Дело о золотой маске

Глава 25

— Неплохо ты погулял, — Лидар поприветствовал Итена, стоило тому кое-как зайти в кабинет и прикрыть дверь за собой. Его не то чтобы качало при ходьбе или мутило, но в теле образовалась леность и медлительность, которые никак не удавалось отогнать.

— А ты, смотрю, продуктивно поработал, — заметил Итен, окидывая взглядом стол, накрытый словно по случаю небольшого празднества персон на восемь. Лидар сидел за ним в гордом одиночестве, пополняя изрядно потраченный резерв.

— Коше?

— Черный. Без сахара.

Лидар цыкнул зубом, но схватился за кошейник и не стал предлагать всяческую выпечку, стоявшую перед ним на столе и истекавшую будоражащими ноздри ароматами. Вдыхать корицу и ваниль Итен обожал, а вот от сладкого его мутило не только с перепоя. Собственно, он не помнил в котором часу и в каком состоянии оказался дома. Удивительно, что сумел отскрести себя от дивана и появиться на работе хотя бы к полудню.

— Я смотрю, ты все сильнее перенимаешь аристократические привычки, — заметил Лидар. — Дракаретт на тебя влияет, не иначе.

— Иди ты, — беззлобно огрызнулся Итен, подхватил коше, отпил, наслаждаясь бодрящей горечью, прикрыл глаза. — Ирвина рассказала, что произошло?

— В общих чертах. Еще вчера. Послать за врачевателем или сам справишься? — продолжил зубоскалить Лидар.

— Иди ты… еще раз, — пробормотал Итен, не открывая глаз. — Зависть — плохое чувство.

Темнота вдруг сменилась радужными всполохами. Итен очень ясно ощутил: шаг, и он отправится именно туда, куда пожелает в тонком мире. Почему? С чего бы вдруг?

— Эх… Ну-ну, ладно-ладно, — донесся, словно из глубокого колодца, голос Лидара.

Он, как и прочие боевые маги, надраться до потери сознания не мог, вернее, не мог почти никогда. Грейл Дракаретт именно боевым магом не являлся, его, начиная с раннего детства, просто по чуть-чуть учили всему и сразу. Магической самообороне — в первую очередь. Что позволяло ему время от времени расслабляться с бутылкой в руке. Полицейский же не имел на подобное права. Сахар становился страстью всех боевых магов, а алкоголь если и вызывал, то лишь легкое опьянение. Худой маг Итен Сирен умудрился учудить снова, и он будет не он, если судачить о том не примется все управление.

«Дорога» манила, но не более того. Вполне удавалось спокойно стоять и смотреть на радужные всполохи, очень, между прочим, напоминавшие те красочные переливы, которые рождаются на паутине посте дождя. Итен не сомневался в том, что еще вчера зову тонкого мира он не мог противостоять. Скорее всего, он не впервые видел эту «дорогу», просто раньше не замечал ее, не запоминал или выбора ему не предоставляли.

«Стоп, — одернул Итен самого себя: — А сейчас вдруг взяли и предоставили? Выбирай, мол, маг, хочешь ли шагнуть в паутину? С чего бы вдруг?»

Скорее, что-то произошло с ним, а не с тварями по ту сторону реальности или с самим тонким миром. Улучшилась способность к снохождению? Но не из-за пьянки же? Хотя отчего бы и нет? Раньше Итен не пробовал столь дорогие напитки. Соответственно, не мог бы наверняка утверждать, содержался ли в бутылках именно коньярри. Дракаретт мог подсунуть ему чего угодно. С него сталось бы. И то, что лорд пил из той же бутылки, ничего особенного не означало. В конце концов, он мог часом раньше принять противоядие, прочесть заклинание, просто быть привычным к составу…

«Нехорошо подозревать друзей, — заметил Итен самому себе и немедленно себе же и ответил: — Но аристократов стоит подозревать всегда и везде».

Так или иначе, но он точно знал, что не станет спрашивать Дракаретта и вообще поднимать данную тему. А вот внезапно обретенной способностью воспользуется непременно. Но не сейчас и не в одиночестве. Уж если и шагать в логово паука, то имея за плечами хищника посерьезнее.

