Джон Картер – марсианин

21. Через огонь и воду

Сообщение Эрстеда убедило меня, что нельзя терять времени. Я должен был тайком проникнуть в храм Иссы прежде, чем силы под командой Тарса Таркаса произведут нападение на рассвете. Только бы пробраться внутрь ненавистного храма! Я был уверен, что сумею одолеть стражу и унести Дею Торис, тем более что за моей спиной оказалась бы значительная поддержка.

Как только Карторис и остальные присоединились ко мне, мы начали переправлять наш отряд через подземный канал к туннелю Иссы.

Много раз пришлось маленькой подводной лодке проделать этот путь туда и обратно, прежде чем все мы оказались в сборе. Нас было пять тысяч человек, но все – испытанные бойцы самого воинственного народа красных людей Барсума.

Только Карторис знал расположение подземных проходов, и мы не могли разделиться и атаковать храм одновременно с нескольких сторон. Поэтому было решено, что он выведет нас к центру храма.

Мы уже собирались покинуть бассейн и войти в коридоры, когда один из моих начальников обратил внимание на волны бассейна. Вода как будто кипела. Сперва нам показалось, что движение производит какой-то предмет; я предположил, что приближается другая подводная лодка. Но вскоре понял, что поднимается уровень воды – не слишком быстро, но неуклонно, так что скоро она должна перелиться через край и затопить пол.

В первую минуту я не понял опасности, но Карторис сразу оценил значение и причину ее.

– Живей! – вскричал он. – Если мы будем медлить, погибнем! Они остановили насосы Омина! Нас затопят, как крыс в ловушке. Нужно добежать до верхних коридоров, пока вода не настигла, или мы никогда не дойдем! Скорее!

– Веди нас, Карторис! – крикнул я. – Мы пойдем за тобой!

Юноша прыгнул в один из коридоров, и все последовали за ним. Солдаты шли по два в ряд. Каждая рота вступала в коридор только по приказанию своего командира.

Когда последняя рота вышла из пещеры с бассейном, вода доходила уже до щиколотки, и солдаты, видимо, нервничали. Совершенно не привыкшие к большому количеству воды, красные марсиане не могли превозмочь ужас, но природная храбрость и железная дисциплина заставляли их неустрашимо идти вперед.

Я покидал помещение самым последним. Вода почти уже доходила до колен. В коридоре она стояла на такой же высоте, потому что он шел на том же уровне, и не было видно никакого подъема.

Отряд быстро продвигался вперед, но такому количеству людей невозможно стремительно перемещаться по узкому проходу. Скорость была недостаточной, чтобы опередить преследующий нас поток.

Идя в арьергарде, я скоро заметил, что вода начала подниматься все быстрее. Причина была ясна: по мере того как воды Омина поднимались к своду пещеры, скорость подъема увеличивалась обратно пропорционально сужающемуся своду. Гораздо раньше, чем последняя рота успеет достичь верхних уровней, где мы будем в безопасности, воды хлынут в таком количестве, что половина отряда утонет.

Я ломал себе голову, как спасти обреченных, когда внезапно заметил направо от себя боковой коридор, который круто взбирался вверх. Вода уже доходила мне до пояса.

Паника овладевала людьми, шедшими впереди.

Нужно было немедленно что-то предпринять. Еще секунда – и в безумном страхе они бросятся вперед, произойдет свалка, и масса народу погибнет.

Я громко приказал:

– Отзовите назад последние двадцать пять рот, здесь есть путь к спасению. Вернитесь и следуйте за мной.

Приблизительно три десятка рот последовали моему приказанию и ернулись; около трех тысяч человек поспешило к коридору, который я указал.

Я предупредил командира первой роты ожидать моей команды и ни под каким видом не выходить наружу, прежде чем я окажусь рядом, чтобы выйти первым.

Я прибавил:

– Если я не найду вас, вы будете знать, что я умер, прежде чем смог дойти.

Командир поклонился и пошел. Солдаты спешили мимо меня. Вода поднялась до груди. Люди спотыкались, барахтались, падали. Многих мне удалось схватить и вновь поставить на ноги, но я был один перед этой непосильной задачей, и многих солдат унес бурлящий поток.

Наконец командир десятой роты занял пост со мной рядом. Это был храбрый солдат по имени Гур Тус; он помог мне поддерживать подобие порядка среди совершенно перепуганных солдат и спасать утопающих.

Затем к нам присоединились еще два офицера, и после этого ни один человек не погиб из последних сотен, которые заходили из главного коридора в боковой.

Шла последняя рота. Вода доходила до шеи, но мы схватились за руки и оставались на посту, пока последний солдат не исчез в боковом проходе. В нем пол круто поднимался, так что уже через несколько футов мы вышли из воды.

Мы быстро продвигались, и я надеялся, что ход скоро выведет нас в храм Иссы. Внезапно далеко впереди я услышал крик: «Пожар!» За ним сразу раздались вопли ужаса и громкая команда офицеров, старавшихся, очевидно, вывести людей из опасного положения. Вскоре можно было различить крики: «Они подожгли проходы! Мы окружены огнем и водой! Спаси нас, Джон Картер! Мы задыхаемся!» Вслед за этим клубы густого удушливого дыма заволокли туннель, и мы принуждены были отступить.

Оставалось только искать новый выход. Огонь и дым были в тысячу раз страшнее воды, поэтому я кинулся в первую попавшуюся галерею, где можно было вздохнуть.

Я снова стал у входа и следил, как солдаты спешили мимо меня в новый коридор. Пробежало около двух тысяч человек, но я не знал наверняка, все ли спаслись, и, желая в этом убедиться, побежал вверх по направлению к пламени, тусклый блеск которого виднелся впереди.

