Дело о золотой маске

Глава 18

«О чем мы говорили?» — было первой осознанной мыслью. Сам разговор Итен неплохо помнил, но понимание некоторых моментов ускользнуло тотчас, стоило проснуться.

В реальность его отправили также не церемонясь, как до того вытянули в тонкий мир: рывком. Потому, первые мгновения Итен судорожно собирал себя по кусочкам, путался в ощущениях и пытался понять, что изменилось за время его «отсутствия». Плохое предчувствие давило на виски, сердце билось о грудную клетку, желая вырваться наружу, но показывать свое состояние не следовало ни в коем случае: и чтобы не вызвать нежелательных вопросов, и чтобы не упасть в глазах лорда еще ниже, чем уже есть.

Антиподы и поды, кластеры, сознания, души, Вселенная и отдельные миры — они воспринимались понятными там, за гранью реальности, но не сейчас. Сказать, будто его ошеломило новыми знаниями — не сказать ничего. И вид, наверняка, стал ошарашенный донельзя, чего просто не мог не заметить Дракаретт.

Когда Итен открыл глаза, карета уже стояла возле широкой лестницы, уводящей наверх: ко входу в особняк. Само здание пока скрывалось из виду, отсюда удавалось лишь оценить увитые крупными цветами арки, сделанные из пестрого камня ступени. На каждой третьей стояли то вазоны с растениями причудливого вида (с крупными треугольными разноцветными листьями), то статуи диковинных существ, будто слепленных из отдельных частей привычных животных. Впрочем, отчего же «будто»? Ближайшее существо Итен мог определить, как смешение ящерицы, льва и бабочки. Вряд ли такое могло обитать хоть где-то, кроме…

— Возможно, скульптор сноходец, — прошептал Итен.

— Исключено. Я знаю этого… лепилу, — откликнулся Дракаретт с такой интонацией, словно они приехали только что, Итен не засыпал, нанося тем самым обиду аристократу, а дорожный разговор вообще не прерывался ни на мгновение. — Данный тип года три назад обошел чуть ли не каждый второй особняк в столице, предлагая приобрести свои… творения. Эти уродцы, возможно, и выглядят оригинально, вот только создать не уродца данному деятелю не под силу. В такой мешанине диспропорции попросту заметны не столь явно.

Лорд сидел напротив и читал книгу. Весь его вид говорил об увлеченности этим процессом. Однако, будь так, вряд ли он услышал и ответил.

— Значит, сноходец подсовывает ему идеи…

— Или дурная голова покоя не дает, — отмахнулся Дракаретт. — А кроме того, как видишь, уродцев готовы покупать хозяева данного жилища. Неудивительно, что у оригинала-неумехи и Киршица совпали вкусы. Ты сам-то, как? Пробудился окончательно? — поинтересовался он, перевернув страницу.

Итен кивнул. Дракаретт жест отзеркалил, хотя его глаза двигались по строчкам и не следили за собеседником.

«Странно, что Дракаретт не пробовал разбудить меня, когда только приехали, а предпочел ждать, — подумал Итен. — Или у него попросту не вышло?»

Спрашивать он не решился. Да и вряд ли стоило: Итен слишком мало знал об аборигенах. Даже если допустить худшее — тварь способна не только втягивать его в тонкий мир, но и удерживать в нем — вопросов без ответов слишком много. Во-первых, насколько долго? Во-вторых, не в пыльце ли феи все дело? И если нет, то почему подобное не проделала карга и ее подельник еще раньше?

— Тяжелые деньки выдались? — вопрос прозвучал буднично, казалось, заданный из одной лишь вежливости. Вот только Итен уже понял: Дракаретт не из тех, кто станет поддерживать светскую болтовню ради одной лишь светской болтовни. Если интересовался, значит рассчитывал на сведения. Но какие? Ярких событий в столице, по мнению Итена, насчитывалось два — шпионский скандал и поимка болотника — и оба могли интересовать Дракаретта в той же степени, насколько и не могли быть с ним связаны.