— Коше остынет. Ты уснуть решил? — спросил Лидар.

Итен открыл глаза. По его ощущениям, прошло минут пять. Неудивительно, что ждать Лидару надоело. Но, кинув взгляд на висевшие над дверью часы, Итен убедился в том, что минутная стрелка не миновала ни деления.

— Послать в кабак за пойлом позабористее? Опохмелишься? Говорят, помогает.

Итен поморщился.

— Нет уж, спасибо.

«После вчерашнего вечера пробовать дешевую дрянь, способную прийтись по вкусу разве лишь последнему забулдыге, равносильно преступлению, — подумал он и немедленно возмутился: — Прав Лидар, аристократические замашки из меня так и прут».

— Лучше поделись, что удалось выудить из задержанных, — попросил он.

— Наконец-то спросил, — Лидар весело подмигнул, улыбнувшись слегка злорадно и предвкушающее, протер руки чистой салфеткой и цапнул плюшку с большого блюда, полнившегося всяческими сластями. Видать, папаша и дочурка не вызвали симпатии и жалости не у одного лишь Итена, а допрос выжал друга пусть не досуха, но основательно. — Положим, с самого Киршица-старшего спрос невелик: он всего лишь пешка в руках дочери и карги, заключившей с нею сделку. Девица — дело иное. Ты не зря угрохал резерв на ее спасение.

— Не на ее спасение, — уточнил Итен. — Меня устраивает наша с тобой госпожа-начальница.

— Неважно, — Лидар отмахнулся, доел плюшку и запил коше с выдающейся шапкой взбитых с сахаром сливок. — Маленькая дрянь сдала всех и все, и вся. По полочкам разложила, как там у нее дела обстояли с каргой древней.

«А ведь Дракаретт, помнится, подозревал, что у тварей есть помощник в нашем мире», — подумал Итен, решив Лидару о том не говорить. В конце концов, то, о чем рассказывал лорд наедине, вряд ли предназначалось для ушей кого-нибудь другого. Даже лучшего друга самого Итена.

— Видать, сидение в желудке твари прибавило ей мозгов, — сказал он. — Стоп. Только с каргой? Или я к словам придираюсь?

Лидар кивнул, понял, что ответ выглядит двояко, и пояснил:

— Правильно придираешься. Сделку с этой дурехой карга заключила еще до того, как заимела тонкомирного компаньона.

Итен куснул нижнюю губу, допил коше и кивком головы приказал наполнить чашку снова. Лидар налил и ему, и себе, снова всыпав изрядное количество сахара в свою чашку и водрузив поверх шапку из взбитых сливок.

— Мы знаем об этом лишь с ее слов?

— Именно так: только с ее слов, — признал Лидар. — Но определитель лжи подтвердил — не соврала.

Вообще-то к определителю, отделявшему ложь от правды, имелись вопросы. Итен мог заморочить хитрый магический механизм при очень большом желании. И как-то проделывал это на спор: трижды подряд.

— Вряд ли необученной девице, видевшей определитель впервые, удалось бы то же, что и тебе, — правильно поняв ход его мыслей, сказал Лидар. — Ирвина присутствовала, тоже проверяла, как бы задержанная не солгала. А то знаем мы этих невинных крошек, лезущих наверх по головам…

Лидару в прошлом месяце пришлось вести дело о семнадцатилетней отравительнице, отправившей в иной мир вначале старшую сестру, за которой ей приходилось донашивать одежду (логично же: не станет сестры, покупать будут лишь ей одной и вообще любить сильнее), а затем и родителей (потому как молодой девушке с каким-никаким, но состоянием всяко удачнее получится выйти замуж, нежели просто девке с небольшим приданным; опять же спрашивать никого не придется, сама себе хозяйка — сплошные плюсы). Юная мерзавка, поняв, что «господин полицейский» ни на мгновение не поверил в ее истерику и горе, присматривается больно пристально и вот-вот сочтет виновной, вознамерилась вначале его соблазнить, а потом отравить. Вот только не на того нарвалась: во-первых, Лидар предпочитал красавиц постарше, поначитаннее и поумнее, а во-вторых, на боевых магов яды действуют крайне плохо. Учиться ей стоило лучше, прежде чем интриговать, а так только подтвердила собственную вину и навесила на себя не только смерть трех родичей, но и покушение на сотрудника ООМП, находящегося при исполнении. Еще и Лидара разозлила настолько, что покушение он списывать не стал, а потребовал наказать мерзавку по всей строгости закона.

