Дело о золотой маске

Итен хмыкнул, прикусив нижнюю губу.

— Они пошли даже дальше: с этими тележками. Слуги развозят напитки и закуски — это привычно. Однако слуги, развозящие маски… — Дракаретт покачал головой. — Знают, подлецы, что быть вызванными на дуэль им не грозит.

— Насколько помню, на вашем приеме маски тоже вручали, — заметил Итен.

— У входа. Всякому пришедшему не инкогнито, опоздавшему или узнавшему о приеме в последнюю минуту, возжелавшему почтить мой дом своим присутствием и не имевшему маскарадного наряда, — согласился лорд. — А ты действительно не видишь разницы?

— Можете счесть меня тугодумом или даже… — начал Итен.

— Не сочту. Ты просто не вращался в высшем обществе. Так вот, получить из рук швейцара простенькую маску при входе на бал-маскарад — это одно. А подходить к тележке разносчицы и копаться в предложенном, уподобляясь простолюдью на ярмарке или поварихе, выбирающей овощи разной степени гниловатости — совершенно иное. Ну? Уразумел?

— Нет, но принял к сведению.

— Для твоего успокоения я поинтересуюсь, кто подкинул хозяевам идею, — пообещал Дракаретт. — Учитывая состояние их дома и… шагающих по стенам зверей, на интриги и тонкий расчет они неспособны.

— Или наоборот?

— Или наоборот, — повторил Дракаретт и кивнул. — Но ты ведь не ожидал, что будет просто?

Итен промолчал.

— Так или иначе, а, думаю, у господина инспектора имеется способ ощутить присутствие маски.

Хотел бы Итен быть в том уверен.

— Глаза способны обмануть. Профессиональное чутье — нет.

— Грейл, вы издеваетесь?

— Удачи, инспектор, — шепнул Дракаретт и выделив кого-то взглядом, направился к центру зала.

Итен вздохнул и отошел к пятиугольной колонне, не столько поддерживавшей потолочный свод, сколько установленной для красоты. Вероятно, она, как и с десяток подобных символизировала… ну, что-то символизировала точно. Чтобы одну такую обхватить, понадобилось бы пятеро мужчин, взявшихся за руки. Вряд ли «такие дуры», как назвал бы Лидар, установили бы просто так. Это ж сколько места они скрадывали! У хозяев все же имелся своеобразный вкус. А еще они никак не подчеркивали драконородность.

В доме Дракаретта буквально все предметы напоминали о драконах. Вплоть до столовых приборов. Здесь же ни по фасаду особняка, ни внутри в глаза не бросилось ни одной статуи крылатых ящеров, хотя и животных, и птиц, и рыб, и всяких их сочетаний имелось в избытке (пожалуй, даже переизбытке). И все они пребывали в странных положениях. Несчастная лошадь, спускавшаяся по стене — еще ладно. Но как относиться к пеликану, зависшему вниз головой, подобно летучей мыши? Или к змее, скрученной в галстук, держащей в пасти цепь, на которой раскачивалась люстра?

— Ах, и не говорите, душечка, я никогда-никогда-никогда не прощу ей этого, — услышал Итен едва не возле собственного уха. — Не захвати Р-ра-кх-щина запасное платье, пришлось бы мне, как последней служанке, щеголять в бабочках, еще и напялив золотую маску. Позорище!

Вот так-так… Он не сообразил об истинном предназначении колонн: мест уединения. Где же еще гости могли посекретничать, не рискуя быть увиденными и потревоженными? Правда, при этом им не мешало бы вспомнить о сфере неслышимости. Но то и к лучшему, что не вспомнили.

— Подумать только! Я едва не повелась на нечестную игру. Бедняжка Рогзанна! На нее больно смотреть. А ведь она так гордилась нарядом бледной моли! Говорила, что буквально неотразима, облачаясь в него.

Итен едва сдержал смех. Неотразимая бледная моль — его фантазия пасовала перед таким словосочетанием.

