Код Независимости

Центр тяжести

Если бы Катерина была бы психотерапевтом, она бы своим больным рекомендовала не лениться и смотреть на звезды. Выходить на улицу в ясную погоду и созерцать красоту ночного неба в неограниченном количестве.

Это открытие она приобрела еще в ранней своей молодости, когда однажды ее сильно обидел мальчик из соседнего двора, она сидела долго вечером на заледеневшей холодной скамейке и плакала, и не хотела идти домой, боялась встретиться с обидчиком случайно. Она тихо всхлипывала и никак не могла успокоиться. Пока взгляд её не коснулся темного бездонного неба. И там она обнаружила всю невероятную загадочность звезд и улыбнулась тихому их мерцанию. Их было очень много, ярких и не очень, и вообще — они манили к себе своей бриллиантовой изысканностью и загадочной нездешностью.

Катя тогда быстро перестала плакать, ей показались страдания и обиды её такими карликовыми и глупыми на фоне этой вселенской красоты, что она робко помахала этому новому сильному небесному впечатлению рукой. Сняв при этом почему-то варежку. Она знала, что её надо снять, как шляпу.

С тех пор много раз Катя в своей жизни бегала по ночам на улицу общаться со звездным небом. И груз тяжестей, обид и неприятностей тут же исчезал. И всякий такой ночной визит очень успокаивал её своей значительностью и высотой.

Но Катя не работала психотерапевтом, и поэтому ей некому было давать советы. И она в одиночку пользовалась своим открытием. И надо сказать, отлично пользовалась, ей удавалось прорываться к этому странному изысканному звездному утешению в своих примитивных людских страстишках.

Катя жила в городе, где летом наступали белые ночи. Белые, значит светлые и без звезд. И Катя от этого была в непременной грусти и мрачном настроении. Она не любила белые ночи. По ночам ей не к кому было пойти. Разве что к веселым туристам, которые приезжали в город специально, чтобы узреть эти самые белые ночи. Везде не было тишины, ни на улицах, ни на воде. Только веселье и шум. А в небе — оброненные нечаянно или нарочно, бездарные надувные шарики болтались гроздьями и по одному. В эти ночи Катя держала себя на карантине, не выходила на улицу, чтобы не заразиться пошлостью, от гуляльников, которые без устали фотографировались, благо светло и все в резкости, без дополнительного освещения.

Катя жила на карантине и считала дни до августа, когда она снова может пойти на свою встречу с вечностью, и отпадут от нее налипшие злые отношения с невесткой и её неприязни к ней.

Она старалась не думать о сложных своих отношениях с семьей сына. Она старалась реже бывать в их доме. Но тоску по сыну, она не могла терпеть, и шла, а потом была обязательно какая-то липкая ссора.

И Катя уходила, убегала от них опять обиженная и в слезах. И опять выручало звездное небо. Глядя в него, Катя понемногу успокаивалась, невестка уже не казалась злой дурой, и когда её становилось жалко, и её, и сына, и себя, Катя могла идти уже домой безо всяких тяжелых мыслей. И как бы подрастая в своих собственных глазах, Катя даже меняла походку. Она шла, укорачивая свой широкий шаг, не переставая смотреть на небо. Со стороны это выглядело немного странно, если не смешно. Но никто на Катю давно уже не смотрел и походкой ее не интересовался.

Вот и сегодня Катя пришла в дом сына и совсем раздосадовалась. Ее огорчило несвежее белье и шторы в доме сына, давно не чищенные сковородки и плохо вымытые чашки.

Катя с яростью поборола эту нечистоту. И крайне раздосадованная, прилегла на диван, чтобы передохнуть. И оглядела намытый сыновий дом глазами победителя-генерала. Она грубо подумала о невестке-недотепе, которая развела столько пыли в доме, как вдруг почувствовала сильный и болезненный удар по лицу.

Это упал с полки тяжеленный том энциклопедии, корешки которого она только что тщательно протерла.

Удар пришелся прямо в переносицу, и Катя узнала, что “искры из глаз” бывают по-настоящему, а не просто идиома.

Книга врезала ей между глаз будто осознанно, будто наказала её за дурные мысли и злые помыслы.

Катя вскочила и побежала в ванную. Глянула на себя в зеркало.

На переносице ярко выделялась ссадина. Катя поняла, что синяки под глазами будут всенепременно. Она побежала к холодильнику за льдом.

Лед помог мало. Через полчаса лицо Кати распухло, глаза заплыли и превратились в щелки.

Невеста всё бегала расстроенная и удивлялась, как это тяжеленная книга могла упасть с полки сама. Да её и рукой трудно достать оттуда. Она явно потеряла центр тяжести и грохнулась.

Катя промолчала о своей генеральской строгой борьбе с пылью. Это она, наверное, плохо задвинула томик, вот он и сорвался вниз, ей на голову.

Может, и права невестка. Ну её на фиг, эту пыль. Лучше не трогать ничего. А то вот получила по лицу. Да так подло и грубо. Ни за что.

И тут Катя тихо вздохнула, как бы показав свое сомнение.

“Всегда есть за что”, — подумалось ей, и она стала собираться домой.

Невеста нацепила на нее свои модные огромные очки от солнца. Катя не сопротивлялась. На улице было во всю светло, хотя день уже заканчивался. И она своим побитым видом заставила бы прохожих дурно о ней подумать.

А Катя уже поняла, что дурных мыслей к себе лучше не допускать.

Можно было бы поехать на такси, но Катя не любила чужой транспорт, а ее машина была в автосервисе. Да, и до дома было всего два квартала. Катя прислушалась к боли в лице. Может невестка и права, нужно сходить на рентген. Не сломана ли переносица.

Очень и очень Катя посетовала на белые эти ночи, потому что они скрыли от нее ее звезды, закрыли ее силу от них, и радость общения.

Катя вдруг расплакалась, громко и некрасиво. Испуганная парочка, проходившая мимо, отскочила от нее.

Но Катя этого не заметила. Она шла и плакала, и понимала, что сегодня побита не случайной книжкой с полки. Она никогда уже не сможет жить прежними понятиями о своей жизни. И не будет вытирать пыль в чужом доме. И в своем — тоже. И еще ее порадовала мысль о том, что скоро осень, и можно будет гулять по ночам, смотреть на небо и думать только о высоком, на том, звездном этаже.

И даже мысль об этом вселила в нее легкость и силы. И слезы уже беззвучно текли по опухшим щекам.

Дома она сняла очки, глянула на себя в зеркало. Распухший покрасневший нос делал ее похожей на клоуна.

— Клоун и есть, — невесело подумала о себе Катя и улыбнулась, впервые за этот день.

Неожиданно кольнуло воспоминание, как сын, будучи еще подростком, на ее увещевание о звездах, сказал резко:

“Звезды обманывают”.

Она тогда ему не поверила.

Не верила и сейчас, может поэтому она так не любила бывать у него в доме. Хотя на эту тему она с ним больше никогда не говорила. Трусила, боялась очередной ссоры и громкого молчания невестки. Его жены.

Золотистая тетрадь,

17 июля 2022