Отбор женихов для папиной дочки

32

АУРЕЛИЯ.

Красивое эротичное нижнее белье было моей слабостью. Начала я его носить лет с семнадцати, с тех пор как мне позволили покидать дворец, конечно, под охраной, но хотя бы одежду я смогла покупать себе сама. Проходя мимо магазина с манекенами, наряженными в невесомые откровенные вещицы, я была просто очарована и не удержалась – набрала целый ворох трусиков, бюстиков и сорочек. Пусть оценить это великолепие некому, но я сама чувствовую себя уверенней и привлекательней, надевая очередной кружевной шедевр.

Вот и сегодня, выбравшись из горячей ванны и втерев в тело розовое масло, я натянула полупрозрачные черные трусики и такую же ночную рубашку на тонких бретелях. Высушила и расчесала волосы и, покрутившись возле зеркала, подумала: «Жаль, что Аман не видит меня такой!» Тяжело вздохнув вышла в спальню и, не глядя по сторонам, направилась к кровати.

Аромат сандала, мяты и цитруса заставил остановиться. От осознания, что возлюбленный здесь, в моей комнате, сердце, пропустив удар, застучало словно сумасшедшее. Прикрыв глаза, так и не смея пошевелиться, я ждала, когда он обозначит своё присутствие, и наслаждалась обволакивающим запахом своего мужчины.

Шею обожгло горячее дыхание, а по рукам заскользили сильные ладони, начиная с запястий и поднимаясь всё выше. Добравшись до плеч, они вдруг пропали, а на лицо опустилась прохладная ткань, вынуждая вздрогнуть от неожиданности.

– Т-ш-ш, птичка, это всего лишь лента, – ухо опалил искушающий шепот.

– Зачем? – собственный голос показался незнакомым из-за прозвучавших в нём хриплых ноток.

– Ты наказана. Помнишь? Ты не позволила мне двигаться, а я запрещаю тебе на меня смотреть! – пока говорил, мужчина завязал скользкой, явно шёлковой тканью мои глаза.

– Но я хочу смотреть! – воспротивилась немного капризно.

– А я хотел зарыться пальцами в твои волосы, чтобы показать, как глубоко хочу войти в твоё горлышко. Но ты же лишила меня этого удовольствия! – Что-то мне подсказывает, что он сейчас улыбается. – Провинилась? – Пришлось кивнуть. – Тогда достойно прими своё наказание, малышка.

Невозможность видеть что происходит чуть-чуть пугала, но и безмерно возбуждала. Кожа стала настолько чувствительной, что я ощущала жар мускулистого тела за своей спиной, хоть Аман и не прикасался ко мне. И чего он медлит?!

Будто поняв, что терпение у меня на исходе, он подцепил тонкие лямки, осторожно спуская их с плеч и отправляя сорочку в полёт к моим ступням. Мужские пальцы почти невесомыми прикосновениями очертили ключицы и спустились ниже, по кругу обводя напряжённые горошинки сосков. Они заныли и сморщились ещё сильней, требуя более откровенной ласки. Жалобно всхлипнув, я прогнулась, ловя ускользающие прикосновения.

Не став меня мучить, Аман обхватил груди ладонями и мягко сжал пальцами горящие огнём вершинки, осторожно перекатывая их между подушечек и срывая стон с моих губ.

– Ммм, моя страстная птичка, – прошептал он, легонько куснув меня за плечо.

Поцелуями проложив обжигающую дорожку по моей шее, он втянул в рот мочку уха, посасывая и слегка нажимая зубами. Острое наслаждение прокатилось по телу, стекая в низ живота, обдавая его желанием и сладким предвкушением. Мышцы между ног дёрнулись в восхитительной судороге и на нежные лепестки выступила горячая влага.

Выдохнув протяжный стон, я откинулась на широкое плечо и повернула голову, подставляя мужчине губы. Прижавшись к ним поцелуем, нетерпеливо скользнув языком внутрь, Аман погладил одной рукой мой живот и проник в трусики, уверенным движением накрывая лобок пальцами и нажимая на пульсирующую бусинку. Вынуждая меня вскрикнуть и слегка прикусить его губу.

Рыкнув, он выпустил меня из объятий и одним резким движением избавил от трусиков, отправляя и их на пол, и, подтолкнув к кровати, заставил встать на колени на самый её край. Упершись ладонями в мягкий матрас, я замерла, пытаясь понять, что ждёт меня дальше.

Жаркое дыхание, прямо там, где непозволительно стыдно, опалило мои щёки краской смущения и, несмотря на то, что глаза завязаны, я крепко зажмурилась.

Прикосновение горячего языка к влажным складочкам словно молнией ударило. Содрогнувшись всем телом, я опустилась на локти, утыкаясь лбом в покрывало, и прогнулась в пояснице, полностью отдаваясь умопомрачительной ласке и блаженству, которое она дарит.

Аман осторожно изучал доверчиво подставленное ему местечко, облизывая тонкие лепестки и посасывая напряжённый клитор. Он то с силой втягивал его в рот, то отпускал, почти невесомо обводя по кругу кончиком языка. От этой божественной пытки я хныкала, комкая в руках ни в чём неповинное покрывало, и подавалась попой назад, пытаясь прижаться плотнее к нежным губам.

Почувствовав, что закручивающаяся внизу моего живота пружина сладостно сжалась, дёрнув внутренние мышцы, я на мгновение замерла и, вскрикнув, задрожала всем телом от обрушившегося на меня наслаждения. Кажется, я бы рухнула, но демон удержал, не позволив растянуться на кровати.

Приходя в себя, сквозь шум в ушах услышала шорох и звук брякнувшей пряжки ремня. Поняв, что это значит, я резко развернулась, падая на спину, и умоляюще забормотала:

– Нет, Аман, я не могу так, пожалуйста, давай ты меня по-другому накажешь? Я хочу тебя видеть!

Матрас прогнулся от чужого веса, и повязка сползла с моего лица.

– Так лучше? – с ласковой улыбкой спросил нависший надо мной возлюбленный.

– Намного. Возьми меня...

Просить дважды не пришлось. Подхватив под попу, перекидывая мои ноги через свои локти, демон подтянул меня к себе, заполняя одним движением до конца. Испугавшись резко хлынувших из моего тела клубов тьмы, боли я не почувствовала, во все глаза глядя на ошеломлённо замершего Амана.

– Твою ж мать, птичка, а предупредить?

– О чём?

– Уже не важно, – неожиданно счастливо улыбнувшись, он прошептал: – Даже если я сдохну, оно того стоило, моя невинная девочка.

Склонившись, он приник к губам поцелуем и толкнулся в глубине моего тела. Сразу же всё потеряло значение: и его непонятные слова, и клубившаяся вокруг нас тьма… И весь остальной мир.

Чуть порыкивая, мужчина двигался неторопливо, размеренными ударами бёдер вознося нас на вершину блаженства. То полностью выскальзывая, то резко входя до упора, он наслаждался нашей близостью, вынуждая меня всхлипывать и нетерпеливо хныкать, подаваясь ему навстречу. Сгорая под его восхищённым взглядом, путешествующим по мне и всё чаще задерживающимся на том месте, где наши тела соединялись, я словно падала в пропасть чистого экстаза.