Соучастники

Глава 35

Производство шло своим ходом, и я никому из съемочной группы ничего о Кортни не говорила. Тара с Чипом могли сплетничать, сколько влезет, а я решила, что как продюсер буду выше всего этого. То, что происходило за закрытыми дверьми после того, как было выпито лишнего, меня не заботило – главное, чтобы съемки не теряли темпа. Ну и Сильвия, конечно: чем увереннее она будет в том, что все идет своим чередом, тем меньше будет меня допекать.

Но все своим чередом не шло – по крайней мере в моем случае.

На четвертой неделе, после ряда особенно мучительных дублей, где, среди прочего, было убийство персонажа отца, на меня накричал Зандер.

– У меня завтра рекламное интервью? ЗАЧЕМ? – вскипел он.

Я попыталась объяснить, что его агент, Андреа, уже обо всем договорилась; это было важно для фестивальных премьер “Твердой холодной синевы” – но Зандер меня прервал.

– Да мне по херу, что там Андреа говорит или еще кто. Займись раз в жизни своим делом и перенеси.

Бросил наушники и ушел.

Вне себя от ярости, я стояла, осознавая его последние слова. Может, на первом году моей стажировки Зандер и мог на меня так орать, но теперь, когда я руководила всем производством, – уже нет. Я занималась своим делом и такого обхождения не заслуживала.

Зандер, впрочем, срывался лишь периодически. Вот от Хьюго мне хотелось держаться подальше. Назначение Кортни его помощницей было временной мерой, краткосрочным решением, чтобы разобраться с самыми пустяковыми его требованиями. И все-таки негласный характер того, что произошло между ним и Кортни, это необсужденное зернышко понимания омрачало наши отношения. Возможно, из-за этого я стала по-другому с ним себя вести, а он просто отвечал тем же. Он сделался пасмурным, взбалмошным, злопамятным.

Он по-прежнему легко превращался в привычного добродушного Хьюго, у которого всегда был наготове комплимент, бокал шампанского, щепотка кокаина, но так же стремительно становился непредсказуем, заводился на пустом месте. Приглашений на закрытые встречи как не бывало. Теперь он мог в бешенстве позвонить за полночь, со своим британским произношением обрушить на меня резкую, злобную брань – а на другой день иметь самый радостный и светский вид.

– Сара, – как-то раз, в шесть часов вечера поинтересовался он по телефону, – это правда, что ты собираешься полететь на эти выходные в Нью-Йорк? Не сказал бы, что это очень разумное решение.

– Собираюсь, – ответила я.

Съемочный день выдался тяжелейший. Мы только что закончили снимать погоню: машина героя за сорок тысяч долларов лавировала в постановочном потоке на одном из лос-анджелесских съездов с магистрали. – Хьюго, я со всем справляюсь. Без предупреждения не сорвусь.

– Но какой продюсер вот так вот бросает съемки? – Я слышала, как он дышит в свой “блэкберри”; его голос сделался противным и резким. – Ты что мне тут Сильвию устраиваешь? Еще скажи, что на твою сестру тоже булимия напала.

Последнее высказывание Хьюго я проигнорировала. Я уже подыскала билеты эконом-класса, которые дали бы мне тридцать шесть часов в Нью-Йорке – достаточно времени, чтобы повидать сестру с новорожденной племянницей и побыть с родителями, показать, что я жива, а потом снова пуститься в пятичасовой полет. Но бронировать нужно было тем же вечером, иначе они могли слишком подорожать. Не у каждого имеется запас бонусных миль, покрывающий внезапные перелеты через континент.

Хьюго же все разорялся.

– С чего ты взяла, что можешь лететь? Так, по-твоему, настоящий продюсер поступает? Мне нужно, чтобы ты здесь была, решения принимала, а ты все бросаешь из-за каких-то семейных дел?

– Ну какого хера, это же выходные, – парировала я, уединившись в коридоре. – Уж наверное, тридцать шесть часов отдыха мне полагаются. Если бы я на это время в Лос-Анджелесе оставалась, то работать бы не стала.

