Он не против. Благодарит за то, что ты спасла мне зрение. И я — тоже.

Симаргл в подтверждение этих слов ткнулся носом ей в ладонь, лизнул пальцы.

— Это и его заслуга, — кивнула Огнеслава на Вьюжку. — Я хорошая целительница. Наверное, даже одна из лучших. Но я не умею творить чудеса. А симарглы умеют — так легенды сказывают. Коли он выбрал тебя своим человеком, даже самые страшные раны заживут, как на собаке, и следов не останется.

— Зачем ты умаляешь свои заслуги? Неужели так сложно просто принять благодарность? — удивился Яромир.

Ответ Огнеславы — горький, со смешком — поразил его ещё больше:

— Непривычно, знаешь ли. Меня редко благодарят.

— Но почему? — Он аж задохнулся от такой несправедливости.

На миг ему показалось, что Огнеслава сейчас раскроет душу, но нет. В глазах будто бы мелькнула искра доверия и потухла, на лицо вернулось безразличие.

— Какая разница? Мне всё равно. Я просто делаю свою работу.

Она была похожа на улитку, которая при малейшей опасности прячется в раковину. Но чем больше Огнеслава отталкивала его, тем больше Яромиру хотелось найти путь к её сердцу.

Сказал бы кто раньше, что он по уши влюбится в полукровку, дивий воин только посмеялся бы. Но самой лучшей шутницей оказалась судьба — вот уж кто всегда смеётся последней…

— Тебе так и не удалось узнать, кто похитил запасы бодряк-травы? — Яромир решил сменить тему. Помнится, эта история Огнеславу очень заботила. — Хочешь, мы с Вьюжкой поможем тебе найти негодяя? У симарглов очень тонкий нюх.

Это сработало: потухший взгляд Огнеславы снова загорелся.

— Правда?! Так что же ты молчал?

— Ну, я вроде как болел, и ты запрещала мне вставать.

— Ах, ну да… — смутилась она. — И когда мы отправимся на поиски?

— Да хоть прямо сейчас!

Яромир был рад оказаться полезным Огнеславе, да вдобавок ему хотелось размяться. Шутка ли, столько дней проваляться в постели? Туда и здорового уложи — вмиг сил лишится.

Целительница порылась в ящике и протянула ему мешочек:

— Вот, держи. Это всё, что у меня осталось.

Яромир его открыл, принюхался — обычный травяной запах. На вид тоже ничего особенного: хрупкие сухие листочки.

Он свистнул Вьюжку.

— Сможешь такую найти?

Симаргл, сосредоточившись, засопел, потом громко чихнул.

«Ух, забористо. Опасная это трава, Яр. Раз-другой примешь, а потом без неё жить не сможешь. Брось».

— Сам знаю, что опасная. Это не для себя. Ты на вора укажи.

«А, это запросто. Идём».

Вьюжка выбежал наружу, и Яромир, накинув тёплый плащ, устремился следом. Огнеслава тоже не отставала.

Они немного покружили по двору, и симаргл устремился в южную башню.

— Да не беги ты так! — Яромир быстро запыхался.

«Прости, увлёкся».

Вьюжка подождал немного, а потом снова помчался вверх по лестнице. Вот пострел!

Огнеслава взяла Яромира под руку.

— Не подумай чего лишнего. Просто не хочу, чтобы ты со ступеньки брякнулся. Иди как идётся, не спеши — путь тут один.

Её слова успокоили Яромира. И правда, куда он торопится? Но душой он был уже наверху, вместе с Вьюжкой. Очень уж хотелось поскорей вывести вора на чистую воду.

Тем временем симаргл добежал до третьего этажа и остановился возле одной из дверей.

«Здесь! Давай скорее его схватим!»

От нетерпения он рыл лапами пол.

— Но это же покои воеводы! — ахнула Огнеслава.

— Не может быть! — Яромир сперва сказал, а потом вспомнил: Веледар и впрямь занял комнату в башне, чтобы лучше видеть подступы к форту. С запахом ошибиться Вьюжка не мог. Но должно же быть какое-то объяснение? — Э-э-э… Может быть, он сам нашёл вора и отобрал у того бодряк-траву?

Девушка помрачнела:

— Боюсь, что нет. Когда мы в последний раз разговаривали с воеводой — ну, ты слышал, — я всё не могла понять: что же с ним не так? Помнишь, спрашивала, сколько он не спал, осмотреть хотела, а он от меня шарахнулся, как упырь от серебра? Теперь всё сходится. И красные глаза, и руки дрожащие, и гнев беспричинный… Думаю, он уже давно пристрастился к бодряк-траве.

