Введение в общую теорию языковых моделей

13. Окрестность и семейство

Еще один вопрос требует ясного разрешения, чтобы не было путаницы в обсуждаемых нами здесь понятиях окрестности и семейства. Именно, то и другое учение связано с принципом непрерывного становления или континуума. Всякая окрестность предполагает хотя бы одну предельную точку; а раз появляется понятие предела, то вместе с этим появляется и понятие бесконечно большого приближения к этому пределу и накопление таких точек, расстояние между которыми, может стать меньше любой заданной величины. Но семейство также предполагает бесконечно близкое схождение элементов между собою, подпадающих под ту общую категорию, которой характеризуется данное семейство. Это может вносить путаницу; и потому необходимо поставить в самой отчетливой форме вопрос о том, в чем же заключается подлинное сходство и подлинное различие окрестности и семейства.

Когда мы говорим об окрестности, например, какой-нибудь грамматической категории, это значит, что мы ставим вопрос о других грамматических категориях, более менее близких к нашей исходной категории. Окрестность падежа, как мы видели выше, есть наличие разных других падежей то более, то менее близких к нашему исходному падежу, взятому, так сказать, в качестве начала отсчета. Здесь ставится вопрос о том, что происходит с бесконечно разнообразными элементами родовой общности, когда мы их рассматриваем в контексте этой последней и с точки зрения этой последней. Если родовой общностью является, например, именительный падеж, то бесконечно разнообразные единичные ее представители в виде отдельных падежей бесконечно варьируются по своей семантике, так что родовая сущность падежа является как бы неподвижным образцом для бесконечных падежных вариаций, а все падежи, взятые в целом, получают значение образца для бесконечно разнообразной семантики. Вот почему модель склонения называют парадигматической моделью. Эта парадигматическая модель есть, следовательно, система единичных представителей данной общеродовой категории.

Совсем другое дело, учение о семействе. Здесь не ставится никакого вопроса о разных категориях, но только вопрос о подчинении отдельных представителей данной категории, однако уже в другом смысле. В теории окрестности ставился вопрос о том, как единичные представители данной общей категории ведут себя в контексте этой общей категории, т.е., например, какие морфемы превращают данную систему морфем в падеж, и сколько таких падежей вообще возможно для данной системы морфем. Когда же заходит речь о семействе, то мы интересуемся не тем, как варьируются единичные представители данной общей категории в контексте этой последней, но как сама эта общая категория варьируется в контексте своих бесконечно разнообразных положений в языке и в речи. Парадигма склонения была для нас окрестностью падежей в том смысле, что мы обращали главное внимание на эти отдельные падежи, которые при своем бесконечном разнообразии все же демонстрировали собою ту или иную вариацию падежа вообще. Здесь мы рассматривали виды в контексте рода. Однако можно и род рассматривать в контексте его бесконечных видовых состояний. В склонении можно обращать внимание не на бесконечные падежи в свете падежа вообще, но на падеж вообще, в свете его бесконечно разнообразных и единичных представителей. Для этого необходимо падеж или вообще тот или иной элемент языка рассматривать в контексте живого потока языка и речи и наблюдать, что с ним происходит в бесконечных контекстах того и другого. Такую модель называют синтагматической моделью, поскольку здесь имеется в виду бесконечное разнообразие данного языкового элемента в тех или других связных контекстах. Окрестность есть парадигматическая модель и содержит в себе тенденцию от вида к роду, поскольку, напр., данная морфемная вариация падежа рассматривается как падеж вообще, который тут, являясь «образцом» (парадигмой), «склоняется». Семейство же есть синтагматическая модель и содержит в себе тенденцию от рода к виду, поскольку, напр., данная морфема рассматривается в бесконечно разнообразном контексте, который по-разному «связан», т.е. является всегда разной синтагмой и всегда по-разному варьирует нашу исходную общую морфему. Таким образом, чтобы не выходить за рамки одного и того же примера и не впадать в излишнее усложнение, можно сказать, что одна и та же парадигма склонения может пониматься и как парадигматическая модель окрестности, если обращать внимание на самые падежи, как на нечто самостоятельное, т.е. пониматься системно, и как синтагматическая модель семейства, если обращать внимание на само склоняемое слово, т.е. пониматься в связи с разным его семантическим окружением в потоке речи, т.е. динамически. Окрестность – есть модель межкатегориальная. Семейство же есть модель элементов, относящихся к одной и той же категории, т.е. модель внутрикатегориальная.

Возьмем категорию вин.п. и будем искать для нее окрестность. Таковой окрестностью, очевидно, будут другие однородные категории, т.е. другие падежи, как угодно сближенные и как угодно друг от друга удаленные. Исчерпав все такие падежи и притом изучив их взаимно-структурное построение и их системную цельность, мы и получим окрестность для вин.п., как и вообще для всякого другого падежа. Окрестность есть, таким образом, системная цельность разных видовых категорий на фоне общей цельности категорий данного рода вообще. Для падежей это есть, попросту говоря, парадигма склонения. Возьмем теперь тот же вин.п., но не будем разыскивать другие категории падежа, т.е. все другие падежи, для получения их цельной системы. Останемся только с одной этой категорией вин.п. Но пусть в то же самое время мы начнем двигаться по всему бесконечному потоку человеческой речи и разыскивать не другие падежные категории, но те реальные слова или имена, которые подпадают под нашу категорию вин.п. Раньше, взяв вин.п. «собаку», мы для получения окрестности переходили к другим падежам этого слова и получали падежи: «собака», «собаки», «собаке», «собакою», «о собаке». Теперь же, имея вин.п. «собаку» и разыскивая все вообще вин.п., которые можно найти в бесконечном потоке человеческой речи, мы будем находить «кошку», «лисицу», «белку», «корову», «курицу» и т.д. и т.д. Бесконечное множество всех этих семантически-различных вин.п., разных по смыслу, но совершенно эквивалентных по своей принадлежности к одной и той же грамматической категории, мы теперь и будем называть семейством.

Итак, окрестность есть цельная система разных категорий, объединенных в одной обще-родовой категории; семейство же есть цельная система равных элементов (например, слов), подпадающих под одну и ту же общую грамматическую категорию. Конечно, привлечение категории падежа в данном случае является для нас только примером. Можно говорить и не только о грамматических категориях и не только о склоняемых словах. Можно говорить и о звуках, и о самостоятельных лексемах, и о синтаксических окрестностях, и семействах и вообще о любой языковой категории. Поэтому для соблюдения необходимой здесь общности, нужно говорить не о падеже, но о языковой категории вообще, и не о словах, но о конкретных элементах, входящих в языковую категорию и являющихся единичными или индивидуальными представителями этой последней.