Было нестерпимо душно, но огонь достаточно освещал коридор, чтобы я мог убедиться, что ни один солдат не лежит между мной и завесой пламени. Что было за ней, я не знал, сейчас ни один человек не мог бы пройти живым через этот огненный ад.

Успокоив чувство долга, я повернул назад, чтобы вернуться к коридору, через который спаслись мои солдаты. Однако, к моему ужасу, обнаружил, что массивная стальная решетка, очевидно, спущенная сверху, перегородила проход.

Несомненно, перворожденные следят за нашими передвижениями. Это доказывает хотя бы факт нападения их флота накануне. Не случайны остановка насосов и пожар как раз в том коридоре, по которому мы продвигались.

Чувствовался хорошо продуманный план.

Спуск стальной решетки, чтобы загнать меня между огнем и водой, указывал, что некие таинственные глаза неотступно следят за нами. Как мог я надеяться спасти Дею Торис! Мне приходилось бороться против невидимых врагов, от которых не ускользало ни одно мое движение. Как я бранил себя за то, что рискнул пуститься в подземные туннели! Я должен был догадаться, что это ловушка! Теперь я видел: следовало не разъединять наши силы, а произвести общее нападение на храм со стороны долины! Весьма возможно, что мы бы давно уже победили перворожденных и освободили Дею Торис.

Дым и огонь гнали меня все дальше и дальше к воде, журчание которой я уже различал в темноте. Мрак был полнейший. Солдаты унесли с собой факелы, а коридор этот не освещался фосфорическим блеском, как те, что лежали на более низком уровне и были высечены в светящейся породе. Но это обстоятельство убедило меня, что я недалеко от верхних галерей, лежащих непосредственно под храмом.

Наконец я почувствовал под ногами холодное прикосновение воды. Густой дым настигал меня сзади. Страдания мои были невообразимы. Оставалось выбрать более легкую смерть, а потому я двинулся по коридору, пока воды Омина не сомкнулись вокруг меня, и поплыл в полнейшем мраке. Куда?

Инстинкт самосохранения силен в человеке даже тогда, когда он чувствует, что неотвратимая смерть висит над его головой. Я продолжал медленно плыть, каждую минуту ожидая, что моя голова коснется потолка коридора. Это означало бы, что я достиг своего предела – того места, где мне суждено навеки погрузиться в безвестную могилу.

К моему удивлению, я достиг главного коридора, и все еще между поверхностью воды и потолком оставался воздух. Я повернул вверх по главному коридору, куда полчаса назад прошел Карторис с головной колонной. Я знал, что приближаюсь к месту, где опять почувствую почву под ногами. Снова надеялся я достичь храма Иссы и прекрасной пленницы, томившейся в нем.

Но как раз в ту минуту, полную надежд, я ударился головой о верхние своды. Случилось самое худшее, что могло приключиться. Я попал на одно из тех редких мест, где туннель внезапно опускался на более низкий уровень. Я знал, что где-то впереди он снова должен подняться, но что мне было до этого? Я ведь не знал, как далеко он до верха затоплен водой.

Был один слабый шанс, и я с отчаянием ухватился за него. Наполнив легкие воздухом, я нырнул в глубину затопленного коридора. Время от времени я поднимался с протянутой рукой и исследовал свод над собой, но каждый раз убеждался, что вода доходит до самого свода.

Мои легкие отказывались служить. Я чувствовал, что долго не выдержу, а о возвращении обратно нечего было и думать. Я знал, что вернуться назад, к месту, где я нырнул, сил у меня не хватит.

Смерть глядела мне прямо в глаза. Никогда не чувствовал я так близко ее ледяные объятия.

Собрав остатки быстро убывающих сил, я предпринял последние отчаянные усилия. В изнеможении поднялся в последний раз. Я уже совсем задыхался. Легкие не выдерживали. Я глубоко вздохнул, ожидая, что вода хлынет в них и наступит конец, но вместо этого почувствовал живительное дыхание свежего воздуха. Я выплыл!

Несколькими бросками достиг я места, где мои ноги смогли коснуться пола. Вскоре я совсем выбрался из воды и как безумный бросился вдоль стены коридора. Если я не мог спасти Дею Торис, то решил по крайней мере отомстить за нее. Удовлетворить мое чувство мести могла только смерть Иссы, злобная сила которой – причина всех страданий на Барсуме.

Наконец я очутился перед какой-то дверью, которая могла быть выходом в храм.

Она медленно подалась внутрь, и я одним прыжком очутился в комнате. Рассвет еще не наступил, но помещение было ярко освещено. На низком ложе в дальнем углу комнаты лежала спящая фигура. Судя по роскоши драпировки и богатой обстановке, можно было предположить, что это помещение каких-то жрецов, быть может, самой Иссы.

При этой мысли кровь закипела у меня в жилах. Что, если судьба так милостива ко мне, что сама отдает в руки эту отвратительную старушонку? Имея ее заложницей, я могу заставить перворожденных принять все мои требования. Осторожно направился я к лежащей фигуре. Я подходил все ближе и ближе, но не прошел и половины комнаты, как спящая вздрогнула, приподнялась и взглянула мне прямо в лицо. Я подскочил к ней.

Сперва черты женщины, очутившейся передо мной, отразили ужас, затем изумленное недоверие, наконец – надежду и радость.

Сердце стучало у меня в груди, к глазам подступили слезы. Слова, готовые сорваться горячим потоком, замерли у меня на устах. Я раскрыл объятия и прижал к груди ту, которую я так обожал, – мою несравненную Дею Торис!