Код Независимости

На ветру

“Отвыкли мы от суровостей”, думала Эмма, застегивая поплотнее длинное свое черное суконное пальто. А сильный ветер, который дул со спины, сам накинул ей на голову капюшон.

Эмма шла пешком с работы. До дома ей было всего ничего, да еще в помощниках ветрила, который налетал и гнал вперед зазевавшуюся публику, гнал в дом, в уют.

Эмма с радостью подчинилась ему, хоть колючее его дыхание старалось забраться к ней под капюшон, и согреться там, у пушистой вязаной её шапочки.

Эмма еще раз подумала о том, что как изнежилось человечество, она сделала такой вывод, глядя на людей, которые старались уберечь себя от грубых порывов внезапной стихии, гнавшей их с широкой сквозной улицы. Одни держали шляпу на голове, другие супонились в капюшон, и всё двигалось и бежало.

И уже через полчаса Эмма входила в свой двор. Странный это был двор. Самый главный дом в нем, с окнами на набережную, занимали крупные местные чиновники.

Они выкупали целые этажи в свое время. И теперь, двор стал другим. Исчез богемный молодняк с первых этажей, исчезли лавки, и был спилен старейший в этом дворе тополь. Разом исчезли вороны, имеющие на нем гнезда, и воробьи почему-то тоже исчезли. Во дворе стало тягостно тихо, только рыкали по утрам заводившиеся “Мерседесы” и “Ауди”, развозившие своих хозяев на службу.

Эмма давно и быстро разлюбила свой двор, за эту гадкую тишину в нем, и особенно за фальшивую детскую площадку, со свежеокрашенной, и какой-то стерильной горкой на ней. Потому как детей у этих чинуш не было, то горка эта и качельки вносили какое-то впечатление искусственности и ненужности.

Эмма прошла мимо охранника, тощего, тщедушного, но с таким злым взглядом, что вид его внушал почтенный страх и удивление.

Эмма едва кивнула этому гневному служебному лицу и пошла к себе.

Закрыв за собой дверь, она разом погрузилась в тишину и тепло. Скинув пальто на вешалку, Эмма прошла в ванную, долго отмывала руки после улицы. Делала это тщательно и с любовью.

На кухне включила разом чайник и телевизор. И открыла ноутбук.

Все предметы были в её распоряжении и служили ей давно и исправно, подставляя плечо или мышку при поиске ответа на внезапный какой вопрос.

Эмма налила себе чай, взяла любимые сухарики. Все движения и передвижения её по квартире были крепко повязаны заученной давно моторикой. Они, движения, были легки и уважительно податливы. И оказывали одни приятности уставшему за день телу.

Эмма работала в библиотеке, она весь день каллиграфическим своим почерком заполняла карточки и расставляла их в каталожные ящики. Конечно, у них были и компьютеры, куда были занесены все фонды. Но картотеку никто пока не отменял. И Эмме эта часть в её работе особенно нравилась.

В дверь неожиданно позвонили. Эмма даже вздрогнула от этого забытого звука.

За дверью стоял молодой человек с букетом цветов и какой-то коробкой. Это была служба доставки, и Эмме за её подпись были вручены эти странные и неожиданные подарки.

Курьер исчез, а Эмма не спеша и в глубокой задумчивости прошла на кухню, чтобы достать вазу для цветов.

Она не спешила угадать дарителя, она боялась какого-то обмана и перепутанности. Ей всё казалось, что опять позвонит в дверь курьер и заберет, и скажет, что ошибся.

Но курьер не звонил, Эмма поставила цветы в роскошную, и единственную в её доме, вазу. Взяла в руки коробочку. Не без волнения открыла ее. Там лежала аметистовая фигурка таксы, выполненная с необычайной живостью.

Приславший это знал, значит, что Эмма собирает коллекцию такс.

Она вынула таксенка из коробочки и поставила его на полку к другим.

Такса была восхитительно исполнена, но Эмма всё еще не понимала, кто мог и с чем её поздравить. Букет из цветов был хоть и красивым, но банальным, и о пославшем его ничего не объяснял.

Эмма стала вспоминать, какое число было с утра. Да, никакое. Дата без “даты”. Ничего с ней в этот день особенного не происходило.

У Эммы заныли пальцы рук от волнения. Кто бы это мог быть. Возможно кто-то из благодарных читателей. Так и тогда не угадать — кто. Читателей было много, и они всегда были вежливы и благодарны.

Но тут позвонила давняя её подруга Соня. Она затараторила в трубку так быстро и так грозно.

Эмма включила видеосвязь.

— О! Уже стоят. Ну, сервис, уже получила. Ура. Эмма смотрела на взбалмошное лицо подруги.

— Еле успела, — продолжала подруга, — это мне прислал, ну, ты знаешь, поклонник, Юрий Павлович. Хорошо, что я была одна дома. Не застукал Федор. Был бы скандал. Я тем же курьером к тебе отправила для конспирации. А что там в коробочке?

Эмма смотрела на взъерошенную физиономию подруги, и пока она соображала и анализировала объяснения от нее, экран смартфона погас.

Эмма подошла к цветам, в нем вместе с розами совместили какие-то мелкие белые цветочки. Они были такими невзрачными, будто были созданы для того, чтобы оттенять настоящую силу красоты роз.

И они оттеняли прилежно.

Эмма подошла к полке, взяла аметистового таксенка в руки. Он был тяжеленьким и прохладным.

Но как этот незнакомец узнал, что она собирает коллекцию?

Не может быть такого совпадения. Не могло быть. Ведь не может быть, что подарки эти пришли в её дом просто так. Сбежали от чужой ревности и возможного скандала. К ней.

И Эмма вдруг поняла, что плачет и уже накидывает пальто в прихожей.

Она выскочила уже на совсем темную улицу. Пошла по ней. Ветер был таким же сильным и колючим, только Эмма этого совсем не замечала. Даже наоборот, ей казалось, что с ветром в неё входила новая какая-то сила. И она понимает, что вовсе она не отвыкла от всяких там “суровостей”, а что ей даже хорошо бывает от них.

Идя дальше и ловя капюшоном ветер, Эмма уже почти уверенно ощущала, что не бывает таких легкомысленных совпадений. И как бы там ни было, аметистовый щенок встроен в ее коллекцию теперь, как и этот ветер, который она тоже приняла. С его чудной справедливостью ко всему, и поворачивала к нему лицо, чтобы сдул он с её щек следы досады и слез по липкому этому поводу. А потом ее утешало то, что коллекция её пополнилась дорогим аметистом. Такая вот странная перекличка среди любителей такс случилась.

И это обстоятельство казалось ей таинственным и обещающим, тревожность его казалась Эмме очень почему-то привлекательной.

Яркая тетрадь,

27 декабря 2021