Джон Картер – марсианин

25. Зодангская добыча

Распахнулись захваченные мною ворота, и на своих могучих тотах въехали пятьдесят тарков с самим Тарсом Таркасом во главе. Я повел их к дворцовым стенам, с которыми легко справился без посторонней помощи, и мой славный эскорт поскакал по садам джеддака Зоданги.

Когда мы приблизились ко дворцу, я издали заглянул через большие окна первого этажа в ослепительно освещенный приемный зал Тзэна Козиса. Огромное помещение оказалось полно придворными, вероятно, там происходило какое-то торжественное событие. Снаружи дворца не было видно ни одного стража. Это объяснялось тем, что городские стены считались неприступными. Я смог подойти к самому окну.

На массивных, усыпанных бриллиантами золотых тронах восседали Тзэн Козис и его супруга, окруженные офицерами и высшими сановниками. Перед ними находилось свободное пространство, охраняемое двумя шеренгами солдат. Как раз в эту минуту сюда с дальнего конца зала вступила процессия, идущая к подножию трона.

Впереди шли четыре офицера гвардии джеддака и несли на пурпурной подушке большую золотую цепь с браслетами и замками по концам. Вслед за ними четверо других несли регалии принца и принцессы царствующего дома Зоданги.

У подножия трона две эти группы разделились и встали лицом друг к другу с двух сторон свободного пространства. Затем прошли другие сановники, гвардейские и армейские офицеры и, наконец, две фигуры, настолько закутанные в пурпурные шелка, что их лиц нельзя было различить. Фигуры остановились перед троном, лицом к Тзэну Козису. Когда в зал вступил хвост процессии и все разошлись по своим местам, Тзэн Козис обратился к стоящей перед ним паре.

Я не слышал его слов, но вот два офицера выступили вперед, откинув пурпурное покрывало с одной из фигур. Миссия Кантоса Кана не удалась – передо мной стоял Саб Тзэн, принц Зоданги.

Тзэн взял с подушки одну из золотых цепей, надел ее браслет на шею своему сыну и защелкнул замок. Затем он повернулся ко второй фигуре, с которой офицеры снимали окутывающие ее шелка.

Я догадался уже о том, что идет брачная церемония, и теперь увидел невесту – Дею Торис, принцессу Гелиума.

Еще минута, и Дея Торис была бы навеки соединена с принцем Зоданги. Несомненно, это была великолепная и внушительная церемония, но я нарушил ее. Когда золотой ошейник для моей возлюбленной был уже в руках Тзэна Козиса, я занес над головой свой длинный меч и обрушил его на стекло огромного окна. Толпа остолбенела. Одним прыжком я очутился на ступеньках возвышения рядом с Тзэном Козисом, и, пока он стоял, окаменев от изумления, мой меч опустился на золотую цепь. Цепь, которая готова была приковать Дею Торис к другому.

В один миг все смешалось. Тысячи обнаженных мечей угрожали мне со всех сторон, а Саб Тзэн бросился на меня с украшенным камнями кинжалом, который он выхватил из-за пояса своих свадебных облачений. Я мог бы убить его как муху, но вековой обычай Барсума остановил меня. Он замахнулся кинжалом, я перехватил его руку и сжал, как в тисках, а острием своего меча показал на дальний конец зала.

– Зоданг пал! – закричал я. – Глядите!

Все повернулись туда, а там уже въезжали в зал на своих гигантских тотах Тарс Таркас и его пятьдесят воинов. Крики недоумения и тревоги вырвались из груди собравшихся. Но тут же воины и вожди Зоданги бросились навстречу таркам.

Столкнув Саба Тзэна с возвышения, я привлек Дею Торис к себе. За троном открывался узкий проход, но на пути стоял Тзэн Козис с обнаженным мечом. Мы схватились, и я нашел в нем недюжинного противника.

