Код Независимости

Октябрь

В городе был октябрь. Рыжий и дождливый. Ветер снимал последнюю листву, превращая деревья из оранжевого живописного пейзажа в строгую графику.

Лида не любила это время, оно навевало разные неприличные для мудрого выучено-научного человека мысли. Лида была врачом, много наблюдала в жизни своей людей, разных. И это знание не добавляло ей оптимизма.

А тут еще этот шквальный ветер с утра. Круговерть листвы за окном. На улицу выйти было очень мало возможно. А у Лиды были дела, намеченные на выходные, и приятные своей событийностью.

У нее был назначен визит в несколько магазинов, а потом, уже с покупками, к любимой своей многодетной подружке Аллочке. Красотке и умнице, хоть рожала она все время погодков. Лида обожала бывать у нее в доме. Теплом и душевном, где всегда пахло едой, и вечно булькало что-то на плите, и светилось в зажженной духовке.

И вот эти походы нужно было отменять. Тащиться в такую непогодь не очень хотелось.

Совсем не хотелось. Слушая шум ветра, было понятно, что зонтик будет вырван из рук сразу, согнут, поломан, а потом найдет свое место в ближайшей урне.

Почему-то запахло горелым. Лида побежала на кухню. Сорвала с огня обезвоженную кастрюльку с варившимися в ней яйцами, Лида о них совершенно забыла. Вода в кастрюльке выкипела, и яйца подгорели, скорлупа на них лопнула, и вид у них был совсем несъедобный.

Чертыхнувшись на это зрелище, Лида с раздражением стала думать о себе, о своей неумёкости справляться с домашними делами.

Вот и семьи лишилась, скорее всего, из-за этого. Ушел муж, ничего не объясняя. И самое оскорбительное было в его уходе, что он жил один.

Лида вдруг заплакала, подгоревшие рыжие бока яиц, их странный и унылый вид, призвал Лиду к слезам безутешным, долгому и тихому плачу.

Машинально Лида взяла кусочек булки и стала жевать ее всухую, вернулась к окну.

Внизу пробегали редкие прохожие под зонтиками, которые придерживали руками, защищая от ветра.

Лида жевала какую-то уж совсем безвкусную булку и сокрушалась об испорченном выходном дне, как вдруг уловила мужское пение. Голос был сильным и баритонистым. И он надвигался, прорвался в комнату даже через закрытую форточку.

Голос приближался, и Лида увидела прямо на проезжей части мужчину на самокате. Он был в легкомысленных шортах, в легкой черной футболке и черной широкополой шляпе. Мужчина катился посреди улицы и громко пел. Весело дирижировал себе сам правой рукой, поднятой высоко вверх. Он будто призывал этим стремительным жестом всех желающих за собой.

И так хорошо и призывно он пел, что Лиде тут же захотелось прицепиться к нему сзади на его самокат и ехать, держась за его промокшую спину. Лида успела заметить, что шляпу он надвинул глубоко на уши, чтобы не сорвало ветром.

Незнакомец быстро промчался по пустой безмашинной улице. И исчез, хотя голос его красивый и радостный звучал, когда его обладателя уже не было видно.

Оторопевшая от увиденного, Лида не сразу поняла, что такое случилось с ней. Она быстро открыла окно, вглядываясь, пытаясь увидеть еще незнакомца на самокате, но не увидела, он исчез так же скоро, как и появился.

Зато Лиду саму чуть не сшибло ветром, она побыстрее закрыла окно, и шторы, запузырившиеся от сквозняка, повисли, как паруса без ветра. А у Лиды вдруг поднялось настроение.

“Это же надо, в октябре, в дождь — и в шортах. Еще и поёт”, — подумала она с восторгом и завистью к незнакомцу. Она увидела настоящую радость в поднятой победно руке, и ей опять сильно захотелось прицепиться сзади к этому счастливцу, и может даже спеть с ним что-нибудь из его бодрящего репертуара.

И вдруг Лида почувствовала приятный вкус свежей булки во рту. Корочка от нее оказалась хрустящей и очень вкусной. Лида вернулась на кухню и отломила еще кусочек. Глянув на сгоревшую почерневшую кастрюльку, она решительно бросила ее в помойное ведро вместе с никудышными в ней яйцами. Раньше бы она обязательно отчистила бы эту кастрюльку. Но Лида стала одеваться.

Ей очень захотелось выйти на этот дождь и ветер, пройтись маршрутом поющего незнакомца. Что-то ей подсказывало — это будет правильным решением — ничего не отменять, сходить назначенным еще вчера маршрутом. Купить все и поехать к Алле, к ее детям, в ее оптимизм. Ну, и что — ветер? Придержит зонтик рукой.

Она вышла из дома и пошла в сторону, куда уехал баритонистый чудак. И подумалось ей, куда-бы ни ехал он на своем самокате, он ехал и приехал сегодня — к ней. Ей хотелось так думать и сказать ему за это — спасибо. И еще она решила не рассказывать о человеке в шортах и на самокате Алле. Этим самым подтверждая случившееся с ней, только своей удачной картинкой, которую в утешенье ей показал ветреный октябрь, который она раньше не любила.

И она решительно пошла на остановку, придерживая свободной рукой напряженный от ветра зонтик.

И еще она подумала, что булка, которую она жевала раньше безо всякого удовольствия, может быть вкусняшкой. Это все зависит от счастливой случайности увидеть необычное, приехавшее к тебе с песней, маленькое чудо, пусть даже за давно немытым окном. Она почувствовала свою виноватость немытья окна — вот ветер утихнет, она и вымоет стекла до блеска. Впрочем, можно и не ждать, а вымыть уже сегодня. Она жалела, что не смогла рассмотреть лицо человека на самокате. Но это было не очень важно. Главное — он пел. А это обращало Лиду в непривычный, забытый уже, но такой нужный — оптимизм, и что-то поделывать. Пусть самую неловкую малость — мытье окон, например.

Она всё-таки рассказала Алле о самокатчике в шортах.

Они сидели на кухне, пили чай, дети все были уложены, тихо работала стиральная машина, доверив уют посиделок.

Вердикт Аллы был краток и блистателен:

— Пьяный был или…, сама понимаешь, нормальный человек не может так выглядеть.

И Лида молча кивнула головой, хотя ответ подруги совсем не совпадал с её восторженным мнением.

Но Алле лучше было об этом не знать. Ей любого полураздетого человека в сильный дождь и ветер хотелось только одеть, чтобы согреть. И это была тоже уважительная позиция хорошего человека. А Лиде было очень жалко сбежавшего своего нового настроения. Она стала собираться домой и решительно подумала о мытье окон. Срочном. Неважно, что уже темнеет рано.

Она справится. И будет на всякий случай смотреть на улицу через сиятельную чистоту стекол. А вдруг…

Джинсовая тетрадь,

20 октября 2022