Первый кубанский («Ледяной») поход

1-го батальона Корниловского Ударного полка, в составе всего около 100 человек, против 4000-го отряда красных

Во-первых, этот бой знаменателен тем, что по превосходству во много раз сил красных, их упорству и кровопролитию не уступал бою корниловцев под Екатеринодаром, где из многосотенного состава полка осталось в строю всего 67 человек. В этом бою мы потеряли убитыми 60 человек и несколько человек раненых. В строю осталось всего около 30 человек.

Во-вторых, он знаменателен еще тем, что стал, так сказать, символом доблести и оценкой нашей маленькой армии, доказав, что тяжелое моральное состояние и падение боевого духа армии уже исчезло.

Наша маленькая армия вновь стала боевой и грозной для красных. Тогда многие первопоходники армии даже не знали об этом бое, а о подробностях его и говорить не приходится. Знают только участники этого боя. Будучи сам участником Новолокинского боя, я имею цель описать его подробно и беспристрастно.

После неудачного боя под Екатеринодаром, понеся огромные потери людьми, морально потрясенная гибелью генерала Корнилова и полковника Неженцева, павшая духом, наша малочисленная теперь армия отступила, преследуемая ордами красных. Пламя надежды, горевшее в наших сердцах, на что-то лучшее в будущем потухло, оставив еще лишь маленькую искру надежды на спасение жизни. Наша армия, обремененная огромным обозом с ранеными и амуницией, окруженная со всех сторон красными с бронепоездами, казалось, не имела никаких надежд уйти от врага.

И вдруг, чудесным и геройским подвигом генерала Маркова и полковника Миончинского, у станции Медведовской, армия разбивает бронепоезд красных, прорывается с огромным обозом из окружения на привольные степи Кубани, захватив при этом у красных еще многочисленные запасы патронов, снарядов и перевязочного материала, так необходимых для нашей армии. Тлеющая искра надежды в наших сердцах вспыхнула уже маленьким пламенем, и в дальнейшем это пламя превратилось в большой костер.

После прорыва целью нашей армии был захват станицы Успенской. По дороге к станице Успенской армия имела два боя с красными, которые были нами разгромлены. Станица Успенская была занята нашей армией без всякого сопротивления со стороны красных. Выставив вокруг станицы сторожевое охранение против внезапного нападения красных, мы расположились здесь на отдых. Отдыхали 13, 14 и 15 апреля. За это время мы помылись, почистились и освободились от насекомых, надели чистое белье.

Здесь же произошло переформирование армии в более крепкую и единую. Все мелкие отряды, оставшиеся после боев, влились в полки, как Корниловский и Офицерский полк. В наш Корниловский полк прибыли легко раненные еще до екатеринодарского боя корниловцы. Корниловский полк превратился в батальон, в составе 4 рот, по 24 бойца в роте. Всего 96–98 человек. Командиром полка стал полковник Кутепов. Командующим батальоном был капитан Пух. Я был взводным командиром 2-й роты.

15 апреля днем, неожиданно для нас, наш батальон был вызван в штаб полка. Командир батальона приказал нам взять с собой винтовки и патронташи, построиться поротно и привести батальон к штабу полка. Здесь нас уже ожидал командир полка полковник Кутепов с адъютантом, поручиком князем Ухтомским.

Тепло поздоровавшись с нами, он сказал:

– Корниловцы, на вас возложена серьезная боевая задача. Сейчас адъютант раздаст всем вам удостоверения личности. Положите их в боковые карманы гимнастерок. После их раздачи я объясню вам задачу.

Мы были очень удивлены. Никогда до этого нам перед боем не раздавали удостоверений – значит, дело будет серьезное.

После раздачи удостоверений полковник Кутепов стал объяснять нам боевую задачу.

– Недалеко от станицы Успенской, приблизительно верстах в 15, в хуторе Новолокинском, собралось 4000 красных с местным штабом. Вам предстоит их разгромить. Пулеметов у них нет.

