Соучастники

Глава 26

Предпроизводство неслось на всех парусах, неуклонно летело к этому производственному эпицентру – собственно съемкам. Я думаю, что Том Галлагер получил некоторое представление о шоу-бизнесе, расспрашивая своих многочисленных собеседников. Но я по профессии преподавательница, поэтому сейчас разъясню.

Из трех основных этапов работы над фильмом производство – это то, о чем знают все, потому что это показывают в кино. Камеры снимают, актеров доставляют из трейлеров на площадку, режиссер командует со своего кресла, а за всем этим – продюсеры: руководят, беспокоятся, разбираются с большими и малыми проблемами по мере их возникновения.

Еще производство – это совершеннейший кошмар с точки зрения логистики. Потому что снимать фильм дорого, и деньги нельзя – или, во всяком случае, не следует – бросать на ветер. Каждый человек, занятый на площадке или вне ее, получает зарплату. Если он работает сверхурочно, его зарплата увеличивается. Арендовать студию стоит денег. Придать студии вид чьей-то гостиной, боксерского ринга, далекой планеты, любого мира, который требуется по сценарию, стоит денег. Арендовать съемочное оборудование, осветительное оборудование – все, что нужно, чтобы снимать, стоит денег. Прически и грим стоят денег. Костюмы стоят денег. Нанять массовку, чтобы в сцене были люди, стоит денег. Возить съемочную группу на площадку и обратно к трейлерам стоит денег. Кормить весь этот народ стоит денег. Рации и оплата мобильных стоят денег. Каждый день распечатывать вызывные листы и раздавать их, чтобы съемочная группа знала, что им делать завтра, стоит денег.

В общем, в кино все стоит денег – и у всего есть цена.

И в этом смысле работа в киноиндустрии оказалась для меня такой школой жизни, что лучше не бывает.

Но началу съемок всегда предшествует последняя читка сценария. Это всегда знаменательное событие: первый раз, когда все актеры, у которых есть реплики, собираются вместе, первый раз, когда ты слышишь, как актеры произносят твои диалоги, когда ты понимаешь, что фильм – который ты сотни раз прокручивала в голове – вскоре состоится.

Наша читка проходила днем в понедельник, на последней неделе предпроизводства. Зандер, Сильвия, Хьюго, я, Сет, наш пресс-агент и исполнители главных ролей сели за длинный стол на студии. Вэл слушала по громкой связи из Нью-Йорка. На обоих концах стола дожидались две ровные чистенькие стопки сценариев, по двадцать штук в каждой.

Холли, наверное, волновалась, но пришла на зависть спокойной. Привлекательное лицо, блестящие рыжие волосы – и сосредоточенная собранность. Другие актеры прибыли раньше, в частности Аманда (восьмилетняя девочка, игравшая дочь Кэти) со своей напористой мамашей. Еще мы ждали Рона Гриффина с Джейсоном Пуласки, актеров первого ряда, которых Вэл подобрала на роли отца и седеющего детектива.

У Рона с Джейсоном не было тех многочисленных предпроизводственных обязанностей, которые достались на долю Холли. Начать с того, что со временем и расписанием таких состоявшихся немолодых актеров нельзя было обращаться так же свободно, как со временем и расписанием Холли. Еще им, мужчинам средних лет, не грозила бесконечная суета и возня, творившаяся вокруг облика Холли – ее прически, ее косметики, ее гардероба, даже белья, которое она носила: ведь оно меняло ее силуэт.

Тоже удивительное дело, как легко кино отражает реальность.

Рон с Джейсоном уже однажды работали вместе – пять лет назад на гангстерском фильме. Когда Джейсон вошел в комнату, они заключили друг друга в братские объятия.

– Как поживаешь? – спросил Рон. Они сделали вот это вот мужское: пожали друг другу руки и похлопали друг друга по спине.

– Отлично, отлично! Я так рад, что мы с тобой снова поработаем.

– Да, честное слово, мне как агент сказал, что ты в деле, я сразу: “Ну-ка, где тут записаться?”

– Джейсон, Рон, вот наша исполнительница главной роли, Холли Рэндольф, она будет играть Кэти, – вклинился Хьюго и указал на Холли.

– О, привет, подруга, – сказал Рон. – Поздравляю, отличная роль. Очень рад буду сыграть твоего отца. Прекрасно выглядишь.

– Ага, – Джейсон показал на нее пальцем. – Именно так я себе Кэти и представлял. У меня девушка рыжая. Люблю рыжих.

Холли улыбнулась.

– Спасибо. Приятно принадлежать к их числу.

– Имбирная, как в Англии говорят, да? – Джейсон пихнул Хьюго локтем в плечо, а Хьюго хлопнул его по спине.

– Мой любимый вид женщин, – ухмыльнулся в ответ Хьюго. – Хотя моя жена – блондинка.

Тут Сильвия встала и дважды хлопнула в ладоши, громко, словно призывая к порядку целый класс буйных школьников.

– Внимание, внимание, – объявила она. – Видеть всех вас в этой комнате – большая радость. Мы с Зандером – и Хьюго – приложили много усилий, чтобы запустить этот проект, и то, что это случилось так быстро, – чудо.

Хьюго откашлялся и заговорил.

– Я ног под собой не чую – как говорится там, откуда я родом, – от того, что мы с Зандером работаем вместе, выводим его кинематографический гений на новый уровень. Потрясающе талантливый парень. Вы все будете в восторге от работы с ним.