Пока мы бились с ним на широком возвышении, я заметил Саба Тзэна, спешившего на помощь отцу. Он уже занес руку для удара, но Дея Торис бросилась между нами, а мой меч поразил Тзэна Козиса, и в ту же минуту Саб Тзэн унаследовал трон. Видя отца мертвым, новый джеддак оттолкнул Дею и атаковал меня. К нему присоединились четыре офицера, и, прислонившись спиной к трону, я продолжал сражаться за любовь. Мне было очень трудно защищаться так, чтобы не задеть Саба Тзэна, ведь его смерть лишила бы меня Деи. Мой клинок мелькал как молния, отражая удары противников. Двоих я обезоружил, но уже другие спешили на выручку своему правителю.

Вдруг послышались крики: «Убейте женщину! Это дело ее рук! Убейте ее!»

Крикнув Дее Торис, чтобы она держалась за мной, я прокладывал себе дорогу к узкому проходу за троном. Но офицеры разгадали мое намерение, и трое из них перерезали мне путь.

Тарки были слишком заняты боем в середине зала, и я уже чувствовал, что только чудо может спасти Дею Торис и меня, как вдруг заметил Тарса Таркаса. Он пробивался к нам, каждый взмах его огромного меча укладывал десятки врагов. Сея смерть направо и налево, он пришел на помощь вовремя.

Храбрость воинов Зоданги была достойна уважения. Никто из них не пытался спастись бегством, и битва окончилась лишь тогда, когда кроме Деи Торис и меня во всем зале остались в живых только тарки.

Саб Тзэн лежал мертвый рядом со своим отцом, тела его воинов ковром устилали зал.

Когда сражение прекратилось, моя первая мысль была о Кантосе Кане. Я оставил Дею на попечение Тарса Таркаса, взял двенадцать воинов и поспешил с ними в подземелье дворца. Охрана была разбита, и мы не встречали сопротивления, блуждая по лабиринтам тюрьмы.

В каждом новом коридоре я выкрикивал имя Кантоса Кана и наконец услышал слабый отклик. По голосу мы вскоре нашли пленника, закованного в темной норе.

До него долетали смутные отголоски битвы, и его радости не было границ, когда он увидел меня. Он рассказал, что воздушный патруль схватил его прежде, чем он успел достичь высокой башни дворца.

Нам никак не удавалось перерезать сковывающие его цепи, и по его совету я вернулся наверх, чтобы взять у убитых тюремщиков ключи от замков. Я быстро нашел искомое, и вскоре Кантос Кан был с нами в тронном зале.

Грохот артиллерии, смешанный с криками, долетал до нас с городских улиц, и Тарс Таркас поспешно удалился из зала, чтобы руководить боем. Кантос Кан сопровождал его, зеленые воины начали перерывать дворец в поисках богатой добычи, а я остался наедине с Деей Торис.

Она опустилась на один из золотых тронов и приветствовала меня слабой улыбкой.

– Был ли когда-нибудь на нашей планете подобный вам воин! – воскликнула она. – Я знаю, что Барсум никогда не видел равного! Неужели таковы все люди на Земле? Один, на чужбине, преследуемый, вы за несколько месяцев достигли того, чего мы не могли достичь за все минувшие века: вы соединили вместе дикие орды высохших морей и повели их в бой. Вы сделали их союзниками красных марсиан.

– Ответ прост, Дея Торис, – улыбнулся я. – Это совершил не я, а моя любовь, любовь к вам – сила, сдвигающая горы.

Румянец окрасил ее лицо, и она ответила:

– Теперь вы имеете право говорить это, Джон Картер, и я имею право слушать, ибо свободна.

– И я скажу еще больше, прежде чем опять будет поздно, – отозвался я. – В моей жизни было много безрассудных поступков. Но я и во сне не мечтал завоевать себе такое создание, как вы, Дея Торис, потому что никогда не подозревал о существовании где-то во Вселенной принцессы Гелиума. Но вы – это вы, и я прошу вас, моя принцесса, быть моею!

– Не надо смущаться тому, кто прекрасно знает ответ, прежде чем он будет произнесен, – сказала она, вставая, и положила руки мне на плечи.

Я обнял ее. И среди города, наполненного борьбой и звоном оружия, где царили смерть и разрушение, Дея Торис, принцесса Гелиума, верная дочь Марса, бога войны, дала свое согласие Джону Картеру, джентльмену из Виргинии.