Записки президента

14.

Потянулась череда пейзажей за окном, городов и лиц. Очередной губцентр, очередное кафе, кто-то уходит, но большинство остаётся и искренне радо принять участие, причём им не сообщается заранее об истинной цели встречи: «Буду проездом в Сонюшине, не желаете встретиться на чашку кофе?» Это придаёт всему лёгкий налёт авантюризма и захватывает. Кроме того, хотя некоторые и знакомы между собой, понимание того, что вот они – настоящие, живые люди, которые думают так же, как ты, что ты не один, что тебе не мерещатся различия между выпусками новостей и реальной жизнью, оно окрыляет. Когда мы расходимся, их возбуждённое состояние передаётся мне, и меня даже не бесит загадочная улыбка Жанны.

Аслан не отказался от истязаний, просто теперь наши занятия сместились на вечер. 31 мая, после очередного возвращения, он загнал меня на весы и торжественно объявил:

– Мынус тры кылограмы! Науэрна, паэздок многа.

– Ну вот, а говорят – трудно похудеть к лету. Завтра на пляже буду красаучыком! Да, учитель?

Свет в доме можно было выключать, Аслан сиял сильнее, чем прожекторы Матильды.

Девяносто с небольшим километров собственной береговой черты не делали Славию великой морской державой, но обеспечивали выход к морю и возможность для граждан потрогать медуз, не выезжая за границу. Из прибрежной полосы пригодными для организованного отдыха были от силы километров пятнадцать, пять километров занимал порт, около шести – устье Идлани и три – набережная Оливии, совмещённая с городским пляжем.

Чтобы не терять времени, мы выехали глубокой ночью и рассвет встречали уже на морском берегу. Егорыч не отказал себе в удовольствии поехать с нами, при этом сидя за рулём моей машины. Стёкла, как он и обещал, были затонированы наглухо, кроме того, у неё появились новые диски и пропала трещина на бампере.

При такой ограниченности пространства каждый пансионат на берегу был роскошным, но не в смысле уровня сервиса, уникальности архитектуры или изысканности интерьеров. Просто их владельцы, совершенно не стесняясь, драли за номера непомерные цены. А кто не хочет платить, мог походить по берегу, поискать, где дешевле. Кроме того, шла постоянная борьба за место под солнцем, причём в прямом смысле слова. Пансионаты считали куски пляжей под своими окнами своей собственностью, а тысячи желающих искупаться в море не хотели с этим мириться, поэтому каждый курортный сезон сопровождался скандалами, доходящими до драк. Изо всей этой полосы безобразий выделялись четыре пансионата, которые находились с краю, на максимальном удалении от города, и у которых вопрос сохранения порядка был решён кардинально – высоченные заборы и десятки охранников в шортах и бейсболках, но с резиновыми дубинками и газовыми баллончиками. Соответственно, и проживание там по стоимости превышало тур на Мальдивы. В один из них мы и приехали. Судя по тому, что нас вышел встречать лично директор, который долго тряс руку Егорыча и что-то ему подобострастно рассказывал, для нашей компании здесь были предусмотрены существенные скидки.

Впрочем, я с самого начала решил не задавать лишних вопросов и не интересоваться, откуда и каким образом всё берётся. Джинн, значит, джинн.

Оливийские потенциальные партийцы оказались задорными и гостеприимными. Они, не сговариваясь, решили, что у меня медовый месяц, приняли Жанну за Ирину и долго пытались нас куда-то отвезти, причём каждый – в свою сторону. Но, вникнув в причину встречи, всё с теми же улыбками, шутками и прибаутками сформулировали тезис «Швец – им всем пиздец». Встреча здесь была самой длительной и самой весёлой, так что до пансионата мы добрались уже к вечеру.

Нырнуть в солёную воду мне всё же удалось, хотя это не могло сравниться с впечатлением от заката, когда уходящее в море солнце отражалось в счастливых глазах Ирины, которая не была на пляже уже пару лет.

– Счастье, ты когда-нибудь слышала лозунг «Пятилетку – в три года!»

– К сожалению, я не так молода, чтобы не. А на твоём фоне теперь так вообще старуха.

– Предлагаю новый – «Медовый месяц – в одну ночь!»