Записки президента

37.

Галкин, взявший на себя доведение ситуации до логического завершения, сообщил, что после ночного душа у нашей крепости многие разбежались, также рассеялась значительная часть тех, кто оставался на площади Согласия. Общее количество задержанных составляет около полутора тысяч человек. Оказывается, под Центральным Дворцом Культуры ещё с советских времён расположено огромное бомбоубежище, где он и решил разместить всю эту толпу. Пусть обсыхают там. Милиция зафиксировала повреждения в прилегающих к площади зданиях, составлены протоколы, началась оценка ущерба, также выясняется стоимость приведения в порядок самой площади.

– Егорыч, я вот умом понимаю, что не царское это дело – фигнёй заниматься, но у меня нет сейчас никакой возможности делегировать полномочия. Я хотел бы, чтобы этим уродам не пришлось гордиться тем, что они политические узники, нужно раскатать их на материальное возмещение. Прагматизм, опять же.

– Я Вам больше скажу, Максим Евгеньевич, всех наших врагов нужно будет судить за воровство, а не за борьбу с Вашим кровавым режимом. Так народу понятнее будет и иностранцы легче перенесут.

– Какое им вообще до нас дело? Где мы и где иностранцы?

– Я понимаю, что вопрос риторический, но подыграю. С таким отсутствием ископаемых, как у нас, если бы Славия находилась где-нибудь в центре Африки, дела бы не было, а поскольку мы – в подвздошье России, всё, что у нас происходит, вызывает мгновенный интерес мирового сообщества, а если не происходит, то это нужно организовать. А пока я, с Вашего позволения, займусь организацией работы госорганов. Да, думаю, выводить жигаринцев из Стóлицы далеко не стоит. Пусть станут лагерем километрах в десяти от города. Палатки с утеплителем и «буржуйки» реквизируем на главных армейских складах. У генералов пока, слава Богу, хватает ума не вмешиваться.

– Нужно будет перед их выходом подъехать – поблагодарить.

– Отличная мысль. Я понимаю, почему людям нравится с Вами работать. Даже мне, старику… Эххх. Думаю, через полчаса можно будет выезжать.

Васин командир построил своих орлов всё на той же площади Согласия. Я не стал задвигать длинную речь, просто сказал: «Мужчины, прошлой ночью Вы сохранили мир в Славии. Благодарю за службу!» и обнял Жигарина. Боевая часть, состоящая из мобилизованных разных возрастов, не занимается строевой подготовкой и глупо ожидать от этих бойцов положенного выкрика «Служим!», но довольное урчание полутора тысяч глоток передаёт эмоции гораздо лучше.

Оттуда мы поехали в ту же больницу, из которой меня только вчера выписали и обошли палаты с охранниками и милиционерами, пострадавшими прошлой ночью. Кирилл написал в соцсетях тёплых слов людям, которые ночью помогали военным.

По дороге обратно Юрик, не отходящий теперь от меня ни на шаг, вдруг изрёк:

– Получилось, Евгенич, шо Вас на вшивость проверяли. Я понимаю, конечно, шо затоптать хотели реально, но теперь все поняли, шо Вы – не пальцем деланный и люди есть, кто за Вас. Народ такое любит. И интернет в восторге. Там Лариса с Кириллом повыкладывали кино про эту ночь. Президент в «Сфере» среди бойцов – это круто. И про Новый год хорошо сказали.

– Неудобная она.

– То – с непривычки.

– Ну тебя на хер, Вась. Не хочу я к такому привыкать.

Егорыч углубился в процедурные вопросы. Иногда он приводил каких-то людей, представлял, характеризовал и при них объяснял, почему именно этого человека предлагает на тот или иной пост. Понятное дело, что у меня не было возражений, поскольку я никогда не занимался государственным строительством и у меня не нашлось кадрового резерва на должности губернаторов и министров, единственное, на чём я настоял – чтобы губеров подбирали из местных.

Чтобы не отвлекать руководителя Администрации, пригласил Галкина и попросил организовать освобождение к Новому году всех задержанных 22 числа несовершеннолетних и к Рождеству – всех, кто старше 60 лет.

– Правильно, господин Президент, если молодой дурак, ещё есть надежда, а если дурак старый, то такого лечить – проще нового сделать, пусть ещё недельку с друзьями проведёт.

Жанна с Матильдой готовили моё новогоднее обращение, даже, скорее – меня к нему. Галстук, по мнению Жанны, мне был всё ещё не положен. А мысль одеть меня в шапку они отмели сразу, невзирая на мороз, который обещали метеорологи. Я робко предложил перенести съёмку в помещение. Ёлочка, там, камин… Но мне было отказано, поскольку камин есть не у каждого гражданина, а в эту ночь мыслей об имущественном расслоении быть не должно. Скажите, мол, «Спасибо», что пальто на Вас будет дорогое. Согласились на шарфик. Матильда поначалу настаивала на необходимости тающих на лысине снежинок, но решили, что президент с мокрой рожей смотреться будет плохо. Ёлку выбрали в городском парке. Перед ней поставили меня и включили монитор.

Поскольку это было моё первое обращение к нации, мы решили не скрывать, что президент у них на лыжах. Пусть со старта привыкают. Поэтому речь началась со слов: «Я буквально на пару минут, у всех уже налито?» За эти пару минут я сказал, что год для Славии начинается новый во всех смыслах, что он обещает быть мирным и, раз праздник этот волшебный, попросил каждого сделать какое-нибудь чудо для близких. Потом слегка прищурился, и со словами: «Парни, как обещал» помахал рукой в объектив, пусть сотня с лишним семей улыбнётся. Завершил поздравлением с Новым годом и пожелал, чтобы счастье осталось старое, не нужно, мол, счастьями разбрасываться. Про тёмные силы, которые нас злобно гнетут, решили не вспоминать. «Нефиг делать из них информационный повод, – обосновала Жанна, – мы их просто забудем».