Соучастники

Глава 43

Для отвальной мы арендовали бар в стиле 1950-х на Венис-Бич; кто-то прибыл на такси, кого-то привез личный водитель, а немногочисленные смельчаки приехали на своих машинах. Сильвия к отвальной прилетела (разумеется), но рассказать мне ей было, в общем, нечего. Она-то сумела сбежать от производственной рутины, не видела, как Холли с Зандером пререкаются на площадке. Она-то ничего этого знать не знала – а для меня все превратилось в тяжкую пиар-работу, заставлявшую с ложным энтузиазмом распространяться перед съемочной группой о том, как великолепно прошли съемки, каким потрясающим получится фильм.

Холли заглянула на отвальную совсем коротко и формально.

Я заранее написала ей, спросила, когда она собирается идти. Прошли часы – и я получила от нее одно-единственное лаконичное сообщение: Очень занята сборами. Перенесла вылет на завтра. Поэтому зайду на часок одна. Увидимся.

Смысл был ясен. Вместе мы не идем.

Я подумала о том, как мы эти несколько месяцев исследовали забегаловки и рестораны Лос-Анджелеса, подумала даже о вечере, когда Хьюго принимал гостей у себя дома, – как мы приехали туда вместе, глазея на особняки Беверли-Хиллз.

А теперь, на отвальной, нас будто заклинило, между нами стояла невидимая стена.

Казалось, что все за минувшие семь недель сблизились, – а вот мы с Холли теперь были просто вежливыми коллегами. Возможно, дружбы уже не было. Возможно, она свое отслужила.

– Ну что, увидимся как-нибудь в Нью-Йорке, – сказала Холли, попрощавшись со всеми остальными. Похоже, она просто проявляла вежливость.

Мы посмотрели друг на друга. Вечер был еще ранний, и где-то сзади кто-то завел на музыкальном автомате совершенно неуместную песню – “Ванилла айс” или что-то в этом роде. Одна половина собравшихся застонала, другая издала ностальгически-одобрительные возгласы. Я увидела, что Сильвия глядит на нас с другого конца бара, и мне стало не по себе.

– Да, я возвращаюсь через несколько недель, – бодро сказала я. – Доделаю тут только кое-что. Постпроизводство-то в основном в Нью-Йорке происходить будет.

Холли улыбнулась – сдержанно.

– Что ж, удачи.

– Тебе удачи. Во всем, – сказала я. – Не сомневаюсь, что теперь тебя ждет множество интересных ролей.

От этих пустых слов меня передернуло. Как будто я поучилась у Хьюго покровительственному тону.

Холли не ответила, и я, пытаясь исправиться, продолжила говорить.

– О, слушай, на этих неделях выходит первый фильм Зандера. Приходи на нью-йоркскую премьеру!

Она дипломатично кивнула.

– Пришли, пожалуйста, приглашение моему агенту Полу, он мне его передаст.

Ее агенту. Вот оно, значит, как: агенту. Тогда я инстинктивно почувствовала, что все кончено, но в последнем, отчаянном притязании на дружбу решилась на искреннее высказывание. На правду.

Я подалась вперед и вгляделась Холли в глаза.

– Слушай, я знаю, что съемки иногда были безумными и ужасными. Но лично я… была счастлива с тобой работать. – Я сделала неуверенную паузу. – Я просто хотела попросить прощения за…

Но она протянула руку и положила ее на мою, словно предотвращая остаток фразы.

– Тебе не за что просить прощения, Сара.

Она слегка пожала мою руку и отпустила ее.

– Ты прекрасно все сделала, – добавила она. – Не знаю, как ты все это терпишь. Как ты их терпишь. Но я рада, что ты здесь была. Ты… сильно облегчила мне жизнь.

И все: Холли исчезла – вышла из бара, колыхая рыжими волосами, которые стали ее приметой. Я была последним человеком, с которым она говорила на отвальной перед возвращением в Нью-Йорк.

Я испытала облегчение – может быть, того, чего я боялась, не произошло. Может быть, просить прощения было и не за что.

Но что-то мне в это не верилось.

Ты сильно облегчила мне жизнь.

Не облегчила, хотела я ей сказать. Я все на хер загубила.