Сороки

Джейми нахмурился. Он вспомнил, что именно ему поручили познакомить Майка с компанией и научить его всему. Он не был к нему особенно добр. Ничего сверх обычной вежливости. Но, выходит, Майк запомнил что-то другое.

— Ну так как? Позвонить им?

— Нет… нет, не надо. Не хочу жестокости. Это недопустимо. Вся эта твоя придумка… Господи!

Открылась дверь, и вошел человек средних лет по имени Фрэнк, который сидел через несколько столов от них. Они поздоровались, и Джейми собрался уходить. Майк крепко взял его за руку, впившись в нее ногтями:

— По-моему, ты совершаешь ошибку.

— Нет. Нельзя так. — Джейми стряхнул его руку.

— Ну, если ты передумаешь…

— Не передумаю. * * *

Теперь он нес свой кофе через весь поезд и думал о предложении Майка и о том, что ему очень хотелось сказать «да». Но он сделал правильный выбор. Уж правильное от неправильного он всегда отличит. У него еще осталась какая-то нравственность.

Поезд трясся, двигаясь на север. Они удалялись от Лондона и от своих проблем, и Джейми становилось легче. У него даже мышцы расслабились и голова прошла.

На станции Уоррингтон Бэнк-Куэй вошла женщина с ребенком, села рядом с ними. На полпути к Озерному краю ребенок заплакал — точнее, дико заорал, так что стекла задрожали. Люди в вагоне морщились — от громкого звука или просто от возможности на кого-то рассердиться. Джейми орущий ребенок мешал гораздо меньше постоянных разговоров по мобильнику. Мужчина, сидевший сзади, все время звонил и каждый звонок начинал со слов: «Я в поезде». Джейми взглянул на Кирсти и увидел, что она смотрит на ребенка и улыбается. Она погладила живот привычным жестом, и женщина поймала ее взгляд.

— Ждете ребенка? — спросила она.

Кирсти снова погладила живот.

— Обычно она настоящий ангелочек, но сегодня… Лучше бы я оставила ее дома с отцом.

Девочка вдруг замолчала, и Джейми почувствовал настоятельное желание заполнить пустоту.

— Вы же счастливы?

— Счастлива? — удивилась женщина. — Да, конечно! Она — лучшее, что со мной случилось. Как бы она ни кричала и ни хулиганила, главное не меняется. В этом все дело.

Женщина сошла на следующей остановке, пожелав Джейми и Кирсти удачи:

— Хотя мне кажется, это у вас уже есть, — добавила она. — Вы выглядите вполне счастливой парой.

Они сошли в Карлайле и пересели на другой поезд. Вокзала в Гретна-Грин не оказалось — платформа торчала в чистом поле.

До отельчика, где они сняли номер, было пять минут ходьбы. Джейми огляделся. Вокруг никого не было. Только поля и деревья. Воздух казался невероятно чистым. Правильно они сделали, что сюда приехали.

Седой мужчина показал им комнату, и как только дверь за ним закрылась, они опустили занавески и разделись. Они оба знали, что сегодня никто не будет их подслушивать, никто не будет жаловаться или стучать в потолок. Они легли на кровать и посмотрели друг другу в глаза, и Джейми перекатился на спину, чтобы Кирсти могла сесть сверху. Она уже была влажная, и ему стало так хорошо, что пришлось сдерживаться, чтобы не кончить прямо сейчас. Он приподнялся на локтях, и Кирсти наклонилась поцеловать его. Она закрыла глаза и медленно двигалась взад-вперед, царапая ему ногтями спину, словно отвлекая от самых главных ощущений. Его дыхание участилось, и он задвигался вместе с ней, приближаясь к оргазму.

Растворяясь в Кирсти, Джейми сумел забыть Люси и Криса и все остальное, из-за чего не спал ночами. В ее объятиях, таких знакомых, в этом странном месте, в льющемся из окон солнечном свете он наконец почувствовал себя свободным. * * *

Свадьба прошла так стремительно, что Джейми даже удивился, что фотографии получились не размытые. Две старушки из газетного киоска напротив согласились быть свидетелями. Джейми подумал, что они привыкли к таким просьбам. Одна из старушек сделала несколько фотографий. На одной они стояли у регистрационного офиса — Джейми в новом костюме, Кирсти в красивом платье, он обнимал ее за плечи, а на заднем плане виднелся бар «Фиш-энд-Чикен». Всю церемонию они смеялись и чувствовали себя глупо, но в хорошем смысле.