Итен неопределенно повел плечом.

— У меня от тебя волосы на затылке шевелятся.

Сказано было вроде бы в шутку, но… когда это лорд Дракаретт так шутил?.. Итен уставился на него, не скрывая удивления.

— И в прямом, и в переносном смысле, Итен. Меня повергает в трепет твое умение влезать всюду, где я имею интерес. Признаться, когда мне расписывали эффекты пыльцы, я сомневался. Как, впрочем, и в возможности вначале создать фею, а затем допустить ее кражу. Однако теперь вижу, что правильно помог чардинцам вернуть украденное.

— Вы?.. — не поверил Итен.

— Сомневаешься? И это при том, что и тебе я также помогаю? Впрочем… — Дракаретт внимательно посмотрел на него. — Пожалуй, правильно делаю. Есть у меня предчувствие, что либо мы встанем рядом, либо по разные стороны, однако избавиться от тебя, инспектор, я сумею лишь в случае смерти: общей, либо по-отдельности.

— Быть может… вы в таком случае расскажете… — начал Итен, но Дракаретт покачал головой, призывая замолчать.

— Ничего существенного не произошло кроме того, что ты поднял свои способности раза эдак в четыре.

— Но я не чувствую этого!

— Угодишь в переплет, поймешь, — Дракаретт оставался серьезен, но во взгляде светилась ирония. — Ты ведь не думаешь, будто у меня нет врагов?

— Не с вашим характером.

Дракаретт рассмеялся.

— И, поскольку навредить мне нужно сильно постараться, да и даже при всех усилиях умения может банально не хватить, недруги прибегают к так называемым усилителям природных способностей. Император лет десять назад распорядился ограничить продажу подобных средсв аккурат после гибели на магической дуэли с десяток аристократов. Угадай, против кого они выступили?

— Вас?

Дракаретт склонил голову, подтверждая.

— Внутренний парк тогда выгорел чуть ли не полностью и пришлось спешно ремонтировать правое крыло императорского дворца. С тех пор я хорошо знаком с ректором чардинского университета и главой алхимической академии. Тогда же меня люто невзлюбила твоя начальница, но то уже не столь важно. Чардинцы не враги ни мне, ни сами себе, потому торгуют лишь тинктурами, косметическими и лекарственными средствами, не более. Пыльца же феи — довольно разрушительна сама по себе, и она же входит в некоторые рецепты. Никто бы ее не продал кому бы то ни было, однако кому-то она сильно понадобилась.

— Вашим врагам?

— Не отмету подобную вероятность. Во всяком случае, именно меня известили о краже феи. Еще раньше, чем императора, между прочим. И тогда же я постарался найти им одного из воров, к которому должна была попасть фея. Ты нашел другого.

— Я и мой коллега, — уточнил Итен. — Случайно.

— В нашем мире случайности нечасты. Я готов даже предположить, все эти игры были задуманы провидением для одного: усилить тебя настолько, чтобы сумел противостоять тонкомирным тварям. Значит, и мне не след отступать.

— Я всего лишь полицейский. Один из многих.

— Звучит как оправдание. Смехотворное причем, — заметил Дракаретт.

«А ведь Ирвина назвала совсем иные свойства пыльцы, — припомнил Итен. — Почему? Фею вывели совсем недавно. Могла она не знать? Или ее специально обманули? Кто? Уж не сотрудница ли секретной службы?..»

— Давно мы стоим, Грейл? — счел за лучшее сменить тему Итен.

Тот махнул рукой.

— Не бери в голову: мы не на императорском приеме, а потому не способны опоздать. Или тебя заботят мысли и чувства хозяев, коим наверняка доложили о нашем прибытии и полнейшем игнорировании устроенного ими сборища? Брось. Поинтриговать публику всегда полезно: станут сговорчивее. К тому же мне попалась занимательная книга о разумных обитателях тонкого мира.

