Дело о золотой маске

Глава 28

О воду его приложило плашмя отчего перед глазами вспыхнуло, а в голове загудело. Вскоре искры сменили пузыри и пена. Волны, сомкнулись над головой, Итена завертело словно в водовороте. Несколько невероятно долгих мгновений он пытался понять, где дно, а где поверхность. Благо, амулет погоды прекрасно работал во всех средах, не позволяя замерзнуть.

Вдруг, колена коснулось что-то упругое и склизкое, обвило за щиколотку, дернуло. Итен машинально ударил по нему другой ногой, которую тоже немедленно обхватили. Перед глазами промелькнуло темное щупальце. Еще два захватили руки, делая Итена совершенно беспомощным. В воде он не сумел бы произнести ни одного заклинания, да и сопротивляться в таком положении невозможно. Вероятно, успокоившись и подумав, он сумел бы найти выход и из такого положения, вот только паника уже стискивала виски и брала за горло не в переносном, а в самом прямом смысле. Удар в спину заставил судорожно выдохнуть, теряя такой необходимый сейчас воздух. Вдохнул он машинально, вернее, не сумел сделать этого: нечто липкое заткнуло рот и нос.

«Вот и все», — мысль не ужаснула, пробудила вялое любопытство: что там за гранью? Как и любой сноходец, он представлял, но лишь в общих чертах.

Еще один удар опрокинул Итена и снова завертел. Тысячи мелких пузырьков закружились вместе с ним. На миг в поле зрения вплыло нечто темное, извивающееся: какой-то океанический хищник, наименование которого вылетело из головы. Случайно ли он здесь оказался? А даже если нет… Итену стало почти все равно.

Он не заметил, когда руки и ноги перестали держать. Да и был ли в том хоть малейший смысл? Легкие уже не горели: Итен с удивлением понял, что дышать ему не требуется. В голове помутилось окончательно и перед глазами расцвел золотой цветок. Теплый. К нему хотелось прикоснуться, но не пальцами, а всем существом. Однако, когда Итену почти удалось это, некая сила, сравнимая с той, которая зашвырнула его в воду, потянула назад и вверх.

…Воздух, показавшийся ледяным в первый миг, обжог, словно кипяток. Итен закашлялся, хлебнул горько-соленой океанской воды и вскрикнул, когда рядом всплыла огромная туша кракоса. Вернее, огромная только для Итена — маленького человека. По-настоящему большие кракосы нападали на корабли, а этот… вероятно, был всего лишь детенышем.

— И ни к чему столь бурно реагировать, — прошептали на ухо. — В предыдущие наши встречи вы показались мне сдержаннее… инс-с-сс…спектор.

Хамилия! Вот и изящная рука, лежащая на его плече, проявилась отчетливее. Перепонки меж пальцев притягивали взгляд.

— Дышите, господин Сирен. Теперь можно, — в интонации скользнула легкая ирония, но вряд ли он сумел бы утверждать наверняка: могло и послышаться с перепугу.

— Ты здесь… — Итен сглотнул, перед глазами снова замельтешили искры. — Как… оказалась?..

— Тсс… — Его настойчиво перевернули на спину. Сопротивляться сил не нашлось, да и вряд ли Итена стали бы убивать: с этим прекрасно едва не справился кракос. — Дышите, господин Сирен. Дышите, и ни о чем пока не тревожьтесь.

Итен подчинился, с облегчением прикрыл глаза, благосклонно отнесся к тому, что его куда-то поволокли. Как, оказывается, немного необходимо человеку для счастья. Достаточно возможности просто дышать.

— Ты не ответила, — поняв, что засыпает, прошептал он.

— Как и всякая рептилия, люблю, знаете ли, поплавать в океане…

— Неужели? Вот бы никогда не подумал, — усмехнулся Итен.

— Разумеется, шучу, — произнесла хамилия отрешенно-спокойным тоном. — Конечно же, меня направил сюда хозяин.

— Догадался о том, о чем я сам не подумал.