Я скрывала слезную дрожь в голосе. Я была без сил; меньше всего на свете мне хотелось под конец трудного дня препираться с Хьюго.

– Ты уж будь спокойна: твоя сестра еще детей заведет. И ты детей заведешь когда-нибудь. Не бог весть что такое.

Этого соображения я вообще не поняла, но тон у него был такой агрессивно-противный, что пытаться возражать я не стала. Может быть, не стоило сердить его еще сильнее ради тридцатишестичасовой вылазки.

– Послушай, – сказала я, – я подумаю. Еще не решила.

– Ну, ты понимаешь, каким должно быть решение. Семья твоя в любом случае никуда не денется. А вот карьера, Сара… Просто не хочется, чтобы ты просрала эту возможность.

Ох, да шел бы ты на хер, Хьюго, подумала я, закончив разговор. Много ты знаешь о моей семье.

Я чуть помедлила в коридоре, чтобы собраться с духом перед тем, как вернуться в офис. Занятые на производстве в основном были еще там, не отлипали от своих компьютеров, и я не хотела, чтобы Сет и остальные видели, что я не в себе. Через некоторое время я, опустив глаза, вернулась за свой стол и со злостью написала несколько писем.

Не приняв решения, я в тот вечер билетов не забронировала.

Позже, в десять часов, я добралась до “Нефритовой горы”, снова поболтала с Дебби, сделала свой обычный заказ – ло-мейн с говядиной и пирог с репой. Она дала мне с собой пакетик куриных крылышек бесплатно. Наверное, больше я ничего не могла сделать, чтобы чувствовать себя не такой виноватой перед родными.

Проснувшись утром, я увидела сообщение от сестры.

У меня начались схватки! Пожелай мне удачи…

У меня перехватило дыхание. Я страшно обрадовалась за Карен. Но эту радость немедленно затмило сожаление. Цена билета подскочила до четырехсот долларов: столько потратить без зазрения совести я не могла. Как всегда, экономность взяла во мне верх.

Думаю, родители втайне надеялись, что я доберусь до Нью-Йорка на тех выходных. Но когда у меня не получилось, они, похоже, меня поняли. Сказали, что работа – это важно и я должна слушаться начальника.

В ту субботу, днем, сестра прислала мне фотографию новорожденной. Свернувшееся в клубочек крохотное розовое существо, не имеющее никакого представления о мире.

Ее зовут Элис, написала Карен. Ей не терпится с тобой познакомиться.

При виде племянницы меня пробила дрожь – я вообразила, каково было бы взять в руки это маленькое хрупкое тельце. Я выключила “блэкберри”, пытаясь не думать о пяти других смс, которые только что пришли.

Все выходные я злилась на себя за то, что не взяла эти билеты. В воскресенье попыталась отвлечься от производства и узнать побольше о киношной жизни Лос-Анджелеса. Нас с Холли пригласили на премьеру одного независимого фильма в “Синеспейс” на Голливудском бульваре. Холли знала кое-кого из актеров, а меня пригласило агентство, с которым я недавно начала вести какие-то разговоры.

Фильм был заявлен как духоподъемная комедийная драма о чуднóй разлаженной семейке бывших хиппи на юго-западе Америки. Узнаваемых звезд в нем не было, и я не думала, что он соберет большую кассу, но режиссер подавал надежды. В профильной прессе потом писали: “Достойный дебют”.

Оглашать свои сомнения на премьере я не стала.

– Великолепно! – восхитилась я, тряся руку режиссера-сценариста, когда мы выпивали после показа.

– Да, Джереми здорово сыграл, – сказала Холли. – Он очень талантлив. Мы вместе учились в Джульярдской школе.

– А, значит, вы актриса? – спросил режиссер.

Я заметила, что он смотрит на Холли, на ее рыжие волосы и фотогеничное лицо, другими глазами, со свежим интересом.

