Соучастники

Глава 33

До окончания съемок Сильвия прилетала в Лос-Анджелес раз в две недели. Но после каждого ее краткого визита производство выстаивало, легко переносило ее отсутствие. Это оправдывало меня в моих глазах, говорило о том, что настоящий продюсер – это я, а не она. Но также меня задевало то, что Сильвия с Хьюго по-прежнему относятся ко мне как к нижестоящей. Правда, времени размышлять об этом у меня не было. Часы тянулись на площадке и летели в офисе; мы вертелись как могли, чтобы не терять времени, денег, чтобы не терять рассудка.

Производство фильма – это самостоятельный процесс, сообщество членов съемочной группы, которое цветет несколько месяцев или недель, а потом сходит на нет. В это время на площадке начинаются тесные дружбы и напряженные соперничества, на встречах, в гримерках, на афтерпати тлеют тайные романы и приватные обиды.

В конце съемочной недели мы – подобно многим из тех, кто работает на работах понормальнее, – закончив дела, собирались и выпивали. Рабочее же выпивание по будням происходило в лобби-баре “Шато Мармон”, где жили Хьюго с Зандером. Там Хьюго особенно нравилось разыгрывать из себя хозяина, делая вид, будто всех угощает выпивкой (хотя на самом деле счета частично оплачивались из нашего бюджета).

Познакомив Кортни с Хьюго, я заметила, что они стали практически не разлей вода. Она часто оказывалась с ним рядом, кивала, время от времени делала пометки в фиолетовом “филофаксе”. Блестящие волосы убраны в задорный хвостик, на плече дизайнерская сумка – мне в жизни не иметь такого ухоженного, такого натурально-голливудского вида.

Я не могла не испытывать приступов сожаления, видя, как они секретничают, как игриво смеются, как Хьюго время от времени бормочет ей на ухо какие-то слова. Быть правой рукой такого влиятельного человека… прошляпила я, получается, эту возможность? Но все-таки я понимала, что роскошной она видится только снаружи. Сама работа заключалась в том, чтобы исполнять каждое его пожелание: собирать его документы, составлять его расписание, возможно, заказывать у его дилера наркотики.

Но я все же утешалась своей крепнущей дружбой с Холли, которая была звездой нашего фильма – как на площадке, так и за ее пределами. Когда мы выпивали по пятничным вечерам, я ревновала к членам съемочной группы, глядевшим на нее с обожанием, следившим за каждым ее движением, – едва ли не так же, как нынешние фанаты у заграждений всякий раз, когда она появляется на красной ковровой дорожке.

У нас с Холли и Клайвом образовался набор шуток для внутреннего употребления о разных личностях со съемочной площадки. Карлос со щенячьими глазами, микрофонный оператор, явно был от нее без ума, а бригадир осветителей Ральф всем нам казался каким-то стремным.

– Он так на тебя пялится, и все молча… – сказал Клайв и поежился. – Бригадирам осветителей веры нет.

Мы в голос рассмеялись, чему, несомненно, поспособствовали многочисленные джин-тоники, выпитые нами тем вечером в лос-фелисской забегаловке.

– А Хьюго, что ты о нем думаешь? – спросила меня Холли.

– Вот он посложнее будет, – задумчиво сказала я. – Ясно одно: любит хорошеньких.

Я рассказала ей о девушках, присутствовавших на каждой устроенной им в Нью-Йорке тусовке, и его гедонистической версии игры в бутылочку.

– Прямо с голой женщины кокаин нюхали? – Холли была в ужасе.

Я не стала говорить, что я тоже это делала.

– Милочка, это детский сад. – Клайв пожал плечами. – Я здесь и не такое видал.

– Я думаю, они для него что-то вроде аксессуаров, – сказала я. – Для одних мужчин аксессуар – это часы. Для других – привлекательные молодые женщины.

– Ясно, но как он с ними себя ведет, стремно? – спросила Холли.

– Без понятия, – сказала я. – Я думаю, их самих к нему вроде как тянет, из-за его денег.

– Так он вполне себе, – заметил Клайв. – В свое время, наверное, был ого-го. Произношение это британское. Темные волосы, зеленые глаза. Да я бы, может, с ним и сейчас это самое, если поддать как следует.

– Не думаю, что ты в его вкусе, – пробормотала я, и все мы посмеялись над очевидным.

И вот из этой предпосылки я все время и исходила: разумеется, женщины легко сближаются с Хьюго, потому что он богатый, он влиятельный. Так Джессика как-там-ее-фамилия заигрывала с ним в баре “Клуба Искра”, так эти дурочки сами выбирали поцелуй с ним, когда крутящаяся бутылка останавливалась и указывала на них.

Но как-то раз, на третьей неделе съемок, я подняла глаза от своего стола в офисе и увидела, что ко мне подходит Кортни…

Тут, вдруг встревожившись, я умолкаю и с осторожной улыбкой смотрю на Тома Галлагера.

В голове мелькает одна мысль, и меня начинает подташнивать.

