Код Независимости

Моё

Река была вся в рыбацких лунках, как в чьих-то поцелуях. Теплых и весёлых. Будто продышали эти рыбаки теплым своим дыханием.

Даша улыбнулась этому своему сравнению. Здесь в центре моста ей хорошо были видны спины в тулупах и, будто выкованные навсегда, согбенные их позы.

У Даши чуть замерзли ноги, и она почти побежала вниз, с моста. Зимняя прогулка её закончилась. Осталась суетная ее часть — зайти в магазин и купить что-нибудь из еды. Ей было все равно, что, главное, чтобы заполнить полки в холодильнике и больше не думать об этом хотя бы неделю.

Дарья давно жила одна, быт свой свела к минимуму, а всё больше ходила на разные курсы. Ей было всё равно, какие: иностранных языков, йоги или рисования. Она всё одинаково плохо делала, не преуспевала ни в чем особенно, но зато убивала провалы пустот своего свободного времени и видела во всем этом большую пользу для себя.

В магазине было мало народа, но почему-то очередь застряла у кассы. Какая-то громоздкая старуха заняла все пространство с массой пакетов. От очереди исходила такая злоба и такой тяжелый поток ненависти, что Дарья, не выдержав, бросила свою корзинку и ушла. Не хотелось ей оставлять свое прекрасное настроение после прогулки по великолепию моста, в этом полуподвальчике, в унылой очереди.

Других магазинов на этой улице не было, и Дарья пошла домой, к пустому своему холодильнику, и несла распрекрасный свой настрой, бережно, и так с ним и дошла до своей квартиры.

Облегченно вздохнув, что донесла его, не растратила на какие-то там пустяки. Даша включила чайник, пошла в ванную и включила горячую воду, чтобы под ее теплом отогреть, озябшие еще на мосту, руки.

Потом она не поленилась, нажарила себе из остатков хлеба гренок, налила в прозрачную чашку крепкий, цвета южного загара, чай, включила ноутбук. Пробежала по новостям, скучно, и вдруг она увидела женщину, которая сидела в похожей кухне, за таким же столом, с такими же гренками, и в руках она держала такую же стеклянную чашку с чаем, цвета южного загара.

Женщина о чем-то убедительно рассказывала. Дарья поняла, что это — блогерша, и прислушалась к её голосу, чтобы уловить тему беседы.

— Если вы пришли в магазин и попали в длинную неподвижную очередь у кассы, попытайтесь не угождать плохому настроению, а используйте это время для тренинга. Например, учитесь терпению…

Даша слушала, и что-то ей не нравилось в этой тетке, раздражало амбициозностью и безаппеляционностью своих житейских познаний.

Но больше всего задела Дарью её осведомленность, о только что случившейся с ней очередью в магазине, и её, как раз, Дашином нетерпении и бегстве.

И еще очень настораживало сходство сервировки обоих их столов, с подгоревшими слегка гренками из английского хлеба.

Что бы это могло означать?

Даша выключила звук, чтобы он не мешал ей анализировать это сходство. И очень Даше не понравилось знание этой блогерши о каких-то подробностях её, Дашиной, жизни.

Дарья опять включила звук и тетка сказала прямо ей:

— Сегодня прекрасный зимний день, пойдите погуляйте. Рекомендую посетить мосты. С их высоты особенно хорошо виден город, и река в нем.

Даша нервно рассмеялась этому совету и захлопнула гаджет.

Это было возмутительно, что какая-то блогерша знает о самых лучших моментах в ее жизни, её, только казалось, открытии только ей принадлежащей красоты. Дарья вдруг испугалась, что блогерша скажет и о рыбацких лунках, которые так похожи были на чьи-то поцелуи этой восхитительной белизновой реке. Поэтому так быстро и захлопнула источник информации.

Дарья подошла к окну, она чувствовала себя обокраденной, обворованной и униженной.

Оказывается, её скрытая, в нежнейших нюансах жизнь, может вот так пошло транслироваться какой-то чужой теткой.

Значит, эта её жизнь была поверхностной, неглубокой, легко угадываемой. И ничего тайного в ней и не было.

Даша открыла форточку и смахнула с тарелки на балкон все гренки, для птиц. Потом вылила чай, вымыла свою любимую прозрачную чашку и задвинула её подальше в шкафчик, чтобы уже никогда не доставать, а вынула для своего пользования белую эмалированную кружку. Она надеялась, что уж в эти дни из таких кружек никто из блогерш не пьет.

Потом она решительно надела пальто и опять побежала на мост смотреть на рыбаков сверху.

Они все были на месте. Только новых лунок, оставленных за невезучесть, стало заметнее больше. Они продвинулись в обе стороны, и казалась река зацелованной кем-то от любви и восторга. Казалось, льду не будет конца, как и красоте всего здесь происходящего.

Даже захотелось закрыть руками это свое “поцелуйное” открытие и спрятать его от цепких глаз всех коварных блогерш и других теток, которые своим зазыванием денежных благ, если увидят, не пощадят и эту реку, и эти лунки, и саму Дарью, которая чудом сегодня уберегла от посягательств свою индивидуальность.

А завтра обещали резкое потепление, и лунки станут невидимыми и больше не обозначат для постороннего взгляда весь свой скрытый смысл, который увидела и разгадала Дарья.

А в магазин она пошла, только в очень дальний, огромный супермаркет, в котором никогда не было очередей в кассу. И еще Дарья подумала о том, как она мало отличается и от блогерши, и подобным ей остальным, когда без всякой устали и пессимизма разыскивает даже в обыкновенных рыбацких лунках на реке — высокие смыслы, и находит эти смыслы, пусть это уж как-то и громко звучит. Но говорить об этом как-то неловко. Умолчать хотелось почему-то. И Дарья никому об этом своем открытии грустном не рассказала. Впрочем, она допускала мысль, что это не было какой-то интересной информацией, в силу её шаговой доступности. Мост, он всегда был рядом. Каждодневное его присутствие успокаивало и вселяло надежды, неизвестно пока на что.

А на мосту стояли зеваки и смотрели. Наверное, послушали совета той блогерши, с кружкой чая цвета южного загара.

Даша улыбнулась чуть и неревниво подумала:

“Пусть стоят. Хотя бы какая-то для них была польза”.

Стеганая тетрадь,

29 января 2022