Я сказала, что она играет главную роль в нашем фильме, а Холли представила меня как продюсера. И вот мы стали кружить среди этой толпы киношников, наслаждаясь вином и вниманием, которое привлекали, между делом упоминая о том, что прямо сейчас снимаем фильм. Несколько человек закинули удочку насчет своих сценариев; несколько человек захотели узнать, кто представляет Холли. Происходило обычное голливудское общение, и, будучи в нужном настроении, при наличии достаточного количества алкоголя, время можно было проводить превосходно.

И тут, быстро оглянув зал, я заметила знакомую фигуру. Хьюго, оживленно беседующего с толпой народу, которого я не знала. А рядом с ним – как обычно по-рептильному собранного Зандера.

– Ох, черт, – выпалила я.

– Что? – Холли резко повернула голову туда, куда смотрела я.

– На двенадцать часов, – сказала я. – Хьюго и Зандер.

Я хотела спрятаться, но было поздно: Хьюго уже нас увидел. Вся окружавшая его толпа хлынула к нам.

– Вот же говнюк, не разрешил тебе слетать на племянницу посмотреть, – зло пробормотала Холли.

Через долю секунды она переменила выражение лица на приятное, которое профессионально сохраняла по умолчанию. Я попробовала сделать что-то в том же духе.

– Хьюго и Зандер! – широко улыбнулась она, когда они подошли.

– Ну и ну, какое совпадение, – улыбнулся Хьюго, надвигаясь на нас. – Не думал вас тут увидеть.

– Взаимно, – сказала я, поднимая бокал, чтобы с ним чокнуться.

– Завтра ведь рабочий день, – заметил Хьюго. – А мы тут знай жизнь прожигаем.

Хьюго представил нас своей компании: агентам, менеджерам, руководительнице отдела продакт-плейсмента. Кэрри, агенту, с которой я уже успела познакомиться за дорожками кокаина в гостиничном номере Хьюго. Узнав, что мы – звезда и продюсер нынешнего фильма Хьюго, его слушатели тут же благосклонно загудели.

– Что, девушки, сильные, наверное, ощущения – работать с таким новомодным режиссером, как Зандер?

Это сказал низенький, нахрапистый человек по имени Аарон. По его бесцеремонному, развязному поведению я поняла: агент.

Мы произнесли обычные одобрительные ни к чему не обязывающие пустые слова. Я добавила, что работаю с Зандером уже пять лет.

– А уж если и Хьюго с вами, – продолжал Аарон, игриво толкая того локтем. – Вот уж без кого никуда. Кто бы не убил за твои ресурсы? Сколько фильмов ты бы мог в этом городе финансировать.

– Тише-тише. – Хьюго погрозил коротышке пальцем. – Зачем же об этом трезвонить?

Компания рассмеялась.

Заговорила кучерявая топ-менеджер Лиза.

– Нет, правда, Хьюго. Я так рада, что ты наконец собрался. Приехал в Лос-Анджелес, поддержал хорошего режиссера.

– Да, – вдруг вклинилась я, движимая опрометчивым, безоглядным любопытством. – Почему ты этого захотел, Хьюго? Вложить деньги в фильм?

Хьюго с любопытством взглянул на меня и завел свою обычную пластинку, которую я слышала уже раз двадцать:

– Ну, Сара, как я говорил, когда мы познакомились в Каннах…

Не мешая ему трепаться о радостях кино, я изучала его завороженную аудиторию.

– Да, но в самом ли искусстве тут по-настоящему дело? – прервала его я. – Или во всем этом? – Я указала на окружавших нас людей, подняв свой бокал вина. – В тусовках, в роскоши… В женщинах?

Я подумала о заискивающе улыбающейся Джессике, примостившейся на барном стуле в нью-йоркском клубе. И о Кортни. Я видела, как он поглядывает на Холли.

От моего вопроса в его глазах засветилось отчетливое недовольство – и это доставило мне извращенное наслаждение. Мне захотелось еще его подразнить.