Семен Альтов

Тюбик с ультрамарином

Первый стакан пива Бурчихин выпил грамотно, в четыре глотка. Налил из бутылки второй стакан, посмотрел, как шевелится пена, поднес ко рту. Бурчихин блаженно зажмурился, маленькими глотками растягивая удовольствие… и почувствовал на себе чей-то взгляд.

«Вот гнида!» — Витя кое-как допил пиво, звучно поставил стакан и оглянулся. Через два столика сидел тощий тип в синем свитере, длинный шарф был намотан вокруг несуществующей шеи, в руках авторучка. Тип бросал на Бурчихина цепкие взгляды, будто сверяя его с чем-то, и водил авторучкой по бумаге.

— Опись имущества, что ли?!

Бурчихин подошел и взглянул на лист. Там была нарисована родная улица Кузьмина, а на ней… Бурчихин! Дома были зеленые, Витя — фиолетовый! Но самое страшное, Бурчихин был вроде и не Бурчихин!

Нарисованный отличался от оригинала выбритым лицом, глазами, улыбкой. Фигуру облегал костюм. На лацкане краснел значок какого-то института. На ногах красные туфли, а на шее такой же галстук. Словом, пижон!

— Так! — хрипло сказал Витя, — Мазюкаем?! Не умеешь рисовать — сиди, пиво пей! Кто вот это, кто? Да еще в галстуке! Тьфу!

— Это вы, — улыбнулся художник. — Только я позволил себе представить, каким бы вы могли быть! Как художник имею право на вымысел?

Бурчихин задумался:

— Как художник имеешь. А из кармана у меня что торчит?

— Платочек!

— Скажешь тоже, платочек! — Витя высморкался. — Причесал волосы, главное. Подбородок у тебя хорошо помучился, узнаю. — Бурчихин положил руку тощему на плечо. — Слушай, я тебе ничего плохого не сделал. Зачем тебе это выдумывать? А меня побрить, помыть, переодеть — буду как на картинке! Запросто!

Бурчихин посмотрел в свои ясные фиолетовые глаза, попробовал улыбнуться нарисованной улыбкой и почувствовал боль на щеке, от царапины.

— Будешь?

Художник взял папиросу. Закурили.

— А это что? — спросил Бурчихин, дотронувшись до черной черточки на щеке, и присел к столу.

— Шрам, — объяснил художник, — сейчас там царапина. Она заживет, след останется.

— А в семейном плане что ожидается? — Витя нервно отбросил папиросу.

Художник взял авторучку и на балконе дома набросал зелененький силуэт. Откинулся на стуле, прицелился и чиркнул рядом фигурку.

— Девочка? — фальцетом спросил Бурчихин.

— Мальчик.

— А кто женщина? Судя по платью, Люся?

— Галя, — поправил художник.

— Галя! Ха-ха! То-то она меня видеть не хочет! А значит, кокетничает! Ну, женщины, скажи, да? — Витя засмеялся, не чувствуя в щеке боль от царапины. — А ты хороший мужик! Пива хочешь?

Художник сглотнул слюну:

— Очень! Очень хотелось бы пива!

Бурчихин подозвал официанта.

— Пару «Балтики»-«троечки»!

Витя разлил пиво. Вынырнув на середине второго стакана, художник, задыхаясь, спросил:

— Как вас зовут?

— Бурчихин я!

— Понимаете, Бурчихин, я вообще-то маринист.

— Понимаю, — сказал Витя. — это сейчас лечат.

— Вот-вот, — обрадовался художник. — Мне море рисовать надо. У меня с легкими плохо. Мне надо на юг, к морю. Чтобы ультрамарином! Здесь этот цвет ни к чему. А я люблю ультрамарин неразбавленный, чистый. Как море! Представьте, Бурчихин, — море! Волны, утесы, прибой!

Они выплеснули пену из стаканов под стол, закурили.

— Не переживай, — сказал Бурчихин. — Все будет хорошо! Сидеть тебе в трусах у моря с ультрамарином!

— Правда?! — Глаза художника вспыхнули и стали как нарисованные. — Думаете, я там буду?!

— О чем разговор? — ответил Витя. — Будешь у моря, о легких забудешь, станешь большим художником, купишь дом, яхту!

— Скажете тоже — яхту! — Художник задумчиво покачал головой. — Разве что лодку…

— А еще лучше — и мальчик, и девочка! Здесь на балконе запросто девчушка поместится! — Бурчихин обнял художника за плечи, на что ушло полруки от локтя до ладони. — Слушай, друг, продай полотно!

Художника передернуло.

— Ни за что! Хотите — подарю?!

— Спасибо тебе, — сказал Витя. — Спасибо, друг! Только сними с шеи галстук: не могу на себе его видеть — дышать тяжело!

Художник чиркнул, и галстук превратился в тень пиджака.

Бурчихин бережно взял в руки лист и, держа его перед собой, пошел между столиками, улыбаясь нарисованной улыбкой, шагая все тверже и уверенней.

Художник допил пиво, достал чистый лист и положил на мокрый столик. Погладил боковой карман, где лежал нераспечатанный тюбик с ультрамарином. Поднял глаза на паренька в тельняшке за соседним столиком. На руке у того было вытатуировано: «Нет счастья в жизни». Перед ним стояли две кружки пива.

Художник сглотнул слюну и, косясь на морячка, начал рисовать быстро море.