— Вот как? — Итену стоило неимоверных усилий не выказать заинтересованности, и он так и не понял удалось ли. Все же в играх подобного рода аристократ способен дать фору кому угодно и подметить детали, способные вывести на чистую воду любого притворщика.

— Думаю, повествование непременно увлекло бы тебя, инспектор. Увы, ты не располагаешь временем, достаточным для прочтения.

— Так и есть.

— Могу пересказать настолько кратко, как сумею.

— Буду крайне признателен.

Дракаретт гаденько ухмыльнулся, погладив книгу по корешку.

— Судя по лицу, будешь. И очень сильно, — фыркнул он и продолжил тоном университетского профессора, сильно увлеченного предметом исследования: — Автор жил лет пятьсот назад, но это не значит, будто из его словесных конструкций — а иначе эти зубодробительные описания я назвать не могу — не выйдет отжать капли смысла. Я сразу опущу его заумь по поводу высших существ, коих нашим примитивным умам постичь невозможно. Автор, к слову, усомнился в их разумности и умении договариваться.

Итен вздрогнул. Дракаретт старательно не заметил этого.

— Впрочем, будь так, мы не опасались бы лицезреть Марипосу Ору. Автор, несмотря на свою абсолютную дремучесть, кажется, не соврал в главном: всякому аборигену-поду соответствует абориген-антипод.

— Поды-антиподы… антиподы-поды, — прошептал Итен. — Дуалы рождаются и в нашем мире, я уж не напоминаю о близнецах. Там же… — он посмотрел вверх. — Возможно действительно все.

— Насколько ты знаком с учением об электрике?

— В общих чертах.

— О положительных и отрицательных частицах наслышан?

Итен вперился в точку над переносицей лорда, не столько действительно рассчитывая нанести ему вред, сколько… Да он и сам не знал зачем. Желание сбить спесь с Дракаретта время от времени накатывало почти беспричинно, а сейчас внезапно стало нестерпимым. Тот часто высказывался обиднее и жестче, и Итен проглатывал неучтивости спокойно. Ну подумаешь, право слово, поинтересовался: а не полный ли болван инспектор полиции. Имел полное право, тем паче частая вопиющая необразованность боевых магов давно стала притчей во языцех. Но сейчас… сейчас лорд намеренно занудствовал вместо того, чтобы сказать то самое важное, которое Итен прекрасно знал и понимал во сне, но не сейчас.

Если во Вселенной существовал-таки некий высший разум, то сейчас он подыгрывал, вкладывая в уста лорда столь необходимые сведения. Вот только тот рисовался и занудствовал, вместо того, чтобы их сообщить!

Дракаретт потянулся к виску, поморщился, а затем… громко расхохотался.

Итен моргнул. Злость пропала внезапно, как и возникла.

— Нет! Ну это уже слишком! Зачем же проверять свое могущество на мне?! — продолжил веселиться лорд. — Я, конечно, многое способен понять, но…

— Примите мои искренние…

— Да брось ты, инспектор.

— Я честно забыл.

Дракретт всматривался долго. Может и проверял на правдивость — кто знает его методы? Затем вздохнул и спросил с усталостью в голосе:

— Ну и чего ты взъелся? Всякое бывает. У вашего брата — особенно.

— Отрицательно заряженные частицы притягиваются к положительно заряженным, — буркнул Итен.

— Сталкиваются и нейтрализуют друг друга, — Дракаретт кивнул. — Но, разумеется, в тонком мире и с разумными этот принцип происходит гораздо сложнее.

— Нетрудно догадаться.

— Разум, кому бы он ни принадлежал, предпринимает все возможное для продления своего существования: хотя бы не проиграть, если выиграть невозможно, слышал это изречение?

Итен кинул.

— У кого?..

Итен моргнул и нахмурился, припоминая.