Вид у Тома озадаченный.

– Вы в порядке?

– М-м, да, просто…

Давай-ка снова. Дубль второй.

Как-то раз на третьей неделе съемок я подняла глаза от своего стола в офисе и увидела, что мимо идет Кортни.

Ее высокий каштановый хвостик покачивался в унисон со стройными бедрами; она пристроила свой “блэкберри” между подбородком и плечом и хихикала в него.

Когда она вышла, Тара с Чипом, наши координаторы съемок, фыркнули.

Сет кашлянул.

– А ну цыц, – сказал он озорным тоном.

– Что? – озадаченно спросила я, переводя глаза с него на Тару с Чипом, которые старались не встречаться со мной взглядом.

– Ничего-ничего, – сказал Сет. Но что-то явно было.

– Ничего такого, что сказалось бы на фильме, – объявила Тара.

– Хотя кто его знает, – задумчиво сказал Чип, и они заговорщицки переглянулись.

Терпение мое было на исходе.

– Сет, – я приятно улыбнулась. – Знаешь ли ты, в чем дело?

Сет отвернулся от электронной таблицы “Муви мэджик баджетинг”, светившейся у него на мониторе.

– Да просто обычные съемочные сплетни. – Он закатил глаза. – Ты же знаешь, что Кортни с Хьюго водой не разольешь? Так вот, вчера кое-кто видел, как она выходит из лифта в “Мармоне” и уходит из гостиницы около часу ночи.

– Кто это видел?

Как я поняла, Тара, Чип и Джо, наш помощник режиссера, допоздна засиделись в баре “Мармона”. Чип добавил:

– Она, кажется, торопилась уйти. Не хотела, чтобы мы ее видели.

– Да и чего тут такого уж невероятного? – произнесла Тара. – Денег у него куча. Она его помощница.

– Пожалуй, можно сказать, что этому суждено было случиться – после того как ты ее наняла, – добавил Сет, взглянув на меня многозначительно.

– Значит, вы полагаете, что во время съемок Хьюго и Кортни состояли в неких отношениях? – спрашивает меня Том Галлагер.

Никаких недомолвок; глядит в объектив своего микроскопа, не отводя криминалистического взгляда.

Я медлю.

– Я… я не знаю, – говорю я, забеспокоившись. В баре снаружи включили музыку побыстрее, и сквозь стены комнаты до меня доносится ее ритм, напористый и пульсирующий. – Слухи точно ходили. Я… подумала, что мне будет неудобно спрашивать Кортни или Хьюго о том, что произошло.

– Как вы думаете, что произошло?

Я увиливаю от этого вопроса.

– Вы об этом уже спрашивали по поводу Джессики, актрисы. Аналогичная ситуация.

– В каком смысле?

– Молодая, привлекательная женщина, много чего получающая от близких отношений с влиятельным, богатым мужчиной. – Я указала рукой за пределы комнаты. – Такие связи везде, куда ни глянь.

Я пытаюсь отвести луч прожектора подальше, но Том не отступает.

– Можете ли вы сказать, что и у вас была такая связь?

– Что? – Я оскорблена. – Получала ли я что-нибудь от… близких отношений с Хьюго?

Я надеюсь, что мой голос выдает негодование. Но делаю паузу и задумываюсь, благодарная за то, что мы отошли от темы Кортни.

– Дело в том… А кто хоть чего-то не получил от близких с ним отношений? Денег-то сколько. Он всех нас приманил, как мух медом, – и прекрасно это понимал.

Том кивает и продолжает смотреть на меня.

– На меня много всего навалилось, – говорю я с вызовом. – Я была в основном озабочена производством, тем, чтобы не терять времени, денег.

– Как вы думаете, другие тоже знали о Кортни и Хьюго?

Долю секунды я паникую. Снова думаю о том, с кем еще он беседует для этого расследования.

– Сильвии я не говорила. Я боялась…

Снова умолкаю, пытаясь не нарушить тонкой грани между тем, что помню, и тем, что хочу сообщить миру. Я много чего боялась, это правда.

– Я боялась, что… Сильвия рассердится еще сильнее, если узнает, что такое происходит, пока я исполняю обязанности продюсера.

Том хмурит брови, и я всей душой надеюсь, что этого ему будет достаточно.

– Я не хочу сказать, что взаимоотношения Хьюго с Кортни хоть как-то меня касались, – добавляю я. – Но я боялась, что они каким-то образом плохо на мне отразятся. Не совсем… понимаю почему.

Может быть, я хотела, чтобы мои рабочие дела выглядели безукоризненно, чтобы я смогла слетать в Нью-Йорк на рождение моей племянницы. Может, я просто хотела казаться идеальным продюсером. Я и сегодня не вполне понимаю. Но вот одно правда, в каком-то смысле. Я осознаю, до какой степени моя жизнь десять лет назад подчинялась простому, суетному, непобедимому страху: как-то я буду выглядеть в глазах окружающих?