— Жажда возвратиться на родину обуяла старую каргу чуть ли не сразу, как ее выперли, — начал рассказывать тот. — И она много чего умела еще до встречи с тонкомирным «другом».

— Положим, мы и без дочурки Киршица знали об этом, — заметил Итен, не успев прикусить язык. Знать-то он знал. О многом. Но уже не мог припомнить, говорил ли о том с Лидаром или с Дракареттом.

«Пить нужно меньше, а слушать лучше, — мрачно подумал он. — И молчать. В конце концов, если Лидар подтвердит то, что знаю или предполагаю, хуже не будет».

— Я подвожу к тому, что данная интрига возникла значительно раньше появления тонкомирца, а после заключения договора была припасена на всякий случай, — продолжал Лидар. — При этом она как бы развивалась сама собой.

— Хочешь сказать, карга своему приятелю не доверяет?

Лидар взял с блюда и повертел в руках баранку, помазанную сверху сладкой глазурью и обильно усыпанную фруктовой пудрой.

— Хорошо бы. Но вряд ли тогда она известила бы тонкомирца о Киршицах, — сказал он, — а тот, в свою очередь, подогнал того монстра.

— А не мог ли тот действовать исподтишка… — начал Итен, но, не договорив, махнул рукой. Да, было бы удобно, если бы у врагов начался разлад. Вот только не стоит надеяться на него. — Какое место отводилось девчонке в плане изначально?

— Она должна была стать той, кто выпустит каргу в мир.

Итен присвистнул.

— Самоубиться на набережной, что ли?

— Дослушай и поймешь, — нараспев, с интонацией «доброго сказочника» произнес Лидар. — Итак, к одной юной и очень амбициозной лавочнице внезапно во сне приходит очень красивая и вся такая в бальных шмотках некогда казненная через зеркало дрянь с предложением, от которого очень трудно отказаться, — он съел баранку, отпил коше, слизнул с губ сливки и продолжил: — А лавочница отказываться не пытается даже для виду, ведь «добрая фея» сулит златые горы и титул, а просит всего лишь как можно скорее уехать из Дарвейна (лавочница о том мечтает уже давно). Уже после заключения сделки «фея» рассказывает, как получить титул, и лавочница снова в восторге: до скучной матери ей дела нет, а уж отца она сумеет уговорить жениться снова и на той, на кого укажет благодетельница. А затем и перебраться в столицу придется, отгрохать там особняк, но с одним условием: в нем должна быть комната из зеркал. А все почему, спросишь ты? К чему такие сложности?

— И зачем? — подыграл Итен.

— Наш император решил медленно, но верно преобразовывать людское государство в сторону порядка и равенства, да не услышат меня аристократские морды.

— Пока не улавливаю хода твоей мысли.

— Случилось у карги немалое нервное потрясение, когда она узнала-поняла, что не только казни через зеркала не проводятся больше, но и сами комнаты уничтожены. Даже у твоего Дракаретта такой больше нет.

— Почему у «моего» и отчего «даже»?

— К слову пришлось, — хмыкнул Лидар, хватанул с блюда еще баранку, на этот раз ничем не украшенную, и зажал в кулаке. Послышался хруст. — Ранее карга рассчитывала подойти вплотную к нашему миру, дождаться чьей-нибудь казни и… поменяться с преступником местами. То есть утянуть его в зеркало, а самой через него пройти к двери. Представляешь, какой переполох поднялся бы? И, главное, никто не понял бы в чем дело, что произошло, и кто это вообще такая. Не все хорошо знают историю, да и те, кто знает, вряд ли немедленно сообразили, кто явился из комнаты казни. Но, как говорится, обойдетесь. Карга же отчаиваться не спешила. Думала-думала и решила отыскать дуру из простушек, привести к богатству и с помощью нее воссоздать зеркальный коридор. Через который она и вернется. Ясно?