Чикита

Беседа переключилась на отвагу укротителя диких зверей и его таланты к ведению дел. Относительно молодой британец отнюдь не был новичком в шоу-бизнесе. Все его детство прошло среди хищников, коих его родители имели великое множество и выставляли на ярмарках по всей Англии. В двенадцать лет он впервые заменил раненного львом дрессировщика на арене, а в двадцать с небольшим уже обзавелся первым собственным цирком. В 1893 году он привез свой зверинец в Соединенные Штаты. Вначале успех был весьма скромным, но благодаря выходкам Уоллеса, старого хитрого льва, слава вскоре настигла Бостока. В октябре Уоллес удрал из клетки и некоторое время наводил ужас на жителей Ирвинг-плейс на Манхэттене. Четыре месяца спустя он снова улизнул, на сей раз с выставки диковинок Кола и Миддлтона на Кларк-стрит в Чикаго. В обоих случаях Босток лично заточал льва обратно, и все газеты от Тихого до Атлантического океана трубили об его храбрости[77].

С тех пор дело Бостока приобрело размах. Его вагонов, битком набитых животными и неисчислимыми «чудесами природы», с нетерпением ждали во всех американских городах. Босток, как никто, разбирался в устройстве бродячих цирков и ярмарок и умело завлекал публику разнообразнейшими развлечениями и экстравагантными зрелищами. Обязанности руководителя не мешали ему часто браться за кнут укротителя. Он, как встарь, любил взглянуть в глаза опасности и запереться в клетке с дюжиной львов или коварных бенгальских тигров.

За всей этой болтовней Чикита начала подозревать, что ужин — своего рода засада и присутствующие сговорились переманить ее от Проктора к Королю Зверей, то бишь Бостоку. Сама мысль об этом показалась ей гадкой. Она артистка, а не ярмарочный уродец. И не желает выступать вместе с какой-то скотиной и именоваться в программках «ошибкой природы».

Сама того не сознавая, Чикита сверлила Бостока взглядом. Несомненно, он красив, эти румяные щеки, энергичная челюсть, пышные усы… Красивее Патрика Кринигана? Пока Чикита сравнивала, официанты расставили перед гостями тарелочки с десертом, имевшим вид нежнейшей устрицы из слоеного теста. Внутри каждой, пояснила королева, заключена жемчужина из миндаля, грецких орехов, восточных специй и крема, изобретенного главным кондитером «Альбемарля» (рецепт держится в строжайшем секрете).

Лавиния постучала вилкой по краю бокала и предложила последний тост:

— За будущее очаровательной Чикиты!

— И за того счастливца, который станет ее новым импресарио! — лукаво добавил Магри, косясь на укротителя.

Все выпили, кроме Чикиты, едва пригубившей бокал. Неловкость сменилась яростью из-за того, что кто-то осмелился так бесцеремонно лезть в ее дела. Она одна решает, оставаться ли у Проктора, и не нуждается ни в чьих там советах. Может, Проктор и был акробатом, но вот уже двадцать лет он к трапеции и близко не подходит, а вот Босток до сих пор дрессировщик. Очень, очень маловероятно, что она подпишет с ним контракт.

Все уже смаковали свои жемчужины, и Чикита собиралась последовать их примеру в надежде, что сладкое смирит ее гнев. Но когда она, ловко орудуя серебряными приборами, приоткрыла слоеную устрицу, то застыла от изумления. А потом, наплевав на элементарный этикет, запустила внутрь большой и указательный пальцы и извлекла на свет божий амулет великого князя Алексея.

Откуда здесь взялся золотой шарик? Десять месяцев спустя после похищения Чикита совсем отчаялась найти его. Она внимательно всмотрелась и убедилась, что таинственные письмена на месте. И только тут она заметила, что пять пар глаз озорно и взволнованно смотрят на нее.

— Что это значит? — пролепетала она.

Сидевшая во главе стола Лилиуокалани просияла и ответила:

— Если желаете, можете поблагодарить господина Бостока за возвращение талисмана. Исключительно благодаря его упорству и находчивости мы смогли преподнести вам такой сюрприз.

Воцарилась торжественная тишина, укротитель склонил голову, и Чикита ощутила, что заливается краской. Она хотела было потребовать объяснений, однако Лавиния Магри мягким, но властным жестом остановила ее.

— Дорогая, — с материнской нежностью проговорила она голосом, сладким, как секретный крем, из которого главный кондитер «Альбемарля» состряпал жемчужины, — не просите разъяснить вам то, чего мы пока разъяснить не в силах. Когда-нибудь вы все узнаете об этом предмете — и что он собой представляет, и какую ответственность возлагает на вас. А покуда будьте терпеливы и разрешите опекать вас и лелеять.