После свадьбы они пошли обедать в ближайший паб. Все понимающе косились на них. Они решили провести в Гретна-Грин еще одну ночь, так что им предстояло чем-то занять остаток дня. Было пасмурно и не слишком тепло, но они так давно нигде не бывали, что решили использовать все возможности.

— Давай погуляем, — предложила Кирсти. — Подышим свежим воздухом.

Они прошлись под руку по деревне, миновали поле и нырнули в изрисованный граффити туннель. Нашли сувенирный магазин, и Джейми купил Кирсти маленького медвежонка. Остановились выпить чаю и долго смотрели на туристов, которые, проехав всего несколько миль от шотландской границы, запасались тартанами и шотландским масляным печеньем.

На обратном пути они сделали несколько фотографий: Джейми на фоне знака «Добро пожаловать в Шотландию», Кирсти рядом с абстрактной скульптурой, изображающей пару, занимающуюся сексом.

— Неужели я на самом деле брожу по деревне в самом дорогом платье в моей жизни? Наверное, выгляжу как дура.

— Ты очень красивая.

Это была правда.

— Давай тут тоже поснимаем? — предложила Кирсти, когда они дошли до кладбища.

— Как-то тут слишком готично.

— Да нет, просто грустно.

Они вошли на маленькое кладбище и долго читали надписи на могилах. Многие камни совсем заросли мхом. Очень много было семейных могил.

— Как думаешь, нас вместе похоронят? — спросила Кирсти.

— Я бы хотел, чтобы меня кремировали.

— А я развею твой прах.

— Эй, а с чего ты взяла, что не я — твой?

Она пожала плечами:

— Женщины живут дольше.

Джейми посмотрел на церковь и увидел, как на ее крышу садится большая ворона. Она взъерошила перья, а уставилась на них. Он указал Кирсти на ворону.

— Черт… — Она поежилась. — Эта ворона напомнила мне о Поле. Он рассказывал, какие сны видел, пока был в коме.

— Он тебе такое говорил?

— Да, я заходила к нему за пару дней до вашей ссоры. Хизер сказала мне, что он странно себя ведет, и я решила сама убедиться. В принципе, все было нормально, разве что он показался мне немного усталым. Но он же только вышел из комы. Многого я от него не ждала. Я подумала, что Хизер все преувеличивает.

Ворона расправила крылья, но никуда не улетела.

— Я спросила, что ему снилось. Мне было интересно. Он поинтересовался, спрашиваю ли я как врач. Я ответила, что как друг.

— А он что?

— Он сказал, что помнит ужасные сны. Он видел, как бежит вниз по холму, к огромному городу, и над ним летают какие-то твари. Они опускались все ниже, бросались на него, задевали его голову, запутывались в волосах. Они были огромные и черные, как плотные тени, но он не мог понять, птицы ли это или летучие мыши. Он добрался до подножья холма, а твари все бросались на него со всех сторон, вцеплялись ему в лицо. В обычном сне он бы проснулся в этот момент, но там все начиналось сначала. Снова и снова.

— Господи, кошмар какой…

— Ну да.

Они помолчали, глядя на ворону, которая вдруг слетела с крыши, разрезая огромными крыльями густой влажный воздух, и убралась с кладбища.

— А тебе все еще снится пряничный домик? — спросил Джейми.

— Нет, уже довольно давно. Мне вообще больше ничего не снится почему-то.

Они еще пофотографировали, но разговор о Поле и его кошмарах испортил им настроение. Потом, рассматривая фотографии, Джейми заметил, что за улыбкой Кирсти прячется что-то еще. Кажется, страх.

— Может, вернемся в отель? — спросил Джейми и взял ее за руку. * * *

Выходя с кладбища, Кирсти задержалась и посмотрела на последнюю могилу. Там было два имени. Первое — «Элизабет Анна Робертсон. Родилась в 1901 году. Умерла в 1924 году». Такая молодая… И под ним второе — «Джейн Элизабет Робертсон. Родилась в 1924 году. Умерла в 1924 году». Кирсти не сразу поняла, в чем дело, — она смотрела на могилу матери и младенца.

«Возлюбленные жена и дочь. Господь забрал вас обеих. Покойтесь с миром».

Джейми потянул ее прочь с кладбища. Солнце как раз скрылось за облаком, и тень накрыла его, Кирсти и могилу. Над ними кружила ворона, вернувшаяся к церковной крыше. Они долго слышали ее карканье, даже когда уже были у отеля и когда зашли в него. Одно мрачное мгновение лишило их былой радости.