Сильвия кивнула, продолжила.

– Мы после этого будем немного выпивать, и я надеюсь, что все вы сможете задержаться и познакомиться друг с другом поближе. А теперь – вдруг вы с ним еще не познакомились – представляю вам Зандера.

Раздались бурные аплодисменты, и Зандер встал. Его темные очки были вздеты на бейсболку (которую, как я заметила, он стал носить задом наперед, словно угорал по ранним девяностым). Накануне Зандер промямлил мне какие-то соображения и попросил превратить их в короткую речь.

– Ладно, – буркнула я, хотя в следующие два часа мне нужно было написать с десяток писем и сделать штук пять звонков. Я писала лучше всех в офисе, и чтобы сварганить что-то пристойное, мне нужно было всего несколько минут.

Теперь же Зандер (молча сидевший во главе стола, всех рассматривая) перешел в харизматический режим. Он оглядел стол, широко улыбнулся и заговорил написанными мной словами.

– Я написал этот сценарий, потому что хотел показать молодую женщину – молодую мать, – которая может защитить, может быть отчаянной и в то же время уязвимой. Кэти Филипс поставлена в необычайное положение и вынуждена полагаться только на себя, чтобы одолеть куда более жестоких врагов. Она должна защищать свой дом и, наверное, быть своей маленькой дочке и матерью, и отцом.

Тут он сделал эффектную паузу.

– Но едва ли это так уж сильно отличается от того, что многим женщинам приходится делать каждый день в реальной жизни. Так что, наверное, я написал сценарий этого фильма в честь всех реальных матерей-одиночек.

Все снова захлопали.

– Можно я скажу? – подала голос Мэриан Уотерс, актриса пятидесяти с чем-то лет. Она играла черствую, отдалившуюся от дочери мать Кэти, которая была разведена и жила ради себя одной. – Сценарий чудесный – и так отрадно это слышать от режиссера-мужчины.

И что же я почувствовала, услышав это? Гордость – потому, что мне удалось сочинить для Зандера такие действенные слова, сам бы он этого сделать не сумел. И еще я знала этот сценарий наизусть, знала, когда в какой сцене появляется каждый персонаж, знала, как каждый сюжетный поворот подводит к следующему. Так что я сидела тихо, упиваясь этой косвенной похвалой.

– Отличный сценарий, не терпится приступить! – крикнул Джейсон. Потом тихо сказал мне:

– Слушай, принесешь стакан минералки, пока мы не начали?

Это была его первая реплика, обращенная ко мне. Чувство гордости несколько ослабло. Я открыла рот, не зная, что сказать.

Вступила Сильвия.

– Джейсон, посыльный вот-вот должен принести “Сан-Пеллегрино”. А это, кстати, Сара, наша ассистент продюсера.

– Ой, черт. – Джейсон посмотрел на меня с ужасом. – Извините.

Но чего я ждала? Я была молодой женщиной, а представить меня раньше никому в голову не пришло.

На трети сценария, когда злодеи во второй раз звонят Кэти, чтобы ее запугать, я заметила, что лежавший на столе телефон Сильвии засветился. Звук она, разумеется, перед этим отключила. Теперь она всмотрелась в него и нахмурилась.

– Привет, малютка, – проговорил Барри Уинкок.

Барри играл злодея, главного заправилу, который погибал только в последней части и был виновен в смерти мужа Кэти.

Между Барри и Холли начался диалог; в каждой реплике Барри звучала угроза.

Я увидела, что “блэкберри” Сильвии снова светится. Она с раздражением его взяла.

Когда мы перешли к следующей сцене (встревоженная Кэти навещает отца, взяв с собой дочку), Сильвия держала “блэкберри” под столом и тайком просматривала смс. Никто, кроме меня, этого не заметил. Лицо у нее было озабоченное.

– Папа, можно кое-что спросить? – сказала Холли-Кэти. Повернулась к Рону.

– Конечно, милая, что хочешь.

(Рон играл благонадежных отцов последние двенадцать лет своей жизни. Хрипловатый отеческий голос он довел до совершенства.)

Сильвия молча пыталась набрать под столом смс. Я подумала, что же там такого срочного, что она не может дождаться, пока дочитают сценарий.

Читка продолжалась; каждая реплика вставала на свое место, когда ее проговаривал актер. Мы все с головой ушли в это совместное повествование, на время даже думать забыв о внешнем мире. Но я видела, что Зандер раз-другой раздраженно взглянул на Сильвию, все глазевшую в телефон.

А потом, на важнейшем месте сценария – когда Кэти говорит дочери, что они остались вдвоем и она не позволит никаким плохим дядям ее тронуть, – Сильвия встала.

Холли с Амандой, девочкой-актрисой, этого не заметили; они были слишком поглощены чтением. Но все остальные, сидевшие за столом, это видели и вопросительно на Сильвию посмотрели.

– Простите, пожалуйста, – беззвучно произнесла Сильвия и тихо поспешила на выход.

Чтение сценария продолжалось, не прервавшись. Хьюго поднял брови и переглянулся с Зандером.

Я в недоумении достала свой телефон посмотреть, не написала ли Сильвия чего-нибудь. Ничего.

– Не будет этого, – объявила испуганная, но решительная Холли Аманде. – Папочка уже не с нами, но я тебя защищу.

Восьмилетняя Аманда чуть подвинулась на стуле вперед.

– Но если папочки нет, то кто же защитит тебя?