— А Вирийа! Я, конечно, не терпела эту зазнайку, но… — девица тяжко вздохнула. — Ей пришлось вообще уехать. А ведь именно на этом приеме она рассчитывала, наконец, добиться от лорда Эрда объявления даты помолвки. Целых полгода дожимала этого хлыща и вот! Хотя, правильно отложила. Не в служаночьих же обносках даты назначать! А все Арька. Это она подговаривала подруг подшутить, так вырядившись. Она же и подшутила, выходит!

Правила приличия требовали от Итена немедленно отойти, но роковые слова о золотой бабочке и заговоре аристократок уже были произнесены. Как и имя зачинщицы. А сам он являлся полицейским, стремящимся не допустить опасности ля Гранвиля. Разумеется, он остался.

— У… не прощу ее! — продолжила негодовать незнакомка. — Безродная выскочка сама подшутила над драконородными!

«Ах, вот в чем дело, — догадался Итен. — Не той породы хозяева. Потому и изображений драконов не видно, а все прочие аристократы хотят насолить, но при этом не отказываются прибыть на маскарад: халяву любят ничуть не меньше простолюдья. Наверняка, и я непросто так. Дракаретт подшутил над худородными богатеями, прибыв в гости с полицейским: и в общество ввел, и не рисковал репутацией».

— Однако теперь ты кошка, — более низкий, глубокий и тягучий голос заставил Итена отступить от колонны. Правда, не столь далеко, чтобы перестать следить за разговором. Тональность ли тронула неизвестные струны души, интонации ли — он так и не понял, но сердце сбилось с ритма. А когда щелкнул механизм, запиравший колонну изнутри — снова. Поскольку именно обладательницу чарующего голоса он видел на набережной, а позднее — у самоходки на набережной. В фиолетовом мундире с нашивками имперской секретной службы: полиции для аристократов, не чета их.

«Однако маску ищу именно я», — подумал Итен, рассматривая «знакомую незнакомку». Пожалуй, он мог бы ее не узнать, хотя она и не стала изменять «своему» цвету. Да и походку, умение держаться, скупые точные жесты легко не подделать.

Золотая пудра покрывала ее полностью, не оставляя ни шанса рассмотреть цвет кожи. Намек на родство с демоном, маской которого прикрывала лицо: некто из существ тонкого мира. Вряд ли она избрала этот образ, намереваясь привлечь его внимание. В конце концов, Итен — птица не столь высокого полета, чтобы начать играть с ним в подобные игры. Однако подумалось: а действительно ли дамы забыли о сфере неслышимости? Может, сотрудница имперской службы не активировала артефакт намеренно?

Черные с золотым отливом волосы — на этот раз. Итену никогда не нравились брюнетки, но сейчас ему было абсолютно все равно. Насмешливые глаза цвета спелой вишни. Чуть ехидная, высокомерная улыбка.

— Протестую! Не кошка, а пантера! — воскликнула ее спутница, которой скорее подошел бы образ серой мыши. Девица обладала абсолютно непримечательной внешностью, и спасти ее не сумели даже искусно наведенные чары. Будучи магом, Итен видел и мужеподобную худую фигуру, и сухое неинтересное лицо с глазами навыкате, и нос с горбинкой. Под пластами пудры прятался далеко не цветущий цвет лица, блеклые веснушки и прыщи. Под шматами туши скрывались редкие бесцветные короткие реснички и почти отсутствующие брови.

Впрочем, если приглядеться, похоже выглядело большинство аристократок. То ли их выматывали обучения этикету и прочим совершенно ненужным премудростям, то ли свою лепту внесла родословная, которой все эти лорды так гордились: они ведь приходились друг другу родственниками, а кровосмесительные связи к добру не приводят.

— Верно. Именно что пантера!

Девица рассмеялась тоненько и надломлено. Впрочем, до нее Итену больше не было никакого дела. Он вызнал имя предположительной виновницы происходящего бардака: Арька. Наверняка, уменьшительное, но намного лучше, нежели ничего.