Хамилия оставила замечание без ответа, тактично обойдя вопрос умственной состоятельности некоторых охранителей закона и порядка. А ведь Итену казалось, будто он предусмотрел все, запретив твари убивать и вредить себе каким угодно образом.

Под-антипод действительно не навредил, а попросту выкинул подальше в океан: так, чтобы не разбился, а уж выплывет или нет — не его забота.

— Если бы прекрасная госпожа показала, в какой стороне находится берег, я был бы ей очень признателен, — перевернувшись на живот и начиная плыть самостоятельно, произнес Итен. Повезло ему со спокойным океаном. Не то, чтобы он плохо держался на воде, но против шторма ни один человек не выстоит.

— Прекрасная госпожа, разумеется, покажет, господин Сирен. Вот только без ее помощи вы, пожалуй, можете не доплыть, либо прибыть на берег, значительно припозднившись.

Итен глянул в ту сторону, в которую она указала и поначалу не увидел ничего. Гранвиль скрывал туман. Но вот его окрасила вспышка. Еще и еще одна. На набережной шел бой.

***

Пожалуй, именно филигранно выбранным временем удалось бы объяснить то, что разрушений, постигших Гранвиль, оказалось поразительно мало. Стекла вышибло лишь у первой линии домов, «смотрящих» на набережную. Где-то осыпалась лепнина, украшавшая фасады; с часовой башни сорвало флюгер в виде чайки и вцепившегося ей в хвост полосатого кота, оживило и понесло куда-то ближе к окраине (как выяснилось позднее, животные опустились в стог сена и благополучно убыли в неизвестном направлении). Порушилась кладка мостовой под напором очередной волны магии, прошедшей по земле. Из трещин полезли растения, похожие на кшмурские кокосы, но с малиновыми листьями и синими стволами. Одна из скал, превратилась в желе, а затем рассыпалась сотнями мячиков. Мячики упрыгали в сторону океана и скрылись в волнах, обернувшись пятнистыми рыбками. Однако то было почти неважно и совсем чуть даже забавно.

Наверняка, спасибо следовало сказать и магам, державшим сферу неуязвимости вокруг завладевших человеческими телами тварей, и секретникам с их артефактами, хранящим место схватки снаружи. Однако основным все же было то, что под и антипод сражались друг с другом, а не поглощали материю вокруг. Стороннему наблюдателю вполне могло показаться, будто их силы равны.

Страшного не случилось: порвавшаяся реальность выстояла перед напором тонкого мира. Прореха затянулась, а то, что просочилось, несомненно, породило множество миражей, видимых и на других континентах. Какая мелочь в сравнении с гибелью всего и вся!

Вот хрупкая с виду девушка одним взмахом ресниц заставила подняться в воздух камень, по размерам превышающий ее раза в два и швырнула в сторону врага. Тот не стал уклоняться. Глыба отскочила от того, кто захватил тело Рожъэ, словно мяч от стены, понеслась в сторону центра города, но рассыпалась, налетев на сферу. Крошево брызнуло во все стороны, заставив неприязненно поморщиться близстоящих магов.

— Мне становится скучно, — не обращаясь ни к кому конкретно, заявила Ирвина.

— Хочешь сказать, все слишком просто? — поинтересовался Лидар, стоящий от нее по левую руку и пристально наблюдающий за каждым движением, заклинанием, огненной вспышкой.

Всякой магии стихии находилась ее противоположность: если карга применяла лед, то Рожъэ — пламя, летящие камни ловили смерчи, электрические заряды нейтрализовал эфир (вот бы сюда деятелей, обзывающих себя учеными и утверждающих, будто этой субстанции не существует!). Когда на пронзительный крик, от которого заложило уши и разболелась голова, антипод ответил полнейшим безмолвием, расплескавшимся вокруг и начавшим давить на уши ничуть не меньше, Грейл Дракаретт выступил вперед, сжав кулак. Какой предмет он там раздавил Лидар не разглядел, но по крайней мере людям стало полегче.

