Введение в общую теорию языковых моделей

Аксиома структуры

Каждый звук представляет собою единораздельную цельность, или структуру (I5). Каждый звук отличается от другого звука. Как мы уже сказали выше, отличаться можно только чем-нибудь. Следовательно, каждый звук обладает теми или другими свойствами, или есть нечто. Находясь во взаимоотношении с другими звуками, каждый звук либо отличен от другого, либо тождественен с ним, либо сходен с ним. Абсолютная тождественность звука с другим звуком есть наличие одного и единственного звука, тождественного с самим собой. Абсолютное отличие одного звука от другого есть его абсолютная дискретность, т.е. несравнимость ни с каким другим звуком. Следовательно, реально существующие звуки ни абсолютно различны между собой, ни абсолютно тождественны между собой. Они могут быть только сходными между собою. Сходство звуков между собою есть их частичное взаимотождество и частичное взаиморазличие. Так, русские звуки «п», «т», «к» тождественны между собою в отношении глухости, но различны в отношении места своего образования. Звуки могут противоречить один другому, как например, звук «а» противоречит всякому звуку «не-а»; и звуки могут быть противоположны друг другу, как например, мягкость всякого звука противоположна твердости его.

Подчиненность каждого звука категориям различия, тождества, сходства, противоречия и противоположности образует то, что необходимо назвать отношением звуков между собою, а отношение звуков между собой есть их связь между собою, которая является только той или иной конкретной разновидностью связи звуков между собой. Связь звуков между собою есть нечто целое, поскольку всякая целость предполагает одновременное наличие всех ее связанных между собою и подчиненных ему элементов. Целое не делится на составляющие его элементы, т.к. иначе оно было бы не целым, но беспорядочным их конгломератом. Целое есть новое качество в сравнении с элементами его составляющими. С другой стороны, составляющие его элементы, во-первых, дискретны между собою и потому не входят ни в какое целое; а с другой стороны, они отражают на себе все целое и потому являются не просто его частями, но именно его элементами. Каждый элемент отличен от другого элемента, но тождественен с ним в том, что делает его элементом данного целого. Таким образом, целое, во-первых, не делится на свои части; а, во-вторых, оно делится на них и потому является единораздельной цельностью. Единораздельная цельность звука и есть его структура. Это есть конкретно данное отношение и связь составляющих его элементов.

Для концепции признаков физических звуков и отношения между соответствующими им фонемами имеет большое значение работа С.К. Шаумяна «Логический анализ понятия фонемы»[33], требующая, однако, ряда коррекций.

Прежде всего С.К. Шаумяну кажется, что привлечение математической логики для анализа понятия фонемы имеет какое-то глубокое значение. На самом же деле все сводится здесь только к разного рода буквенным обозначениям тех тезисов, которые сам С.К. Шаумян формулирует гораздо яснее всяких буквенных обозначений. Да и, по существу, сказать, что звуки, взятые со своими позиционными отличиями, относятся к физическим звукам, взятым самим по себе, как виды к роду, гораздо яснее и понятнее для лингвиста, чем сказать, что подведение вида под род происходит здесь на основании «теории одноместных пропозиционных функций», не говоря уже о том, что вводимые здесь буквенные обозначения являются не математической, но стенографической лингвистикой.

Кроме того, вовсе нельзя сказать, что физические звуки устанавливаются нами только путем констатации их признаков, фонемы же – только путем констатации их отношений. Если звуки имеют какие-нибудь признаки, то установление этих признаков возможно только в результате сравнения самих этих звуков, т.е. в результате их отношения между собою; а констатация отношений между фонемами возможна только в результате учета характерных для них признаков. Нельзя установить ни признаков между двумя предметами без знания отношений между этими предметами, ни отношения между двумя предметами без знания признаков этих предметов.

Однако, указанная работа С.К. Шаумяна пронизана одним весьма важным убеждением, чуждым большинству тех, кто считает себя фонологом. А именно, отношение звука к фонеме звука, по мнению С.К. Шаумяна, вовсе не есть отношение вида к роду. Точнее же сказать, отношение вида к роду в области физических звуков совсем другое, чем отношение вида к роду в области фонем. Физические звуки рассматриваются сами по себе, и их отношения тоже рассматриваются сами по себе. Что же касается фонем, то фонемы освобождены от физической субстанции и рассматриваются независимо от своих физических субстанций. Так, например, мы можем взять пересечение заднеязычности и звонкости в его разных оттенках, фактически, в зависимости от того или другого его положения в речевом потоке. Но смысловое содержание этого соединения заднеязычности и звонкости – например, в слогах «га», «го», «гу» при фонемном его рассмотрении совершенно не нуждается ни в каких физических субстратах, хотя они и присутствуют тут фактически.

«Для того, чтобы индивидуальные фонемы могли рассматриваться как тождественные, нужно только, чтобы они были эквивалентными элементами в составе равномощных множеств индивидуальных фонем»[34].

Это сказано совершенно правильно, хотя об этом же самом можно было бы сказать гораздо проще и яснее. Но об этом у нас будет разговор ниже, равно как и о той стороне дела, которую С.К. Шаумян совершенно правильно формулировал в указанной работе, хотя и формулировал как бы случайно и без всякого разъяснения:

«Переходя от понятия звука языка к понятию фонемы, мы переходим не от единичного к общему понятию, а от сущности менее глубокой – к сущности более глубокой»[35].

Об этом мы будем говорить в своем месте, а именно в аксиомах конструктивной сущности.