Это оказалось правдой в бою. Вооружены они были французскими винтовками Гра. Должен пояснить, что из себя представляют винтовки Гра. Они тяжелые, очень длинные, со штыком, и представляют собой смертоносное оружие. Их пули свинцовые, толщиной с мизинец и на конце слегка округленные. Даже легкое ранение этой пулей бывает смертельным. Они делают огромную дыру и, разрывая кровеносные сосуды, вызывают обильное кровоизлияние, которое очень трудно остановить, не имея достаточного количества бинтов. Кроме того, свинец вызывает заражение крови. Вот почему у нас оказалось так много убитых. Эти винтовки прислали нам французы, когда в Первую войну в русской армии не хватало уже наших винтовок.

После объяснения полковником Кутеповым боевой задачи корниловцы стали спрашивать:

– Господин полковник, а не маловато ли нас для этого? Ведь на одного корниловца приходится 40 красных, или 40 пуль.

– Успокойтесь, – говорит полковник Кутепов, – вам поможет генерал Эрдели своей конницей в 1500 всадников.

После этого мы вздохнули свободнее.

– Вы должны сегодня ночью выезжать на повозках к указанному месту. Командир батальона знает куда, с таким расчетом, чтобы быть на указанном месте за два часа до рассвета и там ожидать конницу. А теперь отправляйтесь и приготовьтесь к бою. Захватите побольше патронов и бинтов из чистых тряпок.

Мы так и сделали. А ночью на повозках выехали к указанному месту. Около двух верст от указанного места мы оставили наши повозки на дороге, под охраной двух бойцов, а сами пошли пешком полем. Тьма кромешная. Ничего не видно. Ведет нас командир батальона, раздается его команда: «Держитесь поближе друг к другу, чтобы не разорваться нам».

Наконец нам преградило дорогу не то болото, не то полувысохшая речонка: не глубокая – по щиколотку, а в некоторых местах не выше голенища, как мы потом узнали. Здесь командир батальона остановил нас и приказал лечь на сухом месте и ожидать конницу генерала Эрдели и рассвета. Не курить и громко не разговаривать.

Начинает слегка рассветать, а конницы все нет. Среди корниловцев поднялся возбужденный ропот, и на голову генерала Эрдели посыпались нелестные эпитеты.

Вдруг раздается голос командира – прекратить эти нелепые разговоры:

– Не забывайте, что вы корниловцы. Если конницы нет, то мы и без нее атакуем красных – будь их 5000 или 10 000. Для нас приказ есть приказ. А теперь – быстро построиться поротно и рассыпаться в цепь. Держите интервал между собой не менее 25–30 шагов. Первая и вторая роты влево, а третья и четвертая роты – вправо. Рассыпавшись в цепь, немедленно перейти речонку и залечь на сухом месте.

Ширина речонки была приблизительно 50–60 шагов. Рассвет наступил так неожиданно быстро, что красные заметили нас как раз на середине речки. Я помогал пулеметчику нести пулемет. Красные открыли по нас ураганный ружейный огонь. Не желая ложиться в воду, мы быстро перебежали на сухое место и залегли.

Во время перебежки, еще не начиная боя, мы уже понесли потери. Командир 1-й роты и командир взвода 2-й роты сразу были убиты, и несколько человек было уже ранено. Сколько людей потеряли 3-я и 4-я роты, я не знаю. В общем, в батальоне уже осталось приблизительно около 90 человек.

Оказывается, что красные еще 15 апреля днем были предупреждены коммунистами станицы Успенской, что конница и 100 человек корниловцев атакуют их на рассвете. Поэтому они успели приготовиться и устроить ловушку для конницы и были все время начеку, так что быстро заметили нас. На их ружейный огонь мы не отвечали, так как красных было еще плохо видно, да и с патронами нужно было обращаться очень бережно – запасов их было маловато.