— Хочу напомнить: если что-нибудь способно пойти не туда и не так, как планировалось, то непременно поступит подобным образом, — заметила Ирвина, как ни в чем не бывало, и обратилась к лорду, снова отступившему и занявшему прежнее место по правую ее руку: — А ты? Так и продолжишь молчать?

Дракаретт коснулся груди кончиками пальцев и слегка склонил голову.

— Как угодно, но сдается мне, ты задумал какую-то подлость, — заметила Ирвина.

Дракаретт пожал плечом и криво усмехнулся, по-прежнему не произнеся ни слова.

Ирвина оказалась права: не в отношении лорда, а не туда свернувших событий. Это стало ясно, когда, исчерпав немало сил и, вероятно, сообразив, что ничего не добьются, под и антипод, разбежавшись, врезались друг в друга. А вот далее произошло то, чего не ожидал никто. Тела склеились в упругий мясной ком, покрытый кожей. Издали он напоминал тесто, распираемое дрожжами. На поверхности принялись вздуваться бугры, кожа лопаться, сочиться сукровицей. Кого-то из магов прикрытия затошнило, но отвлекаться на него никто не стал.

— Сущности противоположны, а материя… — пробормотал Лидар.

— Материя не причем, — перебила его Ирвина и выплюнула заковыристое ругательство, неожиданно поведшее себя как заклинание.

Черный плотный сгусток с дрыгающимися ложноножками завис в непосредственной близости от лица Ирвины, удивленной настолько, что даже не попыталась развеять новообразованную тварь.

Дракаретт кивнул, кажется самому себе, вытянул руку в направлении сгустка. Тот шарахнулся в сторону. На губах лорда заиграла улыбка: встречаться с ним тварь явно опасалась. Отогнав ее подальше, Дракаретт щелкнул пальцами. Невесть откуда взявшаяся ветвистая молния ударила в сгусток, и тот исчез с хлопком и сизым дымом.

— Ну ничего ж себе… — проронила Ирвина. — Мне поблагодарить?

Дракаретт покачал головой. Даже не съязвил, хотя именно этого от него ожидал Лидар, да и Ирвина, наверняка, тоже.

— Послушай, Грейл…

Лидар глянул на «мясное тесто», схватил ее за руку и, оттаскивая к себе за спину, возопил:

— Сейчас рванет!!!

Маги поддержки растянули сферу так, чтобы их не забрызгало… тем, чем «мясное тесто» рвануть способно (уж непременно ничем хорошим). Однако взрыва не произошло: ком, скорее, раскололся. Из него выпало безвольное тело Рожъэ, несколько шлепков плоти усеяли асфальт, а то, что осталось, завертелось вокруг собственной оси.

— Скорее! — Ирвина сорвалась с места, но не успела сделать и двух шагов, как на нее налетел со спины и сбил на землю Дракаретт. Над их головами пролетел электрический всполох, врезался в фонарный столб и срезал, тот, как коса травинку.

— Вниз! — выкрикнул Лидар, падая ничком. Сфера фантомные лезвия почему-то не останавливала.

«Потому что фантомные, болван», — напомнил он сам себе и немедленно задался вопросом, как в таком случае пострадал фонарный столб?

— Какое зрелище! — голос, произнесший это, не был ни мужским, ни женским, ни детским, ни старческим. Он звучал, и боль стискивала виски, а тошнота подступала к горлу. — Мне нравится, когда предо мной падают ниц.

Лидар приподнялся и пожалел о том, что посмотрел: зрелище было не из приятных. Мясной ком так и не обрел форму. Такое обычно вываливается из живых организмов, когда употребят нечто неудобоваримое и маются животом. Во всяком случае, похоже. Вот только зубоскалить на эту тему Лидара не тянуло. Пока. А еще у субстанции имелось лицо, черты которого постоянно изменялись. Нежные, почти детские грубели, вытягивались или наоборот округлялись, морщились, затем снова разглаживались. Кроме кукольного личика бывшей императорской любовницы и более грубого лица коллеги, Лидар мельком заметил прямой нос Итена и собственный выпирающий подбородок, у Ирвины твари понравился разрез глаз.