Она зябко обхватила руками локти, и Яромир только сейчас заметил, что целительница выбежала на поиски в одном платье, даже без душегрейки. Он снял плащ и накинул ей на плечи, а в ответ вместо благодарности получил негодующий взгляд:

— Эй, ты ещё не до конца поправился!

— А ты совсем себя не бережёшь. Грейся. А то кто нас лечить будет? Ты не только мне — всему войску нужна.

— Я же тут не единственная целительница, — фыркнула Огнеслава.

— Такая — единственная!

Их глаза встретились, и Яромир почувствовал, будто воздух заискрил. Ему стало жарко — даже без плаща. А губы сами расплылись в улыбке:

— Век бы на твои веснушки смотрел…

Но Огнеслава фыркнула и отвернулась, разрушив волшебство момента.

— Лучше за псом своим смотри. Он сейчас к воеводе подкоп пророет.

— Я тебе совсем не нравлюсь? — тихо спросил Яромир.

— Сейчас не время. Лучше скажи: что делать будем? Обвинить воеводу в воровстве да в дурном пристрастии — это не шутки, можно и головой поплатиться. Но нельзя допустить, чтобы войском безумец командовал. Эх, был бы тут царь…

— И что бы ты сделала?

— Пошла бы к нему, конечно. Рассказала бы всё как есть и потребовала бы суда.

— Ну так я царский побратим,

— И что? Неужто осмелишься вершить суд от его имени? — Огнеслава впервые посмотрела на Яромира столикой восхищения, и он приосанился.

— Уверен, Радосвет не будет против, когда узнает правду.

Яромир шагнул к дверям, собираясь постучать, но Огнеслава схватила его за рукав:

— Один супротив воеводы не ходи.

— Это ещё почему?

— Ты пока слаб, а ему бодряк-трава придаёт сил. Возьми верных людей из своей дружины.

Напоминание о слабости было обидным, но Яромиру пришлось признать, что Огнеслава права.

— Ладно, один не пойду. Только ребятам лучше пока ничего не знать. Пусть на них не ляжет гнев Веледара, коли мы ошибаемся. — Немного подумав, он добавил: — Иди к себе. Я сам с этим разберусь.

— Но…

Яромир мягко перебил её:

— Тс-с. Я не учу тебя лечить, а ты не учи меня делать своё дело.

— Уел. Моими же словами. — Огнеслава вернула ему плащ. — Дерзай, герой. Потом хоть расскажи, как всё прошло. И вот ещё что: не хочу тебя больше в целительской палатке видеть, ясно? Воюй, руби врага да больше не подставляйся. Будь здоров.

Яромир проводил её взглядом, думая: вот заноза-девка, а надо же, как зацепила!

«Тили-тили-тесто…» — пропел симаргл в его голове.

— Ещё и ты зубоскалишь?

«Почему зубоскалю? Радуюсь».

— Нечему тут радоваться… — вздохнул Яромир.

Но Вьюжка его кручины не разделял:

«Да брось, ты ей тоже нравишься».

Вроде слабое утешение, а на душе стало полегче. Словно сквозь тучи вдруг проглянуло тёплое ласковое солнышко.

— Пойдём, друже! — Яромир потрепал симаргла по пушистой холке. — Расскажем всё Радмиле. Уверен, она нам поможет.

Идти было недалече. Шатёр сестры стоял прямо во дворе форта. Удобные комнаты она занимать отказалась, чтобы быть поближе к своему отряду, делить с бойцами тяготы и радости. Яромир прекрасно её понимал, потому что и сам поступил так же. Оттого они и упыриный налёт заметили раньше прочих командиров.

Обычно Яромир никогда не входил к сестре без предупреждения, а тут так спешил, что забылся — распахнул полог. И вдруг услышал мужской голос:

— …о красе ненаглядной даже упыри говорят с томными вздохами. Кто тебе ещё такое предложение сделает? Соглашайся, Северница!

На ладони Радмилы сидела птичка-весточка. А тот, чьи слова она принесла… Теперь Яромир узнал эти вкрадчивые интонации, хотя слышал их всего лишь раз в жизни — там, в снегах, у Медового озера. Неужто его сестра с Кощеевичем спуталась? Да как такое вообще возможно!