Кощеевич и война

Глава двадцать пятая Любовь во время войны

— Что это? — Огнеслава смотрела на разложенные перед ней гостинцы.

Пара ощипанных уток, туесок с замороженной клюквой, бочонок квашеной капусты, сушёные грибы и мешочек муки.

Вопрос прозвучал строго, и Яромир смутился.

— Ты сказала, что больше не хочешь видеть меня в своей палатке. Ну, это раненым, наверное? А если другой повод найдётся, то можно и заглянуть?

— Но откуда ягоды?

Да, такой роскоши в Диви не видывали уже очень давно. Пришлось пуститься в объяснения:

— От полуночников. Они ведь многих наших приютили. Ну, тех, кто от войны бежал: стариков, женщин с детьми. Выделили им землю — и только благодаря этому мы тут ещё с голоду не передохли. А ягоды, стало быть, из тамошних лесов.

Вряд ли Огнеслава этого не знала. А может, просто не задумывалась? Получала довольствие и делала своё дело. Яромир боялся, что она откажется от даров. Скажет: отдай тем, кому нужнее. Поэтому даже слегка удивился, когда услышал:

— Спасибо. И не только за еду. Ты ведь мне жизнь спас. Если бы не ты, Веледар меня бы прикончил.

— Выходит, теперь мы квиты. — Яромир улыбнулся. — Ты спасла меня, а я — тебя.

Лицо целительницы стало вдруг грустным и задумчивым.

— Значит, всё?

— Что «всё»?

— Ну, я думала, ты пришёл попрощаться. Тебя же воеводой царь назначил вместо Веледара. Ты теперь большой человек.

— А раньше что, маленький был?

Огнеслава теребила в руках связку сушёных грибов, да так, что нитка грозила вот-вот порваться.

— Мы не ровня… — вздохнула она. И Яромир не на шутку рассердился:

— Вот же заладила одно и то же! Ещё и ты меня виноватить будешь за то, что я теперь воевода?!

Зря он, конечно, повысил голос. Сейчас слово за слово — и опять поругаются. Или того хуже: замолчит Огнеслава, закроется, как перловица в своей раковине.

Но Яромир ошибся.

— Эй, кто это тебя виноватит? И почему?

Недоумение было вполне искренним, и он сразу успокоился.

— Сестрица моя, Радмила, считает, что должны были назначить её, а не меня. Но Радосвет решил иначе. Веришь, нет, но когда-то я сам ходатайствовал за сестру. А сейчас не стал отказываться. Это её сильно обидело. И это несмотря на то, что её царь назначил верховной чародейкой.

— Как вашу матушку?

— Ну да. — Яромир вздохнул. — Не понимаю: почему Радмила такая жадная? И того ей подавай, и этого!

— Просто хочет быть лучшей из лучших. Это достойное стремление. Но порой мы становимся его заложниками. Умом понимаешь, что нельзя превзойти всех и во всём, но так хочется. Подожди немного, дай сестре время, чтобы смириться. Я её не оправдываю, но понимаю. Я ведь тоже из таких…

Огнеслава опустила голову, но Яромир взял её за плечи и развернул к себе:

— Ты для меня — самая лучшая! Я тебя замуж звал, помнишь? Наверное, забыла уже. Или решила, что я бредил, потому что раненый лежал. Только это не бред. Я хоть сейчас готов под венец.

Целительница, похоже, собиралась возразить, но Яромир перебил:

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Война — не время для любви. А по-моему, самое время! Когда ещё? Завтра мы оба можем умереть. Или один из нас. И что останется второму? Век горевать о несбывшемся? Нет, погоди. Не повторяй, что мы не ровня, прошу. Ерунда это всё. Меня не волнует, какой ты крови. Ты — это ты, и точка!

— Дашь ты мне уже сказать или нет?! — вспылила Огнеслава, швырнув связку грибов на стол. — Я согласна!

— К тому же мой род не такой уж и… — Яромир осёкся на полуслове. Он не поверил своим ушам. — Ч-что?

— Что слышал, дуралей! Я согласна. — Целительница поднялась на цыпочки, сама коснулась губами его губ и тут же смущённо отпрянула.

Но Яромир привлёк её к себе и поцеловал уже как следует. Их пальцы переплелись, кровь прилила к щекам, дыхание сбилось. Ему казалось, что это сон. Что так не может быть на самом деле. Прежде он, наверное, согласился бы с Огнеславой: ну какая любовь, когда родной край раздирают распри и холодные зимние ветра? Но оказалось, что дарить друг другу тепло и нежность можно даже в такие тяжёлые времена. И как бы ни было худо — жизнь продолжается.

— Так что же, мы теперь, выходит, помолвлены? — сказала Огнеслава, когда они наконец разомкнули объятия.

И Яромир хлопнул себя по лбу:

— Прости, у меня нет для тебя кольца! Но я сегодня же закажу.

— Ничего страшного, я подожду.

— Пойдём скорее, я представлю тебя Радмиле и Радосвету как свою невесту.

Он взял её за руку и повлёк за собой, но Огнеслава осталась стоять на месте.

— Постой. А это обязательно?

— Ну конечно. Они — моя семья. А значит, теперь и твоя тоже.

Яромир только сейчас заметил, что в глазах возлюбленной плещется страх, в котором она, конечно, никогда не признается. Но не успел он приступить к уговорам, как Огнеслава решительно тряхнула головой:

— Я пойду. Дай мне только полчаса, чтобы привести себя в порядок. Хоть одёжу сменю. Не идти же к царю такой замарашкой?