Не лови золотого коня!

Глава тридцатая. Василиса

В Семёновке Егору бывать доводилось. Потому он легко отыскал нужную улицу, их в деревне всего-то три и было. В конце улицы располагались дома богатые, добротные, окруженные заборами с тесовыми воротами.

Неподалёку от этих домов стоял колодец, там девица воду набирала. К Егору стояла она спиной, но что-то неуловимо знакомое было в стройной фигуре и чёрной косе до пояса. «Нет, этого не может быть», — пронеслось в голове у Егора.

Девица перестала крутить ворот, подхватила колодезное ведро и наклонилась к своему, повернувшись в пол-оборота. С шеи свесился очень хорошо знакомый Егору пятак.

Егор словно слетел с Сивки и кинулся к девице с криком:

— Матрёнка!!!

От неожиданности девица выпустила из рук ведро, то полетело в колодец, звеня разматывающейся цепью. Раздался глухой всплеск. Девица обернулась, и Егор стал, как вкопанный, не в силах слова вымолвить.

— Обознался ты, парень. Меня с рожденьица Василисой кличут.

Но Егор уже и без этих слов понял, что девица — не Матрёна. Тоже черноволоса, глаза синие, но сама повыше, да пофигуристей будет. Да и медальон всего лишь медный кругляш, который, может, и был когда монетой, но от времени все цифры и буквы стёрлись.

— Прости, Василиса, но уж больно ты со спины на знакомую мою похожа, — сказал Егор, опомнившись. — Давай, помогу. Я напортачил, мне и исправлять. Подержи.

Егор вручил девице, назвавшейся Василисой, повод от коня и принялся крутить ворот колодца. Он перелил воду в её вёдра, поддел на коромысло, что стояло, прислонённое к срубу, поднял на плечи.

— Ты смотри, ловко как! — воскликнула Василиса. — Первый раз вижу, чтоб парень так с коромыслом управлялся.

— Так я маменьке сызмальства помогаю, — ответил Егор. — Мне и в руках вёдра донести не в тягость, но ежели коромысло есть, к чему напрягаться? Говори, куда идти?

Василиса открыла рот, но ответить не успела. Из ближних ворот высунулся дядька Архип с криком:

— Васька, что так долго? За смертью только посылать… — он осёкся, заметив Егора и оживлённо продолжил: — А, Егорша, пришёл-таки в гости. Смотрю уж и с дочкой моей познакомился. Проходи!

Он распахнул ворота. На его крики во двор высыпали домочадцы: дородная баба, видать, жена кучера, худенькая смуглая старушка и два мальчишки-погодка, на вид ровесники Фильки с Васяткой. Егор, не спеша, чтоб не расплескать воду, пошёл к воротам. Следом двинулась Василиса, ведя в поводу его коня. Дядька Архип посторонился, пропуская их. Когда мимо проходила дочь, шикнул:

— Васька, не стыдно гостя нагружать?

За что получил толчок в бок от жены, Егор хорошо расслышал её шёпот:

— Васька да Васька, вот и выросла, как парнишка бойкая. Зови Василисой, а то неловко при госте.

Старушка указала, куда поставить вёдра. Мальчишки тут же попросились на коне поездить.

— У батьки такого нет в табуне, — простодушно признался младший.

— Я вас после сам покатаю, Сивка норовистый, только ко мне привык, — пообещал Егор.

— Проходи, Егорша, — пригласил дядька Архип после того, как представил семью.

В сенцах Егор увидел рукомойник с деревянной бадьёй под ним. Рядом на лавке лежало дегтярное мыло и кусок полотна вместо полотенца. Сразу становилось понятно, что побывал дядька Архип в придорожном трактире и наслушался рассказов о холере от трактирщика и деда Савелия. Сполоснув руки, Егор вошёл в гостеприимно распахнутую дверь. К приходу гостя был накрыт стол, даже скатерть с бахромой по краям имелась. У Егора похожую бабушка лишь по великим праздникам доставала. Он вручил общий подарок — большой тульский пряник в виде самовара — хозяйке, а Василисе протянул голубой с синими цветами платок. Она тут же обнову примерила. Платок чудесно подходил под цвет глаз. Егор даже залюбовался девицей, кольнуло сожаление, что уж такая красавица точно за него не пойдёт.