Стало уже совсем светло, и мы, наконец, увидели красных – только их головы и плечи. Мы полагали, что они лежат в окопах, и еще не знали их позиции. Раздалась команда по цепи: «Корниловцы, вперед!»

С этим криком мы поднялись и пошли в атаку. До красных было приблизительно 800 шагов расстояния. Каково же было наше изумление, когда красные ответили немедленно контратакой и перед нами вырос живой густой забор. Интервал у них был около одного шага против нашей жиденькой цепочки.

Мы и красные пошли на сближение со стрельбой – мы стреляли очень быстро на ходу по такой хорошей мишени, стараясь выбить как можно больше красных из строя. Порядочно выбыло из строя и нас – корниловцев. Положение наше стало очень серьезным, когда мы сблизились с красными на расстояние приблизительно 350 шагов. Принимать штыковой бой – один корниловец против 20–25 красных – это было бы самоубийством. Положение спасли наши два пулеметчика – очень опытные и выдержанные. Допустив красных к нам на такое расстояние, они внезапно выставили пулеметы на линию нашей цепи и открыли по красным огонь. Красные думали, что у нас нет пулеметов, и, попав под пулеметный огонь, были страшно ошарашены этим и бросились бежать назад в исходное положение. Мы стали их догонять, чтобы не дать им это сделать. Внезапно они исчезли из виду, как будто провалились сквозь землю. Заинтересованные, мы, добежав до места, где раньше лежали красные, увидели, что это край канавы или котловины. Ширина этой канавы, вероятно, не меньше трех верст, а стены ее под углом 45–50° к поверхности земли спускались вниз на глубину, приблизительно 2000 шагов с обеих сторон и заканчивались широкой, ровной и длинной площадкой, и на этой площадке, к нашему удивлению, стояло два каре, каждое в составе не менее 500 человек. Значит, мы дрались с 3000 красных, а не с 4000. А 1000 их стояла внизу, ожидая атаки конницы. Вот это и была ловушка для конницы.

На другой стороне канавы маячил эскадрон красной кавалерии в составе не менее 150 всадников и выслеживал, откуда появится наша конница. Полковник Кутепов не сказал нам, что у красных есть еще и кавалерия. Очевидно, он и сам не знал этого, а также не знала и разведка.

По моей теории, план красных был таков: выставить по краю канавы 3000 красных против корниловцев, чтобы завлечь нашу конницу для атаки этих тысяч. В темноте конница, не видя канавы, при атаке красных на карьере свалилась бы вниз, покалечила бы коней и всадников и бесформенной массой упала бы к ногам второго каре и была бы им уничтожена. А потом они расправились бы с нами.

К счастью, конница утром не пришла. Немного позже моя теория оправдалась на практике, но катастрофы не произошло, так как конница при свете это учла при следующей атаке красных.

Быстро рассмотрев все расположение противника, мы увидели, наконец, исчезнувших от нас красных. Они просто сползли вниз по откосу стены на 600–800 шагов и залегли, открыв против нас сильный ружейный огонь. Мы же, выпустив по ним примерно по обойме, замолчали, сберегая патроны.

Я обратил внимание на то, что наши пули, рикошетируя, долетали до двух каре, но никто из солдат даже не пошевелился. Стало быть, это были солдаты с фронта, которые, наверное, не раз отбивали на фронте кавалерийские и пехотные атаки. Все они были одеты в солдатскую форму. Большинство трехтысячного отряда были тоже солдаты, с прибавлением к ним рабочих. Судя по их стойкости, они уже не раз дрались против нашей армии. Может быть, это были солдаты 39-й пехотной дивизии с Кавказского фронта, разбитые нами в бою под Лежанкой. После нашей атаки их осталось уже, наверное, около 2000, а нас – всего около 50 человек. Отношение одного корниловца к сорока красным – не в нашу пользу.