Взгляд его был замечен, за столом бабушка с маменькой Василисы гостя наперебой потчевали. Им ещё по нраву пришлось, что Егор Василисе воду помог принести, не постеснялся окружающих. Такой и в семье жене поможет и, дай Бог, руку на неё поднимать часто не будет. В то, что Василиса и вовсе без мужниного кулака обойдётся, её бабушка с маменькой не верили. Своенравна да бойка девица выросла. Решив, что такого жениха упускать — грех, они стали со значением поглядывать на главу семьи. На Василису тоже поглядывали, но с опаской, боялись, как бы раньше времени норов свой не проявила.

Но Василиса сидела на удивление тихо-смирно, искоса посматривая на Егора и о чём-то явно раздумывала. Отец накануне, когда про него рассказывал, будто невзначай, упомянул, что у Егора дом имеется, бывшим барином подаренный. Намекнул, мол, если сладится, дочке не под свекровку идти, а в свой дом хозяйкой. Василисе Егор понравился: не красив, но обходителен, не богатырь, но жилистый. А что смирен больно, так её бойкости на двоих хватит. Но что-то внутри не давало безропотно отцовское решение принять.

После того, как попили чай с тульским пряником, дядька Архип прямо спросил:

— Ну, что, Егорша, по нраву моя дочка? Возьмёшь в жёны?

Василиса полыхнула на отца синими глазами и воскликнула, опередив Егора:

— Что, батюшка, не терпится меня с рук сбагрить, как товар залежалый? Так я не перестарка, не порченная!

Дядька Архип вскочил с места, словно его кнутом стегнули, бабушка с матерью замерли, лишь мальчишки, не обращая внимания на взрослых, рассовывали за пазуху остатки пряника.

Егор никогда не видел обычно спокойного кучера в таком гневе. Слова дочери того, видать, сильно задели.

— Да, тороплюсь, пока ты с норовом своим в кутузку не загремела! Кто надысь Тимку побил? А третьего дня Ерёме кто фингал под глаз засветил?! — завопил дядька Архип, нависая над дочерью.

Тут и мальчишки притихли, сообразительно выскочив из-за стола и забравшись на печку. Бабушка с маменькой за голову схватились. Василиса поднялась и, уставив руки в бока, ответила:

— Я им говорила: не протягивай руки, протянешь ноги. Сами не послушали! За дело получили. А ещё сунутся, коромысло об спины обломаю!

Отец с дочерью уставились друг на друга, словно кто кого пересмотрит. В наступившей тишине Егор произнёс:

— На той неделе сватов зашлю. — Он поднялся с места и спросил у Василисы, которая, как и все остальные, повернулась к нему: — Пойдёшь за меня замуж, красавица?

— Пойду! — ответила Василиса под общий облегчённый вздох её семейства.

Дядька Архип, разом подобревший, воскликнул:

— Вот и славно! Глядишь, к Покрову и свадебку справим. Ты, Егорша, не думай, у нас невеста не бесприданница. Язык бы укоротить, цены бы не было девке! Вы, детки, идите, погуляйте, дело-то молодое.

— А нас покатать? — спросили братья, свесившись с печки.

Бабушка пригрозила им пальцем, но Егор ответил:

— Пойдёмте с нами, я слово держу.

Во дворе он посадил обоих мальчишек в седло, и вывел коня под уздцы на улицу. Василиса пошла рядом с ним. Когда проходили мимо колодца, стоявшие там молодки принялись перешептываться, одна, побойчее, спросила:

— Василиса, никак, родня к вам приехала?

— Это жених мой, — с гордостью ответила Василиса и добавила: — На той неделе сватов зашлёт.

Егор склонил голову, здороваясь с молодками, которые вновь принялись шушукаться. Егор и не сомневался, не успеют они с Василисой до околицы дойти, как вся Семёновка узнает о предстоящей свадьбе. Во всяком случае, в их Волково так бы и было, а здесь намного меньше дворов, чем на селе.

Прокатив довольных мальчишек, Егор отвёз их обратно и попрощался с дядькой Архипом и его домашними. Василиса вызвалась его до дороги проводить.

— У нас вечером гулянья будут, заехать за тобой? — спросил Егор.

— Меня подружки давно звали, да не хотелось. А вот сегодня с ними пойду. Обратно, так и быть, проводи, — согласилась Василиса и улыбнулась.

Егор чуть не споткнулся, любуясь ямочками на её щеках.

— Точно придёшь, не передумаешь? — спросил Егор, который до конца не мог поверить, что такая красавица его невеста.

— Мы, Дружинины, всегда слово держим, — гордо ответила Василиса.

На этот раз Егор споткнулся, слегка дёрнув за повод недовольно фыркнувшего Сивку.

— Как, говоришь, твоя фамилия? — переспросил он, подумав, что ослышался.

— Дружинины, — ответила Василиса и продолжила: — У нас все мужики носили прозванье Дружина, вроде как род наш от казаков идёт. Как стали по фамилиям величать, батюшка и записал нас Дружиниными.

Попрощались на дороге. Василиса позволила себя в щёку поцеловать, затем долго махала Егору вслед рукой.

Егор ехал домой и думал, что Матрёна тоже слово ему данное сдержала. Вернулась в Пришиб, замуж вышла, деток народила. Выходит, Василиса ей праправнучкой приходится. Дивился, как жизнь причудливо повернула.

Во дворе, не успел он с коня сойти, семья его вопросами закидала: как прошло, да что вышло. Узнав о том, что предстоит сватовство, принялись громко обсуждать, какую сваху пригласить, кого в сваты брать. Маменька с бабушкой больше не причитали, свыклись с мыслью о скорой женитьбе. К обсуждению присоединились соседи. Егор, отведя Сивку на конюшню, тоже там остался. Он главное сделал, теперь пусть сами разбираются.

До гуляний он всю работу по дому переделал, но всё равно немного задержался. На гулянья его всей семьёй собирали. Даже сестрёнки поучаствовали, выдав свои гребешки, чтоб причесался. Выходил он из дома под слышавшиеся издалека звуки гармошки.

Василиса с подружками раньше пришла. Семёновские встали отдельно, лузгая семечки и перешучиваясь с местными парнями. К Василисе, вразвалочку подошёл Степан, сын старосты. Он красивую девицу давно приметил, но она на гулянья раньше не ходила.

— Как тебя звать-величать, красна девица? — спросил он, красуясь.

— Прозванье моё тебе без надобности, — ответила Василиса слегка насмешливо. — Я к жениху пришла, Егору Архипову. Знаешь такого?

Степан поморщился.

— Я-то знаю, — ответил. — А вот тебе ведомо ли, что у нас его мавкиным женихом кличут? Не забоишься русалке дорожку перейти?

— Это пусть мавки да кикиморы боятся, — дерзко ответила Василиса. — Пусть только сунутся к Егору, я им все лохмы повыдеру!

Тут Василиса увидела Егора и пошла-поплыла ему навстречу кроткой лебёдушкой. Степан смотрел вслед и чувствовал непривычную для себя зависть к ничем не примечательному, по его мнению, парню. Он совершенно искренне не понимал, чем он, Степан, хуже. «Просто повезло такую невесту отхватить, — подумал Степан. — Отбить что ли?» Но тут же отбросил эту мысль. Вовремя вспомнил и отцовские плети, и обещание, если Степан что учудит, сосватать ему самую страшную перестарку. Сильно тогда отец из-за Ульяны осерчал. Степан неожиданно подумал, что вот Ульяна бы точно за него и в огонь, и в воду пошла, и в первый раз от души её пожалел.